Когда же отчет Джонатана Уилса о «происках КГБ» попал на стол к его непосредственному начальнику Хэвилэнду Смиту, шефу латиноамериканского отделения ЦРУ, тот пришел в ужас от тупой самоуверенности и наивности своего подчиненного Уилса. Ознакомившись с «отчетом», Смит немедленно распорядился прекратить «явки в постели» Пепиты Гонсалес с Огородником и передать последнего ему на личную связь.

И хотя Хэвилэнд по достоинству оценил чувство юмора своего вероятного агента и его умение играть на предубеждении таких людей, как Джонатан Уилс, однако отношение руководства ЦРУ к Кнайту изменений в положительную сторону не претерпело: подозрительность уступила место разочарованию. А все лишь потому, что в начале семидесятых годов прошедшего столетия верхушка Управления придерживалась убеждения: внимания заслуживает только информация о КГБ, ГРУ и военных приготовлениях Советов.

Эта точка зрения изменилась лишь после того, как в информационно-аналитическом Директорате ЦРУ внимательно ознакомились с содержанием донесений Кнайта.

…Советское посольство в Боготе вряд ли можно было назвать горячей дипломатической точкой, но вместе с тем советский посол постоянно принимал поток телеграмм из Москвы, которые объясняли позиции Кремля по отношению ко всей Латинской Америке и вопросам, которые выносились на обсуждение Организации Объединенных Наций.

А это уже были секреты государственной важности, к которым по роду деятельности имел доступ Огородник.

Однако его акции как секретного агента ЦРУ достигли своего пика лишь спустя полгода после вербовки, когда он начал работать в центральном аппарате МИД СССР…

Накануне отъезда в Москву Огороднику выдали специальные шифр-блокноты с индивидуальным шифром. Только человек, имеющий идентичный блокнот, мог расшифровать сообщение. ЦРУ снабдило его также закамуфлированной под обычный тюбик губной помады, портативной фотокамерой Т-100, позволяющей делать 100 снимков в минуту.

Кураторы Огородника позаботились также и о том, чтобы сменить его оперативный псевдоним: из Кнайта он превратился в Тригона, поскольку существовал риск, что КГБ рано или поздно обнаружит, что «крот» ЦРУ, известный как Кнайт, работал в советском посольстве в Боготе. Если Кнайт будет ненароком упомянут в потоке телеграмм из Москвы или в Москву, то КГБ сможет вычислить этого некто, недавно выехавшего из Колумбии в СССР.

Из характеристики агента Тригона, составленной Смитом Хэвилэндом:

«Умный, подвижный, с широким кругозором. Легко и органично находит контакт с людьми, независимо от их возраста, половой и социальной принадлежности.

Имеет вкус к просчитанному риску, азартен, вместе с тем обладает развитым механизмом эмоционального самоконтроля.

Его общая жизненная установка очень конструктивна. Не считаясь со средствами, умеет достигать поставленной цели. Очень рационален, внутренне организован и собран. К нему вполне подходит определение: self-made man — человек, который сам себя сделал, или «герой с нуля».

Склонен к рефлексии и самоанализу. Очень энергичен, обладает повышенной работоспособностью.

Пользуется успехом у женщин всех возрастных групп и социальных прослоек.

Обладает даром убеждения. В спорах красноречив, логичен, уверен и внешне искренен. Собственную точку зрения готов отстаивать до конца. В последующем может быть использован в качестве агента-вербовщика.

Выявленные недостатки: излишне самоуверен, болезненно переносит критические замечания в свой адрес.

Эгоистичен до крайности, злопамятен, коварен и безжалостен в актах мести.

Гедонист, любит всякого рода излишества, склонен к избыточным удовольствиям. Вместе с тем ярый противник алкоголя и табакокурения.

Неразборчив в установлении сексуальных связей с женщинами, предпочтение отдает младшим по возрасту. В отношениях с ними деспотичен. Возможно, это вызвано тем, что в детстве он был лишен в необходимой мере материнской ласки».

На прямой линии с президентом

В феврале 1974 года Огородник был отозван в Москву и зачислен в штат управления общих международных проблем Министерства иностранных дел СССР.

Назначению немало способствовал и факт многолетнего секретного сотрудничества Стахановца с Комитетом госбезопасности, который стремился иметь свои глаза и уши в этом элитном подразделении МИДа. В него стекалась информация со всех концов света, так как каждый советский посол ежегодно представлял в министерство отчёт, в котором не только подвергал анализу политическую ситуацию в стране пребывания, но и излагал планируемые мероприятия в сфере отношений с данным конкретным государством.

Таким образом, ЦРУ с помощью Тригона, а КГБ с подачи Стахановца имели возможность видеть мир точно таким, каким его видело высшее руководство СССР…

В Москве Тригон-Стахановец принялся за работу засучив рукава. Он перефотографировал и передал в Лэнгли тысячи дипломатических телеграмм, включая секретные депеши, составленные советским послом в Вашингтоне Анатолием Добрыниным и Олегом Трояновским, постоянным представителем Советского Союза при Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке.

Двойной агент сообщал своим операторам из КГБ и ЦРУ, какие конкретно указания давал Кремль Анатолию Добрынину по поводу его поведения в ООН, и какова должна быть его позиция на переговорах об ограничении вооружений, и даже о том, до каких пределов СССР может уступить на переговорах об ОСВ-1.

Кроме того, Тригон-Стахановец подробно информировал штаб-квартиру ЦРУ о нежелании советского правительства участвовать в военном противостоянии между группировками различной политической ориентации в Анголе…

Не редкостью было и появление на рабочем столе двойного агента обзоров состояния советской экономики.

Неудивительно, что совершенно секретные сведения о быстро сокращающихся запасах нефти на месторождениях Волжско-Уральского региона стали достоянием ЦРУ… и КГБ.

…Во второй инстанции они вызвали недоумение и обеспокоенность. После чего по инициативе председателя КГБ Юрия Андропова было созвано заседание Политбюро, на котором обсуждались меры по улучшению обстановки в указанном регионе.

Достигнув Западного полушария, та же самая информация частично спровоцировала «энергетический кризис» и повышение цен на бензин в середине семидесятых годов…

…На правах будущего зятя Огородник регулярно участвовал в застольях, устраиваемых в хлебосольном доме члена Политбюро, первого секретаря МГК КПСС Виктора Гришина, где часто присутствовали не только партийные бонзы со Старой площади, но также руководители союзных министерств и даже генералы из центрального аппарата Лубянки.

Из отдельных неосторожных высказываний сановных гостей, которые мог зачастую слышать Огородник, ему несложно было делать далеко идущие выводы. И он их делал!

Обо всем подслушанном в доме будущего тестя Тригон-Стахановец незамедлительно, но весьма досконально докладывал своим работодателям в Лэнгли и… на Лубянке. Так, он представил им подробную справку о нарастающих разногласиях между Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым и Председателем Совмина Алексеем Косыгиным по поводу отношений СССР и США Андропов, не в силах предложить какой-либо более или менее приемлемый компромисс, чтобы погасить разраставшийся конфликт между двумя первыми лицами государства, просто принял информацию Стахановца к сведению…