Я стал размышлять о том, почему я так эмоционально реагирую на женщину, которую даже не знаю. Мне пришло в голову, что я, должно быть, столкнулся с феноменом «переноса», скрытым незалеченным неврозом ненависти к матери или чем-то подобным. Возможно, она напоминала мне кого-то из детства — я порылся в памяти, но не смог найти подходящего кандидата на эту роль. Нет, дело было в чем-то другом.

И тут я понял, что получил отличную возможность поупражняться в терпимости. Поэтому я начал представлять себе, что ненавистная мне женщина, занявшая мое кресло у прохода, — это мой благодетельный наставник, посланный мне для того, чтобы научить меня терпению. И действительно, ситуация была самая подходящая для упражнения — я видел эту женщину впервые в жизни, она еще ничем не успела мне навредить.

Минут через двадцать я решил оставить эту затею — моя соседка по-прежнему меня бесила! Я понял, что мне так и не удастся избавиться от раздражения до конца полета. Мне оставалось лишь угрюмо наблюдать за тем, как ее рука украдкой захватывает мой подлокотник. В тот момент женщина была мне целиком и полностью ненавистна. Я рассеянно разглядывал ноготь на ее руке, а затем вдруг подумал: неужели я ненавижу этот ноготь? Нет, вряд ли. Обычный ноготь, ничем не примечательный. Затем я посмотрел на ее глаз и спросил себя: ненавижу ли я этот глаз? Да, но без всякой причины, а это и есть ненависть в чистом виде. Я сосредоточился сильнее. Ненавижу ли я этот зрачок? Нет. Ненавижу ли я эту роговицу, радужку, склеру? Нет. Так действительно ли мне так ненавистен ее глаз? Я вынужден был признать, что нет Мне показалось, что я на верном пути. Я перешел к рассмотрению ее суставов, пальцев, челюсти и локтя. Я с удивлением обнаружил, что ни к чему из этого я не испытываю ненависти.

В отличие от привычки к чрезмерным обобщениям, концентрация на отдельных частях целого позволила оценить эту ситуацию более мягко и сдержанно. Теперь я испытывал к своей соседке совсем другие чувства, и в моем предвзятом отношении образовалась брешь, достаточная для того, чтобы разглядеть в этой женщине человека. Как только я ощутил это, она вдруг повернулась и заговорила со мной. Я не помню, о чем мы беседовали, думаю, что о разных мелочах, однако к концу полета я больше не чувствовал ни гнева, ни раздражения. Разумеется, она не стала моим Новым Лучшим Другом, но она определенно больше не казалась мне Злобным Захватчиком Моего Места Возле Прохода. Вместо этого она превратилась в обычного человека, такого же, как и я, старающегося прожить свою жизнь максимально достойно.

Способность менять собственную точку зрения и рассматривать проблему с разных сторон определяется таким качеством, как гибкость ума. Оно позволяет нам схватывать реальность во всей ее полноте, быть чуткими и гуманными ко всему, что нас окружает.

Как-то раз в Тусоне Далай-лама возвращался в свой гостиничный номер после многочасовой лекции. Гряда лиловых дождевых облаков заволокла небо, поглотив последние лучи заходящего солнца. Близлежащие горы Санта Каталина погрузились в глубокую тень, а вся местность вокруг заиграла багряными красками. Обстановка была потрясающая. В теплом влажном воздухе витали ароматы растений пустыни и чувствовалась свежесть неукротимой сонорской грозы. Далай-лама остановился. Несколько мгновений он молча рассматривал простирающуюся до самого горизонта пустыню, а затем поделился своими впечатлениями, отметив красоту этого момента. Он двинулся дальше, но буквально через несколько шагов вновь остановился, чтобы полюбоваться крошечным соцветием лаванды. Он нежно прикоснулся к цветку, оценив его изящество, и вслух поинтересовался названием этого растения. Я был поражен гибкостью его ума, который так легко переключился с созерцания всей местности на наблюдение за отдельным цветком.

