– Вы… они бы не смогли! Это всего лишь ребенок!

– А Дэйн разве не ребенок?

– Он принц.

– А твоя дочь – наследница Каванаров. Как думаешь, Тэа сможет ею воспользоваться, если ее сын в опасности?

На самом деле, это Яфа дала девочке имя. И когда она сказала «Янифа», прежде чем отдать ребенка Тэа, то почувствовала, что теперь и она ответственна за эту девочку. Больше, чем просто как тетя. И она бы не позволила, чтобы с ребенком что-то случилось. Но вовсе не хотела рассказывать об этом Джане.

– Скажи, что с моей дочерью все в порядке! – прошипела Джана.

– Почему ты не называешь ее по имени? Потому что я ей его дала?

– Скажи, что она в порядке!

– Ты сама все увидишь, когда мы вернемся в Таркор.

Яфа вовсе не собиралась облегчать участь Джаны. Поэтому она поднялась над догорающим костром и ушла к своему спальному месту. Правда, попросила Мехару присматривать за Джаной ночью еще пристальнее.

Всю ночь Яфе снился Равен, стоящий у поместья Каванаров и безучастно смотрящий на витражные окна. А потом уходящий прочь. Утром леди Каванар проснулась совершенно разбитой и даже не стала завтракать. Джана снова молчала, и Яфу это устраивало.

Но когда они поднялись над землей, мысли Яфы вновь стали невеселыми, а вцепившиеся руки Джаны вызывали почти физическое чувство омерзения.

Ты ее ненавидишь, констатировала Мехара. Она воплощает все то, что ты ненавидишь. Все, что хочешь оставить позади и никогда не возвращаться. Все, что хочешь уничтожить, чтобы двигаться дальше.

– Да, – прошептала Яфа одними губами. Ее слова уносил ветер, но она знала, что драконица слышит. – Да.

Так давай от нее избавимся. Ты знаешь, королева это переживет, у нее ведь действительно есть малышка Янифа. А у Равена больше не будет его прелестной глупышки.

Мехара немного развернулась, чтобы проскочить ущелье в горах, и Яфа невольно вздрогнула от близких камней с такими острыми, раздирающими краями.

Мы скажем, что это была случайность. Леди не удержалась.

Яфа колебалась всего мгновение. Потом сказала:

– Да.

Она покрепче вцепилась в чешуйки Мехары, и та сделала особо крутой кульбит. Джана за спиной Яфы взвизгнула, ее пальцы с трудом удержались. Но тут Мехара совершила еще один нырок, и пальцы Джаны, наконец, соскользнули, она завопила, падая, но ее крик быстро затих внизу.

Как и следовало ожидать, в день первой церемонии в новом Храме «Золотой пес» гудел от посетителей, и все обсуждали только одну тему. Вечер выдался действительно холодным, и по улицам Таркора гуляли пронизывающие ветра. Когда в большой зал таверны входил новый посетитель, в открытую дверь ненадолго врывался холод и порыв ветра. А за ним – ночь и мрак. Но стоило закрыть дверь, тепло и медовый свет вновь воцарялись в большом зале.

Дерек поднялся наверх, где обсуждал что-то с одним из приближенных Гильдии. Он был не против общества Дани, но девушка сама не пожелала слушать разговоры о новой партии меха из Второго дома, который прибыл в порт.

Поэтому предпочла остаться в большом зале «Золотого пса», в тени под лестницей, где с двух сторон ее стол окружали воздушные резные ширмы. На столе перед девушкой стоял только кувшин с гранатовым соком и бокал.

Дани стоило подняться наверх и рассказать Дереку о только что зашедшем Кормаке. Тот был одним из членов Гильдии, и увидев Дани, сразу подошел к ней. Сначала девушка растерялась и попыталась сказать, что ему нужен Дерек, но тот сейчас занят наверху. Кормак только отмахнулся и выложил все самой Дани. А потом также стремительно ушел, ненадолго впустив внутрь помещения холод и ночную тьму.

С тех пор сверху уже успел спуститься человек, докладывавший о грузе меха, и Дани знала, что Дерек один. Но ей доставляло удовольствие просто сидеть. Пить гранатовый сок, ощущать под пальцами истертую деревянную поверхность стола и наблюдать за людьми в помещении.

Пару раз она замечала и благородных господ, никогда не гнушавшихся зайти в «Золотого пса». И хотя Къяр Ревердан успел снять свой парадный мундир, осанка и манера держать себя сразу его выдавала. А Котори Леорон даже не потрудился переодеться, только снял тяжелую бархатную котту и остался в одной рубашке, уже не так сильно его выдававшей. Теперь эти двое вместе ужинали и о чем-то увлеченно беседовали. Котори при этом жестикулировал, разводя руками.

Они обсуждают, как можно использовать драконов, прошелестел в голове голос Фанави.

– Использовать? – прошептала Дани одними губами, чтобы ее услышала только драконица. – В смысле…

Обсуждают, сколько веса может поднять дракон, и как этот вес к нему прикрепить.

В голове Дани некстати возникла картинка дракона, который, словно вьючная лошадь, тянет за собой битком набитую телегу с капустой.

Ничего смешного! оскорбилась Фанави. Драконы выносливы. И в былые времена нас активно использовали. Те, кто поменьше, служили посланниками, доставляя новости и письма, кто покрупнее, возил грузы.

– Судя по твоим размерам, ты возила новости.

Важные письма.

– Не думаю, что тебе снова предстоит этим заниматься.

Почему нет? Если вашей Гильдии будет необходимо срочно доставить приказ или что-то другой за город, то я буду незаменима.

– Для этого есть лошади.

Со всадником может что-то случиться по пути. С драконом – никогда.

Определенная доля истины в словах Фанави была, и Дани решила, стоит поговорить об этом с Дереком. Правда, прежде чем обсуждать использование драконов, стоит сначала подумать, как они будут показываться перед людьми. Пока что Фанави, как и остальные, не возвращались в городе Сложновато носить вести среди стен, где тебя ненавидят.

Это ваша проблема, легкомысленно заявила драконица. Для этого вы и связаны с нами.

– Чтобы решать устроенные вами проблемы? – язвительно спросила Дани. – Спасибо большое.

Она еще немного посидела, а когда перед лордами Реверданом и Леороном убрали тарелки от ужина, оставив только вино, Дани решила подняться наверх. Подобрав юбки, она поднялась по скрипнувшей деревянной лестнице, такой же истертой, как и поверхность стола Валентайна.

На втором этаже оказалось гораздо тише, хотя горели те же масляные лампы, дававшие достаточно тусклый свет, а с первого этажа доносились голоса людей. Тут располагались жилые комнаты, и одним из непреложных правил «Золотого пса» был покой постояльцев. На деле же это означало, что за закрытыми дверьми могли твориться какие угодно дела. Но Дани они мало интересовали. Она прошла к их с Дереком покоям и вежливо постучала.

– Да что ты стучишь, – проворчал он, открывая дверь, – это твои комнаты также, как и мои.