class="p">Костя выстроил план действий. Он знал, что механики начинали проверять самолеты в пять часов утра. Значит, ему нужно было забраться в кабину до этого часа и сидеть там не шевелясь.

После бурной стычки на новогодней вечеринке Костя не разговаривал с Аней, что ее очень беспокоило.

Утром январского дня, когда Костя решил залезть в самолет, Аня, как всегда, протянула руку, чтобы убедиться, что мальчик спит рядом. Но Костя предусмотрительно затолкал в кровать под одеяло охапку одежды. Он тихонько вышел из землянки, направился к ангару, где стояли Яки. Тут тоже нельзя было шуметь, поскольку некоторые из девушек-­механиков так уставали, что оставались спать рядом с самолетами. В углу ангара они набросали матрасов и, прижимаясь друг к дружке, чтобы спастись от холода, дремали несколько коротких часов.

Дверь ангара была приоткрыта, и Костя, не трогая ее, тихонько прокрался внутрь и двинулся на цыпочках вперед.

Одна из девушек-­механиков тяжко вздохнула и повернулась на другой бок.

Костя затаил дыхание и на несколько секунд застыл. Убедившись, что девушка уснула, он осторожно продолжил путь. Мальчик держал себя в руках, как и тогда, лежа под мчащимся поездом. А вот и его цель, черно-­зеленый Як под номером 17, Оксанин. А впереди нарисована маленькая белая стрекоза, какая была и на Софьином самолете. К­то-то из мужчин с авиабазы однажды сделал обеим летчицам такой сюрприз, прославляя их отвагу. Но после гибели подруги Оксанино сердце всегда сжималось от горя, когда она замечала эту стрекозу.

Костя осторожно начал карабкаться на крыло самолета, оступился, ­чем-то громыхнул. Ойкнул в страхе, что выдал себя. Нужно было торопиться: уже светало, и механики скоро проснутся. Было холодно, и Костю бил озноб.

Ему удалось забраться в кабину. Он спрятался за креслом пилота и укрылся прихваченной с собою простыней.

Мальчик почти задремал, когда его разбудили голоса и звук шагов у самолета.

— Все полностью проверено, — сказал женский голос. — Жду через час!

Ольга всегда повторяла эти слова, одни и те же, во-первых, чтобы подтвердить Оксане, что топлива в баке для выполнения задания достаточно, во-вторых, чтобы отвести беду, ведь Ольга очень надеялась через час увидеть летчицу снова. Каждая девушка-­механик была закреплена за своим пилотом и неизбежно очень привязывалась к ней. Механики знали все привычки и фантазии летчиц. Так, Ольга поджидала возвращения Оксаны, тревожно вглядываясь в небо и держа наготове сигарету. Оксана выкуривала ее в ожидании, пока бак заполнится и оборудование перед новым взлетом будет проверено и налажено. Оксана никогда не говорила о том, что было в воздухе: на земле ей хотелось думать о другом. Прежде чем подняться в кабину, она вполголоса произносила строки стихотворения, того самого, которое прочла во всеуслышание по прибытии на авиабазу в Энгельсе: «Ты все равно придешь — зачем же не теперь? / Я жду тебя — мне очень трудно. / Я потушила свет и отворила дверь / Тебе…»

Слушая всякий раз, как Оксана бормочет эти строки, Ольга сообщнически ей подмигивала, никогда притом не упоминая Семенова, которому, как ей казалось, Оксана адресует эти стихи.

В январе 1943 года становилось все труднее хоть на миг забыть о вой­не. Немцы выдыхались, и ослаблять натиск было никак нельзя. Но Ольге все же удавалось развлечь Оксану разговорами о повседневной жизни: здешними новостями и рассказами о недолговечных романах, которые то и дело вспыхивали на базе.

— На днях в ангаре околачивались ребятишки, Маша и Миша. Я их заметила и услышала их болтовню. Они говорили, что хотят забраться в самолет «просто чтобы попробовать», — со смехом сказала Ольга этим утром.

— Ах, все те же глупости! — отозвалась Оксана.

Аня как раз тоже подошла к самолету и услышала разговор.

— Ну хоть сегодня Костя никуда не сунется. Когда я уходила, он спал как убитый. А эта безумная затея с поездом — до сих пор в себя не приду!

