Поэтому некоторые штабы продолжали работать, используя старый шифр, а это значительно облегчало разгадку нового шифра, тем более что расположенный в районе 8-й армии гвардейский отряд позволил себе даже скрытой радиограммой сообщить цифровой ключ к этому шифру.

Кроме того, в русской спецслужбе даже не была поставлена на надлежащий уровень информация о скомпрометированных шифрах, из-за чего они продолжали применяться и после компрометации. Так, 6 февраля 1915 года помощник начальника канцелярии МИД И. Базили сообщал в политический отдел: «Ввиду обнаружившейся несомненной скомпрометированности наших ламных словарных ключей (номера 335, 371, 374, 379, 382 и 391), из коих некоторые, как ключ 379 (Шпейера), прямо захвачены неприятелем, оказывается совершенно необходимым изъять все эти ключи из употребления…».

Дезорганизация русской армии, которая нарастала вместе с революционными настроениями населения, негативно влияла и на ее службу связи. Пропорционально снижению дисциплины в войсках росла болтливость радистов. В начале 1917 года только в течение одного дня австрийская дешифровальная служба прочитала свыше 300 русских шифротелеграмм, из чего следовало, что служба обеспечения безопасности военной шифрованной связи вообще не отвечала никаким требованиям.

Вместе с тем дешифровальная служба МИД России непосредственно перед войной и во время войны достаточно успешно работала над раскрытием шифров и кодов и читала переписку многих иностранных государств, и в первую очередь стран, которые находились в состоянии войны с Россией. За 1914–1916 годы было дешифровано 588 австрийских, 60 немецких, 606 болгарских, 225 турецких, 457 итальянских телеграмм и т. д.

Дешифровка указанных сообщений проводилась не только с помощью добытых разведкой шифров и кодов, но и за счет аналитической дешифровальной работы. В отчете за 1915–1916 годы, подготовленном старшим чиновником при Канцелярии МИД А. Долматовым и направленном товарищу министра иностранных дел, указывалось на трудности, которые случались при дешифровке за счет появления в переписке большого числа новых слов (в итальянских и английских кодах) и частой смены кодов. Так, Англия до войны ежегодно выпускала два новых кода, а в отчетном же военном году она выпустила их пять, что крайне усложнило их дешифровку.

В указанном отчете, как и требовали традиции того времени, высказывалось ходатайство о награждении криптологов, достигших наибольших успехов в дешифровке, а именно: «наградить деньгами гг. Наньерского (итальянские шифры) — 1000 рублей, Циглера (английские и греческие шифры) — 2300 рублей, фон Берга (австрийские и германские шифры) — 1100 рублей, Рамминга (японские шифры) — 1150 рублей, Феттерлейна (персидские и французские шифры) — 2400 рублей и Струве (английские шифры) — 900 рублей».

Масштабно развернуть дешифровальную работу во многом не удавалось из-за слабости подразделений радиоперехвата и большой нехватки специалистов-криптоаналитиков. Исторические материалы показывают, что много неудач русской криптологии этого периода обусловлено в первую очередь и главным образом не ее низким теоретическим и практическим уровнем, а разладом всей государственной машины в целом и, как следствие, разладом в самой организации криптослужбы, в ее координации, финансировании, снабжении и т. д. Инициатива и предложения рядовых сотрудников и руководителей среднего звена управления «разбивались» о бездеятельность «высшего эшелона».

Журналы входящих документов Особого отдела ДП того времени позволили установить, что и сюда с фронта присылали шифрованные документы для дешифровки. Материалы начали поступать уже в 1914 году. 25 августа 1914 года из Архангельска от военного губернатора поступило в ДП сообщения, что на рейде около села Ковда Александровского уезда был задержан немецкий пароход «Удгарт», который имел радиотелеграфную станцию, причем в каюте радиста была обнаружена шифротелеграмма. Эта телеграмма и направлялась для дешифровки в ДП. Лишь через полгода, в январе 1915-го, Архангельск дождался ответа: «Эксперт пришел к заключению, что означенная телеграмма составлена на условном языке (зашифрована) и без ключа не может быть прочтена-переведена. Переводил коллежский асессор Ярилов».

Между тем Иван Александрович Зыбин оставался верен себе. 13 марта и 14 апреля 1915 года генерал-квартирмейстером при Верховном главнокомандующем были доставлены в ДП «шифрованные документы с театра войны». В первый раз были привезены пять кратких радиограмм, из которых четыре оказались искаженными при передаче, а пятая заключала исправленный текст двух предыдущих. При разработке оказалось, что они зашифрованы при помощи особого кода. ДП обратился с письмом к генерал-квартирмейстеру, но ответа не последовало.

14 апреля ДП получил копию телеграммы австрийского военного министра из Вены, объемом всего в десять знаков, зашифрованную словарным ключом, разобрать которую, естественно, также оказалось невозможно. В своей докладной по этому поводу И. А. Зыбин с горечью писал, что не имеет никакой возможности получить какие-нибудь дополнительные сведения о присланных документах, присылка их в ДП занимает три-пять дней, в этом случае, если они и будут дешифрованы, то сведения уже устареют и будут представлять лишь исторический интерес. И вновь Иван Александрович сам предложил свои услуги, для того чтобы поработать некоторое время непосредственно в Главном штабе, своими знаниями «послужить Родине в годину испытаний». К сожалению, осталось неизвестным, была ли удовлетворена просьба статского советника.

Тем не менее в дешифровальной работе по этому направлению были и некоторые успехи. Еще в январе 1915 года из Генеральной квартиры Генерального штаба поступили фотографические снимки германского шифра с переводом и правилами пользования, а вскоре еще один германский и пять австрийских ключей к шифрам. В апреле были присланы восемь копий шифрованных телеграмм австрийских и германских военных агентов в Вену, Берлин и Брашов. В журнале имеется отметка о том, что тексты телеграмм разобраны. В августе 1915 года были также прочитаны австрийские шифросообщения. В это же время дешифровали телеграмму Берковича к Маннергейму, присланную из штаба командующего 6-й армией.

В апреле 1916 года были получены и дешифрованы три немецких шифрованных сообщения, присланных начальником контрразведки штаба 3-й армии, и два шифросообщения из штаба Юго-Западного фронта. Имеется запись от 31 марта, что получено четыре книги германских дипломатических шифров, а через некоторое время получили две книги турецких шифров, отобранных у Ахмета Джемиль-Бея, и вскоре шифр, который использовался «немецкими шпионами в Дании и Швеции».

С помощью добытых шифров или иным способом весной и летом 1916 года было прочитано свыше 30 шифрованных немецких сообщений. В августе 1916 года чинам 5-го отделения Особого отдела ДП, которым руководил И. А. Зыбин, в награду за дешифровальную работу было выдано 540 рублей. В то же время и в 1915-м, и в 1916 годах в ДП поступали в большом количестве немецкие и австрийские шифрованные радиограммы. Но ни одна из них дешифрована не была.

«Великая Октябрьская социалистическая революция», которая состоялась 7 ноября (по старому стилю — 25 октября) 1917 года, и последующая за нею гражданская война привела к почти полной ликвидации криптологических служб России. Большинство квалифицированных криптологов оказались на стороне «Белого движения», которое небезрезультатно использовало их опыт и знания в ходе гражданской войны. Благодаря этому криптология «белых» оказалась на более высоком уровне, чем у их противников — «красных».