Получив приказ о том, что все корабли охранения должны следовать в Архангельск, командир «Айршира» лейтенант Грэдуэлл спустился в штурманскую рубку и внимательно просмотрел скромный запас имевшихся на траулере навигационных карт этого района. Он решил, что ничего хорошего в результате подчинения приказу Брума не получится, поскольку немцы наверняка обратят свои взоры к тем же картам, которые рассматривает он, и немедленно перекроют путь в Архангельск или подводными лодками, или бомбардировщиками, или тем и другим. Курс на Архангельск представился Грэдуэллу чреватым серьезной опасностью. Поэтому он решил лечь на противоположный курс — на северо-запад — и вести корабль в направлении на остров Надежды. Казалось невероятным, что немцы обнаружат его там, и Грэдуэлл надеялся, что ему удастся скрыть траулер у берегов острова. «Я думал также, — докладывал несколькими днями позже Грэдуэлл, — что смогу защитить одно или два судна, идущих в этом направлении, не нарушая приказа о рассредоточении». Грэдуэлл соответственно передал на «Айронклэд» — одно из судов, шедших после рассредоточения севернее других: следовать за «Айрширом».

Какой-то сторожевой корабль запросил «Айршир»: «Куда вы идете?» Грэдуэлл уклончиво ответил: «К черту на рога. Надеемся возвратиться первыми».

Капитан канадского сухогрузного судна «Трубэдуэ» Джордж Сэлвисен также избрал курс на остров Надежды. Через некоторое время Грэдуэлл увидел это судно; оно шло в северо-западном направлении; хотя панамский транспорт сильно дымил, Грэдуэлл усмотрел в этом скорее преимущество, чем недостаток, ибо дым говорил о том, что топливом на судне был уголь, а это помогло бы Грэдуэллу выйти из затруднительного положения. Когда «Айршир» и «Трубэдуэ» оказались друг у друга на траверзе, Грэдуэлл запросил: «Ваши котлы работают на угле?» Ответ был положительный. Грэдуэлл продолжал: «Каковы у вас запасы угля?» «На шесть месяцев», — последовал ответ. Тогда Грэдуэлл приказал: «Присоединяйтесь ко мне!»

«Трубэдуэ», довольный, что попадает под защиту военного корабля, тотчас же присоединился.

В течение всей ночи «Айршир» шел с двумя судами на северо-запад. Грэдуэлл был доволен своим экипажем, большую часть которого составляли рыбаки — народ намного выносливее любых военных моряков. Он считал себя и корабль готовыми к любым атакам немцев. Около 07.00 5 июля, подходя к кромке паковых льдов, Грэдуэлл обнаружил еще одно американское судно из конвоя — «Сильвер Сод», следовавшее почти вплотную к огромным ледяным полям на севере. Приняв его в свою компанию, Грэдуэлл понял, что никакой надежды пройти через льды к острову, где он надеялся скрыть корабли, нет. Поэтому в 20.00 5 июля Грэдуэлл передал на все три судна, что намерен завести их во льды, чтобы избежать обнаружения авиацией противника. Командир траулера принял чрезвычайно смелое решение: небольшой просчет — и его корабль могли бы раздавить огромные льдины, которые к тому же находились в постоянном движении. Грэдуэлл предусмотрительно убрал выступающий из днища обтекатель гидролокатора и медленно начал входить в полосу пакового льда, который становился по мере продвижения на север все плотнее и плотнее. Всю ночь и весь следующий день траулер и три судна медленно продвигались сквозь льды.

Капитаны трех судов безоговорочно доверились рассудительному и инициативному командиру траулера. Наконец лед стал настолько плотным и массивным, что идти дальше было невозможно. Корабли находились теперь приблизительно в двадцати пяти милях от чистой воды. По указанию Грэдуэлла суда застопорили машины, погасили котлы и устранили все источники дыма. Грэдуэлл послал своего помощника, лейтенанта Илсдена из добровольческого резерва ВМС, обойти пешком, по льду, все суда и проследить за тем, чтобы на каждом из них были заряжены и изготовлены к бою как пушки расположенных на грузовых палубах танков М-3, так и собственное оружие судов. В случае атаки надводными немецкими рейдерами они наверняка подверглись бы обстрелу мощными залпами с этих судов.

Но этим дело не кончилось. На пути в паковые льды капитан «Трубэдуэ» осмотрел запасы судовой малярной кладовки и. обнаружил большое количество масляных белил. Начальник судовой военной команды писал об этом позднее: «Командир „Айршира“ приказал капитанам судов израсходовать все имеющиеся запасы белил для покраски правых бортов кораблей, которые были обращены в сторону Норвегии. На выполнение этого приказа судам потребовалось всего лишь четыре часа. Матросы „Трубэдуэ“ окрасили свое судно от форштевня до ахтерштевня и от ватерлинии до формарса менее чем за четыре часа. Весь груз на палубе, все механизмы, люки и надстройки были покрашены в белый цвет».

Этот камуфляж оказался настолько эффективным, что пролетавшие всего в двадцати милях от судов самолеты не обнаружили маленький конвой.[25] Пока траулер и суда находились во льдах, они оставались скрытыми от противника и, следовательно, чувствовали себя в безопасности.

По мере того как крейсера Гамильтона отходили все дальше и дальше от рассредоточенного конвоя, моральный дух английских и американских моряков падал все ниже и ниже. В ночь на 5 июля таинственность событий усилилась: предположение, что крейсера поспешили покинуть конэой, чтобы вступить в единоборство с кораблями противника, все еще было в силе. Однако почему же крейсера не возвращаются к конвою теперь, когда стало ясно, что немецких кораблей нет? Крейсера по-прежнему отходили на запад 25-узловой скоростью. Однажды, когда корабли вырвались из полосы тумана, крейсер «Норфолк» обнаружил немецкую подводную лодку в надводном положении прямо по своему курсу. Командир крейсера капитан 1 ранга Белларс попытался таранить ее, однако на лодке прозвучал сигнал срочного погружения, и она успела уйти на глубину под киль «Норфолка». Эти подводные лодки — Гамильтон еще не знал этого — и были той самой единственной причиной, по которой Гамильтону приказали отходить «полным ходом».

На кораблях начали поговаривать о том, что королевскому флоту приказали удирать от немцев; этот слух распространился по кубрикам крейсеров со сверхъестественной быстротой. Командир крейсера «Лондон» рассказывал позднее: «Припоминаю одну деталь. В те напряженные дни я все время был на мостике. Вечером, когда мне принесли ужин, мой вестовой подошел к столу и, убирая посуду, тихо сказал мне: „Очень жаль, сэр, что нам пришлось оставить этот конвой…“ Я узнал потом, что эта тема оживленно обсуждается экипажем; нужно было предпринять какие-то шаги, чтобы поднять моральный дух людей».

Белларс сказал Гамильтону, что экипаж крейсера необходимо полностью информировать о происшедшем, чтобы прекратить распространение слухов. Гамильтон обещал сделать это.

В 01.15 5 июля Гамильтон, пытаясь подавить уныние людей, передал на все корабли своей эскадры следующее объяснение: «Я знаю, что все вы, как и я, сильно переживаете тот печальный факт, что нам пришлось оставить эти замечательные суда и предложить им идти в порт назначения самостоятельно. Под прикрытием базовой авиации противнику удалось сосредоточить в этом районе значительно превосходящие силы. Нам приказано поэтому отойти на запад. Мы все сожалеем, что отличные действия кораблей ближнего прикрытия не могли продолжаться. Я надеюсь, что вскоре все мы получим возможность свести счеты с противником».