— Что же мы будем делать? — спросила она. — Я имею в виду это бракосочетание.

— Думаю, мы сможем аннулировать брак через некоторое время, — ответил Хью. — Святой отец сказал, что это возможно. Но о Риде он не знает, а я почти уверен, что твоя помолвка с Ридом — существенное основание для объявления нашего брака недействительным.

— А что с теми правами и привилегиями, о которых он говорил?

— Господи, я не собираюсь воспользоваться ими, — горячо проговорил Хью, думая о том, что именно этого ему бы хотелось сейчас больше всего.

— О!

Ему показалось, или в этом коротком восклицании действительно прозвучало разочарование? Назвав себя полным дураком, Хью опять замолчал.

Молчание длилось до того момента, когда они вошли в лагерь, где их встретили веселье и смех.

Вперед выступил Весельчак, державший в руках кувшин и две кружки.

— Мое лучшее вино, чтобы поднять тост за вашу свадьбу! — объявил он. — Хочу сообщить тебе, Хьюго, что мои парни переделали чуток твою палатку, так что ты сможешь лечь там со своей женой.

— А мы все обещаем не слышать стонов страсти, — крикнул кто-то из толпы, и, похоже, это был голос Гилли.

— О нет! — пробормотала Дженни.

К собственной досаде, Хью увидел, что каждый артист готов отпраздновать с ним счастливое событие.

— Боже мой, детка, — прошептал он. — Нам придется либо пойти в палатку, либо сказать им всю правду о нас, что их сильно разочарует. Какой вариант ты предпочтешь?

Несмотря на то что перспектива остаться в палатке наедине с Хью и провести с ним ночь шокировала Дженни, мысль о том, что ей придется рассказать менестрелям всю правду, привела ее в ужас. Да, это Весельчак организовал их свадьбу, но ведь если правда вскроется, ее обман станет известен всем. А даже если не станет, люди все равно захотят узнать во всех подробностях, почему это их предводитель счел, что свадьба — такая уж чудесная идея.

Даже Пег и Брайан, которым было известно, кто они на самом деле, казалось, были довольны.

— Не хочу портить людям удовольствие, отказавшись спать с тобой, — тихо ответила она Хью. — Но если мы ляжем вместе, разве это не…

— Клянусь, это будет все, что мы сделаем, — ответил ей Дуглас таким же тихим голосом. — Я попрошу Лукаса положить в палатке два соломенных тюфяка. Он никому ничего не скажет.

— Думаю, это неплохая мысль, — сказала Дженни.

Она, правда, хотела сказать, что если они проведут ночь вместе, то все решат, что у них была физическая близость. Но менять свое решение остаться с ним в палатке Дженни не стала. Хотя при мысли о том, что он будет спать рядом с ней, ее охватывали такие противоречивые чувства, что она стала терять голову.

Следующие полчаса Дженни оставалась рядом с Хью и пила вино из его кружки. Она понимала, что разговаривает с людьми, принимает их поздравления, но что именно говорит, вспомнить бы не смогла. И когда Хью наконец взял ее под руку и повел в палатку под улюлюканье, смех и двусмысленные замечания артистов, у Дженни стали подкашиваться колени, а кожа внезапно онемела.

— Я буду спать в платье и рубашке, — проговорила она тихо.

— Вот и отлично, — отозвался Хью, голос которого почему-то стал хриплым.

И, подняв вверх сальную свечу, он резко отвернулся, чтобы посмотреть, как устроены их постели и выполнил ли Лукас его приказание.

Лукас все сделал как надо. В палатке было два тюфяка и два одеяла, однако Дженни казалось, что они лежат слишком близко. Видимо, Хью пришло в голову то же самое, потому что он попытался раздвинуть их пошире, однако тесное пространство палатки не позволяло сделать это.

Вскоре Пег принесла воды, но тут же ушла, оставив Дженни наедине с сэром Хью.

— Позаботься о том, чтобы нас не побеспокоили и чтобы никто не вздумал как-нибудь пошутить, — сказал Хью, выглядывая наружу и вручая свечу Лукасу. — У меня нет желания колотить кого-нибудь за это.

— Да, конечно, — кивнул Лукас, поворачиваясь так же быстро, как недавно это сделал сам Хью.

Спустя несколько секунд они остались вдвоем в полной темноте. Дженни лежала, напряженно вытянувшись в струнку. Она чувствовала, что и Хью лежит точно так же. Но спустя некоторое время усталость взяла свое и Дженни заснула.

Когда она проснулась, в палатку проникал серый свет раннего утра. Правда, похоже, ночью Дженни закоченела, потому что Хью крепко прижимал ее к себе.

— Боже мой, извини! — прошептала она, откатываясь на свое место.

— За что? — удивился он. — Я провел ночь в размышлениях, и хотя не мог не думать о том, о чем думают все мужчины в первую брачную ночь, одна трезвая идея все-таки посетила меня. Правда, боюсь, тебе она не понравится.

— Что ж, если ты считаешь, что мне она не понравится, так тому и быть, — проговорила Дженни, усаживаясь и поворачиваясь лицом к нему. — И что же это за идея?

— Я говорю о праве мужа требовать повиновения, — ответил Хью. — Мы отправимся в Аннан-Хаус сегодня же, Дженни. И я не хочу больше слушать твои возражения.

Хью и на самом деле не спал, лишь дремал время от времени, и ему до боли хотелось обнять Дженни.

Он пытался убедить себя, что ему хотелось бы прикоснуться к любой привлекательной девушке, которая оказалась бы рядом, однако он понимал, что это самообман. Ни одна не вызывала у него таких чувств после смерти Эллы, как Дженни. И Хью уже решил, что ни одна женщина больше никогда не заденет его душу. Дженни задела.

И вот теперь он видел, как она мрачно смотрит на него, и едва сдерживал улыбку.

Дуглас и не ждал, что она безоговорочно примет его решение. Но после стольких дней, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным и мог лишь посматривать на нее, Хыо неожиданно обрел законное право требовать ее повиновения. И он им воспользуется.

Продолжая хмуриться, Дженни спросила:

— Ты правда думаешь, что можешь заставить меня вернуться в Аннан-Хаус, если я этого не хочу?

— Да, думаю, — ответил он. — Я могу перебросить тебя через плечо и отнести к твоему коню, и ни один человек не попытается меня остановить.

— Они это сделают, если я их попрошу, — заявила Дженни.

— Детка, нравится тебе это или нет, но эти люди устроили целый заговор, чтобы сделать меня твоим мужем, ив этом качестве они меня принимают. Но у тебя есть выбор. Ты можешь либо подчиниться мне как мужу, либо рассказать им, кто ты такая и кто я, то есть признаться бродячим артистам, что ты обманывала их с самого начала. Как, по-твоему, они отреагируют, когда ты им скажешь, что солгала Весельчаку о том, что я за тобой ухлестываю?

Дженни вздохнула.

— Сам знаешь как, — ответила она. — Я вела себя плохо, глупо! Но солгала я только ему. Должно быть, он рассказал об этом кому-то еще, потому что все они считали, что ты за мной ухаживаешь. — Поморщившись, она осеклась. — Я сказала ужасную вещь. Вовсе я не имела в виду, что мне хотелось, чтобы они невзлюбили тебя. Просто я подумала тогда о том, как бы сделать так, чтобы тебе стало труднее увезти меня отсюда силой.