class="p1">Но все хорошее заканчивается, потому что во снах Беннет тонул. Захлебывался в крови, а тело было парализовано. Он не мог закричать, не мог дышать или закрыть глаза. Шон так отчаянно хотел погрузиться во тьму, раствориться в ней и не открывать опухшие веки, пока боль не пройдет.

Но холодное серое утро – первое утро без лучшего друга – неизбежно наступило. Беннет проснулся не по будильнику и не из-за того, что Джеймс спросонья опять упал, надевая штаны. И, к его сожалению, прошедший день не был сном. Вопреки всему он надеялся, что этот кошмар закончится с первыми слабыми лучами солнца.

Шон смотрел на белоснежный потолок, а глаза нещадно жгло. Парень сжал челюсти и подавил судорожный всхлип. Из его покрасневших глаз вновь текли слезы. Вставать не было никакого желания, поэтому студент свернулся в клубок и натянул одеяло на свое содрогающееся от рыданий тело. Он просто хотел закрыться ото всех, изолироваться. Разобраться, как жить дальше.

* * *

Декан была в ярости. Родители учеников уже который день грозились судом, некоторые нанимали адвокатов и писали исковые заявления на полицию, университет, ФБР. Федеральное Бюро отмалчивалось насчет сроков локдауна. Преподаватели требовали увольнения. Система, кропотливо создаваемая на протяжении десятилетий, рухнула за считаные дни. Стадион агенты закрыли на дезинфекцию, сам университет перевернули вверх дном, пытаясь найти следы лаборатории. Директриса подозревала, что они втайне надеются, что у отравителя попросту закончится цианид, но ведь тогда расследование застопорится. Ситуация казалась безвыходной. Цугцванг. Все, чего хотелось женщине, – избежать новых жертв. И ее невероятно расстраивало то обстоятельство, что погибали исключительно ученики В-групп. С их родителями меньше всего хотелось иметь дело. От горя они сходили с ума и использовали власть и деньги, чтобы наказать администрацию. Вот только детей им это не вернет. Все это понимали.

Среди студентов начинались волнения. Посреди ночи инспектора подняли с постели, потому что группа учеников пыталась перелезть через забор и сбежать. Их, естественно, поймали. В интернете ходило множество сенсационных признаний и репортажей с места событий. Ученики снимали вооруженных федералов, средства видеонаблюдения, агентов и машины скорой помощи. Девушки плакали на камеру. Одна активистка буквально подняла бунт в «Инстаграме»[18], потому что у нее заканчивались средства личной гигиены. Все проблемы навалились разом. Калейдоскоп проблем каждого студента затмил одну большую трагедию.

Настроение у федеральных агентов было еще хуже. Начальство было вне себя из-за еще одной жертвы. Кто бы мог подумать, что убийство произойдет прямо под носом у ФБР? Юридический отдел занимался судебными тяжбами, работал сверхурочно в попытках найти хотя бы какую-то судебную практику. Но хуже всего было то, что все их теории рушились.

Медлин грустно сняла фотографию Джеймса с доски подозреваемых.

– Когда я говорил, что надо сузить круг подозреваемых, я немного не это имел в виду, – пробормотал агент Хоупкинс. – Яд статистически чаще выбирают женщины. – Он повесил на доску фото Оливии Шеферд.

Следом за фотографией Джеймса на стол отправились фотографии Ричарда и Рейчел.

– Поверить не могу, – проговорила женщина. Она листала медицинскую карту Симмонс.

– Что там такое?

– Н-ничего… – нахмурившись, произнесла Медлин. – Но мне надо с ней поговорить.

– Я сегодня говорил с медсестрой. Симмонс почти в порядке, готовится на выписку и рвется в бой. Неудивительно, что ее захотели убить…

– Ага… Но, может, после всего этого она… решит работать в ФБР. Если бы мы не подозревали ее, вышел бы хороший помощник…

– Думаешь, Рейчел попытаются убрать снова? – задумчиво спросил Хоупкинс.

– Вполне возможно… Но она не согласится уехать.

Джонсон быстро собрала вещи и направилась в сторону медицинского крыла. На входе дежурил полицейский. Он уважительно кивнул и отошел от двери, пропуская женщину в коридор. Внезапно агент подумала, что все эти полицейские смотрятся неуместно в многовековом готическом здании. Она была готова поспорить, что в обычное время здесь царила потрясающая атмосфера девятнадцатого века.

Рядом с палатой Рейчел стоял еще один полицейский. Он окинул агента внимательным взглядом. Джонсон тяжело вздохнула и достала удостоверение, прикрепленное к кобуре. Мужчина кивнул и сделал шаг в сторону, открывая дверь.

– Спасибо, – пробормотала она.

Увидев агента, Рейчел тут же засуетилась. Девушка отложила книгу, скинула с себя одеяло и поставила ноги на пол.

– Сиди, – скомандовала Медлин. – Тебе же нельзя вставать.

– Вообще-то можно, – спокойно ответила студентка. – Яд вывели из организма еще в больнице. Сейчас меня здесь держат, чтобы прошла слабость.

– Я хотела поговорить с тобой… На очень деликатную тему.

– Да?

– В наше распоряжение поступила твоя медицинская карта… – начала Джонсон, но тут же осеклась и внимательно посмотрела на девушку. Та была невероятно спокойна. – Я просмотрела записи за последние два года.

Рейчел ничего не говорила, хоть и подозревала, о чем идет речь.

– Год назад ты сделала прерывание беременности. – Агент внимательно посмотрела на студентку, но ни один мускул на ее лице не дрогнул.

– Да. Это как-то относится к нашему делу? Думаю, что нет. Я уже достигла возраста согласия. Какие проблемы? – Она тут же съежилась.

– Не хотела тебя в чем-то обвинять, – мягко произнесла Джонсон. – Но на фоне того, что мы узнали о… вас с Ричардом…

– И?

– Он изнасиловал тебя?

– Нет, – и глазом не моргнув ответила Рейчел.

Агент Джонсон стиснула зубы. Она хотела найти веский повод упечь этого парня в тюрьму. Она так отчаянно желала этого, потому что себя защитить не смогла.

– Если вдруг захочешь поговорить, у тебя есть мой номер, – напомнила женщина. – Как себя чувствуешь?

– Просто отлично. Хотела бы уже вернуться к занятиям или расследованию…

– Не уверена, что стоит. Для твоей же безопасности, – безапелляционно произнесла Медлин.

– Агент Джонсон, мистер Беннет хотел бы поговорить с мисс Симмонс, – доложил полицейский.

– Да, – рассеянно произнесла она, поднимаясь. – Мне пора.

Шон молча миновал агента, наградив ее презрительным взглядом. Убедившись, что полицейский также покинул комнату, парень упал на стул, стоявший рядом с койкой девушки. Его пальцы непроизвольно сжимались в кулак. Рейчел тактично игнорировала запах, исходивший от студента.

– Я… – Шон тут же закрыл рот. Парень отвернулся и тяжело вздохнул. Он не мог ухватиться за мысль, будто рыбачил в темной воде голыми руками.

– Ты будешь в порядке, – спокойно заявила Симмонс.

На это Беннет поднял голову, в его глазах читался ужас. Шон был словно загнанным раненым зверем.

– Я знаю, знаю… – Голос парня дрожал, поэтому Шон замолчал и глубоко вздохнул. – Но сейчас нет. Я… – Его глаза покраснели, а он даже не пытался это больше скрыть. – Не знаю, что мне делать… Вчера я хотел убить кого-то… Убить того, кто это сделал. Голыми руками. А сейчас будто… наглотался кислоты. Знаешь… Мне все кажется,