Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, капитан, — сказал Уолли.
— Он знал, что вы здесь!
— Видимо.
— Думаю, нам нужно уходить, — пробормотала Брота. — Мне это не нравится.
— Не выйдет! — огрызнулся ее сын. — Сейчас ни ветерка. Спокойно, как в молоке.
Уолли это не удивило.
— Так или иначе, я бы предпочел, чтобы вы на какое-то время задержались.
— Зачем? — нахмурилась Брота.
— Потому что, — ответил Уолли, — мне нужно больше узнать о колдунах. Богиня не поручила бы мне невыполнимую задачу, так что должен быть какой-то способ их победить. Должна у них быть какая-то слабость. Я не могу сказать, в чем именно она заключается, и единственный способ узнать — задавать вопросы в разных местах, подобных этому. Сколько еще городов было ими захвачено? Когда? Как? Где ближайший город воинов? Вот такого рода вопросы. Ты можешь помочь мне, госпожа; ты и твой экипаж. Этим ты окажешь услугу Всевышней.
Это могло быть и карой, однако Уолли не собирался расспрашивать о таинственном прошлом «Сапфира».
Томияно взглянул на мать, и она кивнула.
— Ладно, на что смогу, отвечу, — неохотно сказал он.
— Всего два вопроса, — сказал Уолли. — Ты держался за руку с таможенником. Она была мягкой или мозолистой?
— Мягкой! А что?
— Не похоже на руку моряка?
Глаза капитана сузились.
— Полагаю, его отец — местный староста, или что-то в этом роде. Он всего лишь мальчишка. Не обращай внимания…
— Второй вопрос: ты когда-либо подвергал сомнению налог за то, что он слишком низок?
Лицо Томияно покраснело.
— Какое это, к дьяволу, имеет значение? Вы ведь все видели и слышали, не так ли? Он о вас знал. Колдуны ему сказали.
— Он сам колдун, — сказал Уолли.
Метки на лице были столь неотъемлемой частью их культуры, что потребовалось некоторое время для того, чтобы свыкнуться с подобным предположением. Брота, похоже, восприняла его первым, и ее проницательные глаза превратились в узкие щелочки среди морщин.
— Почему ты так решил?
— Потому что он отказался от дополнительных денег, — сказал Уолли. — Если, как он сказал, это обычное дело? — Она кивнула. — Итак? Он поступил так, чтобы убедить нас, что его хозяева всевидящи и всемогущи. Но он не вел себя, словно лакей, за которым наблюдают хозяева — он был спокоен и весел. И подобного рода лояльности не купишь, поскольку он мог взять больше, да еще и потребовать взятки. У него мягкая ладонь. Он колдун.
Остальные обменялись испуганными взглядами.
— Что ж, мы на месте, — сказал Уолли. — Идите, занимайтесь своей торговлей. Но помните, что колдуном может быть любой, независимо от меток. Я бы не советовал допускать на борт больше одного постороннего за раз.
— Милорд брат?
— Да?
— Колдуны могут сделаться невидимыми. На корабле их уже может быть полно.
— Спасибо, Ннанджи, — простонал Уолли. — Хорошая мысль.
— На набережной были выставлены образцы дерева и несколько медных котлов. Брота устроилась в кресле на палубе в ожидании покупателей. Моряки сошли на берег и разбрелись в поисках информации — как профессиональной, так и военной. Хонакура тоже отправился на берег своим черепашьим шагом, и наверняка мог оказаться проницательным разведчиком. Появились лоточники со своими тележками, расхваливая товар. Старая Лина проковыляла вниз, торгуясь за розовых ощипанных кур и корзины с клубникой. Время от времени парами проходили колдуны, не обращая особого внимания на «Сапфир». День был жарким и душным.
Ннанджи снова уселся возле мешка с мечами, который принес Матарро. Он хмуро оглядел каждый из них, обнаружив, что они намного короче, чем он ожидал, наконец достал точильный камень и начал их править.
Виксини заснул. Джия и Телка сидели словно статуи, с неограниченным терпением рабов. Уолли смотрел сквозь жалюзи.
— Наставник, — сказал Катанджи. — Можно мне выйти на палубу?
— Нет. Почему при тебе нет меча?
— Мой килт внизу — под палубой, в каюте у Мат'о.
Ннанджи что-то проворчал и продолжал затачивать лезвие. Уолли не вмешивался, хотя не видел никаких причин к тому, чтобы Катанджи торчал здесь, как они с Ннанджи. У Катанджи не было косички, а его метка на лбу представляла собой гноящуюся красную рану, и ее невозможно было распознать даже на близком расстоянии.
Шло время. Ничего не происходило. Какой-то торговец поглядел на дерево Броты, пренебрежительно фыркнул и пошел дальше. Снова прошли два первых колдуна. Точильный камень Ннанджи неустанно и неприятно скрежетал. Мимо корабля прошел Хонакура, намереваясь исследовать другое направление. Катанджи бродил от окна к окну. Уолли устал стоять, размышляя над собственными проблемами, пока у него не закружилась голова. Ответ всегда был одним и тем же — ему не хватало информации.
Это нечестно! Как мог он вести войну, не зная о мощи противника? Военная разведка — вот что было ему нужно. Мата Хари… Джордж Смайли… В доме Тонди он играл роль детектива. Теперь же он оказался героем шпионского боевика, и проклятые метки на лицах Народа делали его задачу невозможной. Ему необходимо было стать на время Джеймсом Бондом, или даже Трэвисом Мак-Ги. Несколько дней в роли портового грузчика в Аусе позволили бы ему раздобыть необходимые данные, но на лбу у него красовались семь несмываемых меток в форме меча.
Точильный камень Ннанджи издал отвратительный скрежет.
Это было последней каплей.
Несколько раз Уолли приходилось вспомнить о том, что эмоции не являются мыслительным процессом. Приобретя тело Шонсу, он также приобрел его железы. Он научился следить за сигналами опасности, когда в руке у него был меч и можно было ожидать порции адреналина в крови, но иногда железы могли его подвести.
Как сейчас.
Раздражение, бессилие, позорная необходимость прятаться, даже, возможно, остатки временного смещения — все это внезапно смешалось вместе. Уолли Смит вышел из себя.
— К дьяволу! — бросил он. — Я иду на берег!
Ннанджи одобрительно взглянул на него.
— Правильно! — сказал он, откладывая свой камень.
— Ты остаешься здесь, — сказал Уолли. — Будешь охранять мой меч и мою заколку для волос. Катанджи, сходи к Броте и попроси у нее какую-нибудь черную тряпку. Заткнись, Ннанджи.
— Десять минут спустя на нем не было ничего, кроме куска черной ткани на бедрах и повязки на лбу. Он никогда еще не ощущал себя столь голым, и внутренний голос нашептывал ему, что следует быть осторожным, но отступать было уже поздно. Он направился к двери.
— Милорд брат! — схватив перевязь и меч Уолли, Ннанджи мятежно смотрел ему вслед. — Так нельзя! Воин без меча — это воин без чести. Ты просил меня сказать тебе…