Правление в Париже было передано Марии Медичи, а кардиналу де Ришельё пришлось сконцентрироваться на обороне западного побережья Франции. Ситуация для него явно перестала быть предсказуемой. Опыта управления войсками у него не было, а гугеноты, поддерживаемые англичанами, показали, что у них-то такого опыта предостаточно. Фактически, это была гражданская война, главным событием которой стала осада мятежной Ла-Рошели.

* * *

Пока кардинал де Ришельё находился под Ла-Рошелью, в Париже сформировался «женский» заговор против него. Произошло это следующим образом.

Мария слышала о том, что Анна Австрийская ищет аудиенции, и пригласила ее к себе.

Анна склонилась в глубоком реверансе:

– Вы были так добры, мадам, что согласились принять меня…

Королева-мать снисходительно улыбнулась. Кто бы что ни говорил, но в глубине души флорентийки всегда оставалась толика доброты. К тому же она не видела в невестке сколько-нибудь серьезной соперницы. Более того, в сложившейся ситуации она надеялась найти в ней союзницу. Это был испытанный прием: высматривать себе опору только среди просителей. Конечно, такая методика часто давала сбои. И самый роковой сбой произошел с этим исчадием ада, Ришельё. При одной только мысли о кардинале Мария готова была плеваться, как торговка на рынке. Слава богу, что сейчас он находился у стен Ла-Рошели. Там же был и ее слабовольный сын Людовик, мешая всем и раздражая профессиональных военных. «Игра в солдатики» – таково было мнение Марии об участии сына в этой войне. Разве можно по-другому назвать его жалкие попытки командовать войсками? Ну, Людовик таким был всегда, и ждать от него чего-то выдающегося не приходилось. Но каков же оказался Ришельё! Он вкрался в доверие к ее сыну, полностью завладев его мыслями и поступками! Это ведь он сделал ничтожную войну настолько привлекательной для короля, что тот уже много месяцев околачивался вблизи Ла-Рошели. Да, его жене можно посочувствовать…

Продолжая улыбаться, Мария указала Анне на кресло подле окна. Они находились в Люксембургском дворце, где ее невестка, постоянно проживавшая в Лувре, бывала не часто. Окруженная со всех сторон шпионами кардинала, она боялась собственной тени. Да еще эта история с герцогом Бэкингемом…

– Вы так бледны, дочь моя. Вам бы следовало поехать к Ла-Рошели, где мой сын Людовик мог бы вас навешать.

– Я просила, даже умоляла его об этом, – со вздохом ответила Анна, – но Его Величество отказал мне. И если я бледна, мадам, то это от слез и одиночества.

– Мой сын робок и слаб, а такие люди обычно бывают мстительны. Он наказал вас за то, что вы вызвали блеск в глазах этого пройдохи англичанина. Поверьте, король сходит с ума от ревности. Очень жаль, кстати, что ваш супруг не уделяет вам внимания. Сколько раз я говорила ему об этом. Но вы же понимаете, он теперь меня не слушает. Совсем другой голос нашептывает ему на ухо и днем, и ночью…

Мария произнесла то, ради чего, собственно, пригласила Анну к себе, и ее простодушная сноха моментально проглотила наживку.

– Я знаю… – тихо произнесла она. – Этот голос все шепчет и шепчет, отравляя мозг короля и настраивая его против меня. Он будит в Луи все новые и новые подозрения, придумывает все новые и новые запреты… И все для того, чтобы сломить мой дух. Но его не сломить, мадам! Во всяком случае, до тех пор, пока меня поддерживает ваша дружба и привязанность ко мне!

Когда Анна смахнула слезу, Мария погладила ее по плечу. Все-таки она была достаточно впечатлительна… Иногда.

– Дорогая моя дочь, поверьте, я ваш друг. Мы оба, я и мой сын Гастон, сочувствуем вам. С вами обращаются постыдно, и я разделяю ваше мнение о том, кто является главным виновником всего этого.