Казалось, его сознание могло целиком объять саму жизнь во всем ее многообразии.

Подобную гибкость ума может развить в себе каждый из нас. Отчасти это возможно благодаря нашим сознательным усилиям к расширению собственного видения мира и поиску новых точек зрения. В итоге мы должны достичь умения видеть всю ситуацию в целом также отчетливо, как наши личные обстоятельства. Параллельное видение «Большого Мира» и «Маленького Мира», своего рода двойное зрение, помогает выделять самое главное в жизни.

* * *

В моем случае преодолеть зашоренность ума и ограниченность взгляда мне удалось с помощью наших бесед с Далай-ламой. Исходя из личных предпочтений и своего образования, я всегда старался рассматривать проблему в рамках тех психических процессов, которые присущи сознанию конкретного человека. Обычно я равнодушен к любому социальному или политическому контексту. В одном из разговоров с Далай-ламой я стал расспрашивать его о важности расширения горизонта. Незадолго до нашего разговора я выпил несколько чашек кофе, поэтому моя речь была особенно оживленной, и вскоре я пустился в рассуждения о смене угла зрения как о внутреннем процессе, который остается делом рук самого индивида, его сознательным решением.

Где-то на середине моего вдохновенного монолога Далай-лама прервал меня:

— Мыслить шире — значит теснее взаимодействовать с окружающими. Когда мы имеем дело с глобальными проблемами — загрязнением окружающей среды или кризисом в экономике, — требуются согласованные действия множества людей, обладающих чувством ответственности и долга. Подобные проблемы выходят за пределы личности.

Меня раздражало то, как он в своих рассуждениях апеллировал ко всему миру в целом, тогда как я старался сосредоточиться на отдельном человеке (стыдно признать, но моя позиция была как раз наглядным примером ограниченности мышления!).

— Но ведь на этой неделе, — продолжал настаивать я, — в наших беседах и в своих лекциях вы много говорили о значении внутреннего усилия, полностью меняющего человека. Вот, к примеру, вы не раз упоминали о воспитании в себе сострадания и доброты, усмирении ненависти и гнева, развитии терпимости…

— Да, безусловно, перемены должны идти изнутри. Но когда вы стремитесь решить глобальные проблемы, помимо индивидуальной точки зрения необходимо учитывать и позицию всего общества. Поэтому гибкость ума и широта взглядов предполагают возможность анализировать проблему на разных уровнях: индивидуальном, локальном и глобальном.

На своем недавнем выступлении в университете я говорил о необходимости преодолевать в себе ненависть и гнев с помощью развития терпимости. Избавление от ненависти можно назвать внутренним разоружением. Но, как я тогда заметил, оно должно проходить параллельно с внешним разоружением. Я полагаю, что об этом крайне важно помнить в наши дни.

К счастью, вместе с крахом Советской империи угроза ядерного апокалипсиса миновала, во всяком случае, на какое-то время. Поэтому я считаю, что мы являемся свидетелями благоприятной исторической эпохи, в которой мне видится шанс для всего мира. Нам нельзя упустить эту возможность! Я думаю, что мы прямо сейчас должны приступить к наращиванию ненасильственных методов борьбы. При этом необходимо стремиться к настоящему миру, а не просто к жизни без войн и насилия. Ведь прекращения военных действий можно добиться и с помощью оружия — взять, к примеру, доктрину ядерного сдерживания. Но мир должен покоиться не на угрозе взаимного уничтожения, а на обоюдном доверии. Оружие — это главное препятствие на пути развития взаимного доверия. Значит, настало время задуматься о том, как избавиться от оружия. Это очень важно. Разумеется, что решить эту проблему за один день невозможно, поэтому нужно двигаться постепенно, шаг за шагом. В любом случае, нужно помнить о конечной цели этого движения: мир должен быть полностью демилитаризован. С одной стороны, нам нужно развивать в себе внутреннее умиротворение, а с другой — стремиться к внешнему разоружению и миру во всем мире, внося свой посильный вклад. Такова наша ответственность.