Первым среди усомнившихся в личности прибывших был Маттео (Маффео) Поло, сводный брат Марко (сын его отца от Фьордализы Тревизан).

Возможно, они никогда не видели друг друга. Может быть, Марко видел брата лишь грудным младенцем. В любом случае, теперь они предстали совершенно чужими друг для друга людьми, ибо Марко отсутствовал слишком долго. Конечно, Маттео знал о существовании Марко, но он, как и многие, был уверен, что тот давно умер.

Кстати сказать, на случай внезапного возвращения путешественников в Венецию были предприняты определенные юридические меры. В частности, 27 августа 1280 года дядя Марко, носивший то же имя, написал завещание, назначив лицом, на которое возлагалось исполнение его воли по завещанию, Фьордализу Тревизан («…пока мои братья Никколо и Маттео не вернутся в Венецию, и только после этого они станут моими душеприказчиками»{394}).

Наверняка, диктуя эти слова, Марко Поло (старший) не мог быть уверен в том, что это когда-нибудь пригодится. Но в любом случае условия, предусмотренные в завещании, обеспечили и самому Марко, и его отцу Никколо, и дяде Маттео столь необходимое им законное положение в семье и в ассоциации венецианских купцов.

Согласно одной из легенд, Маттео Поло (дядя Марко Поло), вернувшись домой, сразу же вступил в конфликт со своей женой, которая хотя и признала его, но не пожелала терпеть на нем его изрядно поношенных монгольских одеяний. Тот же никак не хотел с ними расстаться. Так вот, чтобы «не позориться» и избавить постаревшего мужа от его «лохмотьев», добрая женщина самовольно отдала их прохожему бродяге. Естественно, обнаружив пропажу, Маттео спросил, куда подевался его монгольский наряд, ведь в нем, под подкладкой… были зашиты драгоценные камни, привезенные с Востока.

Когда жена, прижатая к стенке, призналась, куда девала старую одежду, он принялся рвать на себе волосы от отчаяния, пытаясь придумать, как найти безвестного бродягу, завладевшего его состоянием. К счастью, Венеция была маленьким городом. На следующее утро он вышел к мосту Риальто, в самый центр венецианской торговли, и стал ждать. Рассказывают, что он принес с собой прялку и крутил ее весь день, повторяя одни и те же слова: «Он придет, даст Бог, придет!»

Конечно же появление в людном месте подобного «безумца» возбудило всеобщее любопытство. Но бродяга, завладевший драгоценностями, так и не появился. На следующий день Маттео Поло повторил свое «выступление» и на другой день тоже. И вот оно счастье — появился «тот самый» бродяга в поношенном монгольском кафтане! Увидев это, старик Маттео бросился на него, отобрал одежду и… с облегчением нащупал надежно спрятанные в швах камни. Его богатство было спасено, а злосчастный бродяга был отправлен пинками восвояси.

Джованни Баттиста Рамузио оставил нам еще одну легенду, которую он слышал, по его словам, «из уст Гаспаро Малипиеро, который жил напротив дворца Поло»{395}. Рассказ «великолепного мессира Гаспаро Малипиеро, старого господина, отличавшегося особой добротой и честностью»{396}, начинался с того, что венецианцы, имевшие отношение к семейству Поло, с недоверием отнеслись к личностям своих так долго отсутствовавших родственников. И, чтобы снять затянувшееся напряжение, Марко Поло, его отец и дядя решили пригласить всю родню на роскошный пир.

В результате все гости оказались на самом удивительном маскараде. Едва они расселись по выделенным им местам, появились «возвращенцы», и были они наряжены в длинные просторные одеяния из «малинового атласа», которые вскоре были «разорваны на куски и разделены между слугами»{397}. Потом Поло сменили одежду, представ перед собравшимися «в бархатном платье красного цвета»{398}. Всё это тоже было разорвано и роздано слугам.

Джованни Баггиста Рамузио пишет: «Затем они вышли в грубых одеждах, в которых они вернулись домой. После этого, взяв острые ножи, они начали вспарывать их полы и подкладки, извлекая оттуда в больших количествах рубины, сапфиры, карбункулы, бриллианты и изумруды, которые были зашиты в одежды так, что никакой человек не мог себе такого и представить. Дело в том, что, покидая великого хана, они поменяли все подаренные им богатства на множество изумрудов и других драгоценных камней, прекрасно понимая, что в долгом и трудном пути им не сохранить такое количество золота»{399}.

Короче говоря, если наши путешественники хотели произвести впечатление, то им это очень даже удалось. Их показательное выступление ошеломило гостей и, главное, произвело должное впечатление.

«Те, в ком они прежде сомневались, — пишет Джованни Баггиста Рамузио, — на самом деле оказались почтенными и достойными господами из рода Поло, и им воздали великую честь и почтение. И когда об этом стало известно во всей Венеции, так же стали поступать все — и простолюдины, и благородные люди начали стекаться к их дому, чтобы обнять их, осыпать ласками и продемонстрировать привязанность и почтение, какие только можно вообразить»{400}.

Как видим, рассказ Джованни Баггиста Рамузио заканчивается вполне благополучно. После этой «демонстрации» Никколо, Маттео и Марко Поло стали пользоваться заслуженным уважением своих сограждан, но при этом особенное внимание доставалось Марко. «Все молодые люди каждый день приходили к нему и беседовали с мессиром Марко, — утверждает Джованни Баггиста Рамузио, — а тот был со всеми обаятелен и милостив. Его расспрашивали о Катае и великом хане, а он отвечал с такой добротой и вежливостью, что все чувствовали себя ему в какой-то мере обязанными»{401}.

К тому времени, когда наши путешественники вернулись домой, в Венеции, ставшей образцом крупной морской державы, далеко вышедшей за пределы города, под покровом мирной жизни скопилось довольно сильное напряжение.

Историк Джон Норвич в своей «Истории Венецианской республики» пишет: «При такой мучительно сложной системе кажется странным, что вообще кого-то выбирали, но 13 июля 1268 года, всего через шестнадцать дней после смерти предшественника, был избран Лоренцо Тьеполо»{402}. Он стал 46-м дожем Венеции. И при этом он был сыном 43-го дожа Джакопо Тьеполо.

На этот счет мы имеем свидетельство Мартино да Канале, автора «Венецианской хроники» и очевидца тех событий; так вот он не упустил случая описать перезвон колоколов на соборе Сан-Марко и толпу народа, собравшуюся на центральной площади города. Люди окружили нового дожа и «срывали одежду с его спины» — традиция разрешала это им делать (так дожу давали понять, что он «лицо подчиненное и милосердное»). Дож босиком подошел к алтарю, дал клятву, и ему вручили знамя Святого Марка, покровителя Венеции. Затем на него надели новое платье и торжественно пронесли вокруг площади. Новый дож при этом разбрасывал монеты и обращался к своим подданным…