слишком хорошо это знала.

Она не видела, как хиаджский вампир пролетел над головой, приземлился на одну из близлежащих развалин и медленно спустился вниз, не сводя с нее глаз.

Но мы видели.

Я напряглась.

— Хочешь об этом позаботиться? — сказал Райн мне на ухо. — У меня такое ощущение, что в последнее время тебе не терпится кого-нибудь убить.

Я потерла кончики пальцев друг о друга.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, но он думал в правильном направлении. Я жаждала смерти, как опиумный наркоман жаждет наркотика. И все же, часть меня боялась.

Боялась проткнуть еще одну грудь, когда последняя, которую я проткнула, была грудь Райна.

Боялась услышать голос отца в своем ухе.

Боялась того, что могу больше не чувствовать.

Вампир подкрался ближе.

— Если ты не сдвинешься с места, — сказал Райн, — тогда это сделаю я.

Его слова еще не успели сорваться с его губ, как я приняла решение.

Я проскользнула сквозь руины, чтобы обойти вокруг своей цели. У меня не было практики. Местность была незнакомой. Я была не так бесшумна, как обычно во время ночных охот в Сивринаже. Вампир повернулся, чтобы столкнуться со мной, когда я настигла его.

Это было прекрасно. Я хотела больше борьбы.

Он набросился на меня с когтями, но мой клинок был быстрее.

Я практически оторвала ему руку, когда он замахнулся на меня. Кровь брызнула на мое лицо, она была сладкой с привкусом железа, когда я провела по ней языком.

Моя цель шипела и бросалась на меня. Я уклонилась и позволила ему врезаться в стену. Он не привык сражаться, совсем не привык. Даже по сравнению с самыми ленивыми охотниками Сивринажа, он был вялым и несобранным. Голодным. Необученным. Практически животное.

Сначала крылья, — напомнил мне Винсент, и я сделала по два надреза на каждом. Хиаджские крылья так приятно и легко проколоть.

Его когти открыли порез на моей щеке. Я даже не вздрогнула. Ударила по ноге, чтобы заставить его споткнуться. Ударила в правое плечо, чтобы убрать его доминирующую руку. И вот, наконец, он был у меня в руках, я прижала его.

Он не знал ни моего имени, ни моего титула. Он чувствовал только запах моей человеческой крови — крови, которая в его понимании делала меня недостойной быть чем-то иным, кроме пищи.

И теперь в его глазах был страх.

На краткий миг это было оно. Власть. Контроль.

Дави изо всех сил, чтобы пробить грудную кость, — шептал Винсент.

Но я уже не нуждалась в советах отца. Мой удар был быстрым и верным, клинок пробил кость и вонзился прямо в его сердце.

Слишком поздно я вспомнила, как этот же клинок вонзился в грудь Райна. Вспомнила этот ржаво-красный взгляд, побуждающий меня к действию.

Покончи с этим, принцесса.

Я открыла глаза, заставила себя заменить мелькнувшее в воспоминаниях лицо Райна на другое. На лицо того, кто заслужил это. Несложно. Легко.

Я выдернула свой клинок. Вампир начал сползать вниз по скале.

Но я не смогла остановить себя, пока не ударила клинком снова. Снова. И снова.

И наконец, когда от груди вампира осталось лишь немного мякоти, я позволила телу рухнуть на землю.

Я смотрела на него сверху вниз, мои плечи вздымались. Его грудь представляла собой месиво из разорванной плоти. Почему-то я подумала о шраме Эвелины и о том, как она могла бы выглядеть, лежа на полу своей спальни, с кровью на груди.

— Она сбежала.

Голос Райна напугал меня. Он подлетел и теперь сидел на вершине руин. Он кивнул в сторону озера. Человеческая женщина теперь брела обратно по тропинке, прижимая к бедру ведро, казалось, не замечая, как близко она только что подошла к смерти.

Я взглянула вниз на мертвое тело. Еще один голодный зверь, воспитанный так, чтобы видеть в людях только то, что можно использовать. Еще одно животное, которое было лишь инструментом для тех, кто был выше него.

Тщетность всего этого была головокружительной.

— Мне раньше казалось, что ты получаешь от этого гораздо больше удовольствия, — сказал Райн.

— Это нужно было сделать, — сказала я, убирая оружие в ножны. — И мы сделали это.

— Ты сделала это. Я наблюдал. — Я взглянула на него, и он улыбнулся. — Наслаждался видом.

Я отвернулась и ничего не сказала. Уголком глаза я увидела, как вытянулось его лицо.

Я начала возвращаться по тропинке, по которой мы пришли, но он задержался. Он запрокинул голову, вглядываясь вдаль. Затем он указал наверх.

— Давай поднимемся туда.

Я проследила за его взглядом, за шпилями разрушенных башен, которые нависали над нами.

— Зачем? — спросила я.

— Потому что погляди на это. Должно быть, оттуда открывается чертовски красивый вид.

Я прищурилась. Я должна была признать, что вероятно, Райн прав. В любом случае, он не дал мне шанса поспорить с ним, прежде чем снова протянул руку.

Я действительно думала о том, чтобы поспорить. Но любопытство одержало верх.

Поэтому я взяла его руку и позволила ему снова поднять меня.

Но я сразу же пожалела об этом решении. Полет с ним никогда не переставал быть неловким. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не замечать, как его руки смыкаются вокруг меня, как близко они притягивают меня, как крошечная первобытная часть меня наслаждается теплом его кожи. И мне пришлось приложить особенно много усилий, чтобы не замечать, как он успокаивающе проводит большим пальцем по моей пояснице, и как это заставляет не думать об этой версии Райна как о мужчине, которому я позволила войти в мою постель, и мое тело, и даже, возможно, мое сердце.

Наши глаза ненадолго нашли друг друга, лунный свет холодил тепло его ржаво-красных радужек, прежде чем я отвела взгляд.

С несколькими мощными взмахами его крыльев мы поднялись в воздух. Мои неловкие чувства по поводу нашей близости развеялись, когда я подняла голову и увидела, что звезды становятся все ближе над нами, будто заключая нас в объятия.

Это чувство было как наркотик. Так легко было отпустить все тяжелые и трудные эмоции, которые я оставила на земле.

Райн набирал скорость по мере подъема, и мы приближались к вершине башни с такой невероятной стремительностью, что я не представляла, как он собирается совершить посадку.

Секунду спустя я поняла: он и не собирается приземляться.

Он пролетел прямо мимо башни. Выше самой высокой скалистой вершины. Выше, чем следующая, и следующая. Влага прилипла к моим щекам, воздух был влажным и холодным. Выпуклая луна, покрытая облаками, казалось находилась так близко, что я могла