Костя сидел, съежившись под простыней, но, услышав последние Анины слова, выпучил глаза. Значит, Аня знала о его испытании и ничего ему не сказала. Почему она его не отругала? Решительно, она не умеет найти правильный подход к ребенку, подумал Костя.

— Жду через час! — крикнула Ольга.

— Через час буду, — отозвалась Оксана, следуя их обычному ритуалу.

Костя задумался, до скольких ему надо досчитать, чтобы выдержать этот час. Тут, конечно, тысячью не обойдешься.

Оксана, насвистывая, заняла свое место. Костя из своего убежища видел ее спину и затылок.

Самолет покатил на взлетную полосу, и после первых же толчков Костя очень пожалел, что принял этот вызов. Еще была возможность пойти на попятный, выбраться из укрытия и ретироваться с заслуженной головомойкой. Но он вспомнил про Машу, про ее поцелуй после истории с поездом под ревнивым взглядом Миши, который в бешенстве пинал ногой булыжники.

Нет, тебе не слабо́, не дрейфь, ты не зассыха.

Когда самолет оторвался от земли, Костя закрыл глаза и постарался совладать с одышкой. Ощущения были для него совершенно неизведанные. Его мутило. Становилось все холоднее, и Костя уже не знал, дрожит ли он от страха или от холода.

Мальчик решил, что, если досчитает десять раз до тысячи, час пройдет наверняка, и принялся про себя бормотать цифры.

— В пределе видимости мессер. Уже два.

Оксана переговаривалась по радио. С начала 1943 года работала двухсторонняя радиосвязь, и летчик мог и получать сообщения с земли, и посылать на землю свои. Оксана шла под прикрытием Вериного самолета, у Веры в поле зрения прицела тоже был враг.

Самолеты девушек находились выше и были скрыты облаками, мессеры их еще не заметили. Надо было применить эффект внезапности. Двое на двое — бой по правилам, Оксане такой расклад был по нутру. Она использует подсказку Семенова: попробует поразить цель, лишь максимально к ней приблизившись, и стрелять только наверняка.

— Вперед! — крикнула Оксана твердым голосом.

Костя тихонько взвыл от ужаса.

Глава 53

Цимлянский заказник,

сентябрь 2018 года

Под косыми лучами вечернего солнца Павел приступил к раскопкам детской могилы. Сквозь еловую хвою и кроны берез сочился желтый туман, облизывая тени деревьев. Юрий уступил Павлу честь начать эти раскопки главным образом потому, что «командир» смертельно боялся увидеть останки ребенка. Такое испытание было ему не по силам.

Павел, Никита и Дима взялись за черную работу. Василий и Юрий поочередно давали указания. Чем глубже становилась яма, тем больше диггеры волновались, стараясь сосредоточиться. Каждый комок земли, каждая горстка подвергались их тщательнейшему осмотру. Но металлоискатели упорно молчали. Заподозрив их неисправность, Юрий даже сменил батарейки.

— Послушай, если внизу есть захоронение, невозможно представить, чтобы там не было ни грамма металла… Невозможно. Обувь, ремень, пуговицы, монеты…

Килограммы перекопанной земли по-прежнему не выявили никаких следов человеческой трагедии. Ничего. Голые по пояс, истекая потом, трое парней копали несколько часов кряду, уже при свете прожекторов. Юрий и Василий неотрывно вглядывались в яму в надежде увидеть в комьях разворошенной земли хоть ­какой-то намек на погребение.

Парни трудились с остервенением, пока их работу не прервал фантастический рассвет. Павел выпрямился и утер пот со лба; мускулы горели, спина ныла. Солнце пронзило золотыми стрелами утренний туман, метко запустив их между древесных стволов. Диггеры всю ночь не сомкнули глаз.

Никита тоже разогнул спину.

— Не смысла продолжать. Там ничего нет.

Дима выкинул из ямы последнюю лопату земли и выбрался наверх.

— Абсолютно пусто, — подтвердил он и сердито бросил лопату. — Вы как хотите, а я иду спать!

И устало побрел в палатку, его спина была вся в грязевых разводах.

Только Василия не испугала такая развязка, он увидел в ней новый смысл.

Глава 54

Авиабаза под Сталинградом,

январь 1943 года

— Костя? Костя? Куда ты спрятался? — кричала Аня, вышагивая вокруг землянки.

До сих пор она держалась