– Не могли бы вы заступиться за меня? – прошептала Анна. – Король так любит вас, мадам, он вам всем обязан. Все годы, пока он был ребенком, вы правили страной, бескорыстно служа его интересам. Он обязан прислушаться к вам, если вы заступитесь за меня.

Мария нахмурилась:

– Да, Людовик обязан мне всем, но он забыл об этом. Он даже позволил убить моего бедного Кончино Кончини… О, тогда он был совсем еще мальчишкой, но, тем не менее, осмелился пойти на это. Боюсь, он никогда не испытывал благодарности ко мне. Думаю, мой сын завидует мне, потому что я знаю, как надо управлять государством, а он – нет. Теперь же он меня вообще не слушает, и знаете почему? Во всем виноват Ришельё! Эта змея запустила свои ядовитые зубы в нас обеих! Клянусь Богом, я уже устала от этого человека! Вы просите меня заступиться за вас перед Людовиком? Но из-за этого дьявола он не станет меня и слушать! Советую вам в следующий раз, когда кардинал приедет в Париж, броситься к его ногам и умолять простить вам Бэкингема… Клянусь, это будет куда эффективнее, чем все мои аргументы, вместе взятые…

– Многие мне так говорили, – ответила Анна. – Но я никогда не сделаю этого. Я ненавижу и презираю это ничтожество. Этот выскочка должен быть уничтожен!

– Какие громкие слова, – усмехнулась королева-мать, – смотрите, чтобы ему их не передали.

– Я уже ничего и никого не боюсь! И… вы, мадам, создали этого человека! Вы возвысили его! А теперь он перешел на другую сторону и отбросил вас, как ненужную вещь. Мадам, вы не должны мириться с этим.

Мы обе – королевы Франции, и мы должны объединить наши усилия, чтобы свалить этого человека. Одна я беспомощна. Но вместе мы можем стать таким препятствием на пути кардинала, которое он не сможет преодолеть.

– О, да, – кивнула Мария. – Мать и жена – союз достаточно сильный, чтобы при благоприятных обстоятельствах устранить кардинала. Это правда, дочь моя, мы должны объединиться, вы и я! У меня есть права настаивать на том, чтобы Людовик помирился с вами. Желание матери видеть счастливый брачный союз сына естественно, и я буду настаивать – нет, даже требовать! – чтобы он снял с вас все ограничения.

– Да и я могу быть полезна, – горячо подхватила Анна Австрийская. – Я встречусь с послом и заручусь поддержкой Испании, буду помогать вам всеми доступными мне способами, чтобы низвергнуть виновника наших несчастий в пропасть, О мадам, с тех пор, как я приехала во Францию, вы всегда были так добры ко мне! Помогите мне сейчас, и, быть может, мы еще обе будем счастливы!

– Обязательно, обязательно, – пообещала Мария. – И помните, дорогая, еще вот о чем: он не будет жить вечно. Мы и раньше говорили об этом. Да и мой сын слаб не только душой, но и телом. Придет день – прекрасный день! – когда Франция, надеюсь, получит другого, лучшего короля, рука которого будет свободна. – Наслаждаясь результатом, произведенным ее словами, она потрепала Анну по щеке и кивнула. – Ради этого дня стоит надеяться. С ним придет окончательное решение наших проблем. И до той поры, дочь моя, давайте объединим наши усилия для борьбы против общего врага!

– С этого момента, – торжественно заявила Анна, – мы с вами, мадам, – одно целое. И пусть кардинал де Ришельё остерегается…

* * *

Дальнейшие события также хорошо известны по произведениям Александра Дюма. Двадцать третьего августа Джордж Вильерс, первый герцог Бэкингем был убит неким Джоном Фелтоном, служившим под его началом. Двадцать девятого октября войска кардинала де Ришельё вошли в Ла-Рошель, и английский флот убрался восвояси. Двадцать четвертого апреля 1629 года был подписан мир с Англией, а 28 июня 1629 г. был издан эдикт, устанавливающий, что отныне гугеноты не будут иметь во Франции никаких политических прав; в обмен на крепости они получали полную амнистию и гарантию религиозных свобод.