его отсутствия скопилось много работы. Но отчего-то делается так тоскливо…

Хотя он провожает меня до дверей квартиры. Доносит мой чемодан. Даже целует. Так, как будто планирует задержаться.

Но затем роняет:

— Я позвоню, — и исчезает.

А мне кажется, что на Мальдивах я видела удивительный сон.

Теперь проснулась. И меня обдало холодом реальности.

Герман

Быстро спускаюсь с Даниного этажа. Не думал, что у старого хрыча получится. Но тот контракт, которому я так радовался, под угрозой. Неужели это тестю удалось мне так подосрать?

— В офис! — командую, едва оказываясь в салоне.

Приезжаю сразу туда. Плевать, что только что с самолета. И одет в рубашку и шорты. Бывает. Сейчас меня волнуют совсем другие вещи.

Меня уже ждут. Изучаю отчеты и думаю, как исправить ситуацию.

Выход, на мой взгляд, один — лететь в Мюнхен. А Даниэла? Мой тесть, наверняка, уже в курсе всего. Надо было оставить её на Мальдивах. Чем дальше отсюда, тем лучше.

Но она заупрямилась.

Так ладно. Не решится же он на физическое устранение… Максимум попугать. Нужно приставить к ней проверенных людей из службы безопасности.

Пока я соображаю, как буду выпутываться, звонит сотовый. Это тесть. Легок на помине.

— Алло! — рявкаю в трубку.

— Здравствуй, Гера! Что ты так с дочкой моей? А? Не по-мужски, не по-мужски. Ты б подумал хорошо, сынок, стоит ли овчинка выделки. А то мы ж с тобой одна семья… Отзови заявление на развод. И я всё прощу.

Во мне просыпается желание убивать. Он столько лет держал меня за цирковую собачку. Но всему приходит конец.

— Нет, — отвечаю как можно более спокойно. Это он должен нервничать. Не я.

— Пожалеешь, — вкрадчиво тянет тесть.

— Я тебе скинул на почту материалы. Посмотри и прикинь, насколько ты сядешь. Чтобы этого избежать, тебе нужно просто перестать лезть в мои дела.

— Да нет у тебя ничего на меня! — вскидывается старый конь.

— А ты посмотри — и потом мне скажешь, блефую ли я. Сейчас у меня нет на тебя времени, извини.

Отбиваю вызов. Я принял решение. Если старик не отстанет, то я пущу компромат в ход.

Звоню в Мюнхен. Там настаивают на личной встрече. Деваться некуда, соглашаюсь. Во всё это вложен не только мой труд, а труд многих людей. Глупо этим разбрасываться.

Пишу Даньке сообщение: "Улетаю в командировку. Некоторое время буду не доступен. Как приеду, так сразу к тебе".

Собираюсь в дорогу, смотрю в переписку. Сообщение прочитано, но она ничего не ответила.

Затем часа через полтора приходит короткое: "Хорошо".

Надеюсь, Даня не станет ничего придумывать.

Глава 39

Даниэла

Смотрю на сообщения, полученные от Германа о том, что он уезжает в командировку. И вспоминаю Жас с её нелицеприятными характеристиками моих умственных способностей. Он уже наигрался? Только зачем? Это же жестоко…

Сглатываю горечь. Хочется позвонить и наорать на него. Но тогда я почувствую себя еще хуже, чем. сейчас. Я терзаюсь сомнениями. Жду еще хоть что-то. Только больше ничего не приходит.

Мне кажется, я напоминаю слепого котенка, который ищет свою маму, чтобы получить тепло, заботу, молоко и… жизнь.

И ничего не нахожу. Снова.

Вместе с тем понимаю, что если я не нужна такому, как Герман, то высказывать какие-то претензии бессмысленно. Он даже жену не слушал. Несмотря на влиятельного тестя. Что ему я?

Или же может, он всё-таки занят?

В любом случае только время покажет, как всё обстоит на самом деле.

Печатаю короткое: "Хорошо". На душе скребут кошки. И мне не хочется выглядеть еще большей дурой, желая ему всяческих благ. Вдруг у них с Демьяном такая игра? И следующим объявится Валеев, уверяя меня, что безумно любит? Тогда я точно попаду в дурдом. Не выдержу этого фарса.

Созваниваюсь с Жас. Болтаем с ней об отдыхе, о том, какой классный Антон. О Германе она не спрашивает. Словно того и нет. Сама я эту тему даже не затрагиваю.

Попрощавшись с сестрой, готовлюсь к первому рабочему дню после отпуска. Затем пью успокоительный чай и ворочаюсь часов до 2 ночи. После засыпаю беспокойным сном. Встаю кое-как, разбитая и несчастная.

Проверяю телефон. От Германа по-прежнему тишина. Это меня убивает. Неужели Жас была права, и я её зря не послушала? Неужели я совсем не разбираюсь в мужчинах, и ко мне притягиваются только какие-то ненормальные? Неужели все притворяются, и Герман не исключение? Этих неужели — бесчисленное количество, и в компании с ними я захожу в школу.

В учительской не так много людей. Я им через силу улыбаюсь, стараюсь показать, как у меня всё хорошо. Мне остается лишь надеяться, что по мне не видно, что я чувствую в действительности. Нет ничего хуже, чем быть несчастной. Но если об этом известно окружающим, то это настоящий апокалипсис.

— Как вы, Данечка, загорели, — обращается ко мне учительница физики, дама предпенсионного возраста, — На юг ездили?

— Да, — отвечаю, лишь бы она оставила меня в покое.

Но вцепиться в меня никому не удается. Дверь учительской открывается, появляется голова секретаря.

— Даниэла Генриховна, вас директор вызывает. Срочно!

Я настолько зациклена мыслями на Германе, что иду в кабинет директора, даже не думая ни о чем плохом. Никакого предчувствия. Или чего-то там. Я вообще действую на автомате, утопая в воспоминаниях, где была вместе с шикарным мужчиной.

Поэтому стучу в дверь директорского кабинета без малейшего трепета.

— Войдите! — раздается из-за двери.

И я открываю дверь и прохожу в помещение.

Директор сидит в своем кресле, уставившись в телефон. Приподнимает голову и кивает на стул сбоку. Не здоровается, хотя он всегда был вежлив.

Удивляюсь произошедшим в нем переменам. Но сажусь на место, которое он мне указал.

Он продолжает смотреть на телефон. Экран которого выключен. Ничего не понимаю. Слегка покашливаю, чтобы привлечь к себе внимание.

Он поднимает на меня взгляд. только сейчас замечаю, что у него очень странный, багровый цвет лица.

И взгляд такой. Будто он решает очень сложную задачу.

— А давайте, Даниэла Генриховна, кино посмотрим.

Кажется, что именно в то мгновение я поняла, для чего он меня позвал.

Директор включает экран, что-то ищет в телефоне, и по кабинету разносится протяжный стон. Мой собственный. Я сижу, ни жива, ни мертва. И не знаю, что предпринять. Банально, но не могу пошевелиться. Я знаю это видео. Его снял Герман. Когда он, Демьян и я занимались сексом втроем.

Мужчина включил ролик не сначала. Ближе к кульминации. Как раз в тот момент, когда Герман глубоко врезается