омерзительному поступку не оставляло сомнений. Даня решил сосредоточиться на предстоящем матче, а потом поехать в Ивантеевку и поговорить с ней лично. Обсуждать такие важные вопросы в переписке недопустимо.

После разговора с друзьями Даня прямиком пошел к Воронцову, дал ему послушать аудиофайл с признанием Романова и попросил помощи.

– Камеры наблюдения там, конечно, есть, но не уверен, что записи двухлетней давности сохранились, – покачал головой тренер. – Я сделаю запрос в службу безопасности и сообщу тебе о результате. Кто бы мог подумать… Вы же такими друзьями были – не разлей вода! Ты сам-то как?

Даня неопределенно пожал плечами, сам еще не понимая, как ко всему этому относится. Сначала в нем бурлили злость и обида. Несмотря на разлад, он все же не мог до конца поверить, что Влад пошел на такую низость, и невольно искал ему оправдания. Было трудно осознать, что ты много лет так глубоко заблуждался и считал другом настолько гнилого человека. Поэтому в первые дни Даня снова и снова переслушивал это треклятое сообщение, ища подтверждение, что это неправда, или что Романов сделал это сгоряча, или что он все же раскаивается в своем поступке. Но, конечно, не находил, потому что это был продуманный, взвешенный шаг, чтобы устранить конкурента.

После гнева пришло равнодушие и понимание, что ни в ком и никогда нельзя быть уверенным до конца. Если лучший друг вонзил нож в спину, то это мог сделать абсолютно любой. А потом… потом Даня наконец успокоился и принял все случившееся, радуясь тому, что все же правда выплыла наружу, и он может восстановить свою репутацию. И даже если не получится доказать это на официальном уровне, то хотя бы вся хоккейная тусовка будет знать, что на самом деле он ни в чем не виноват. Среди своих он очистил свое имя, а тем, кто когда-то косо смотрел на него, теперь придется заткнуться.

За день до матча была запланирована тренировка, чтобы участники скатались. Жеребьевку провели заранее между тренерами, и они прислали всем игрокам сообщения в мессенджере, кто в какой команде играет. Даня вместе с Назаром оказались в команде синих. В раздевалке было не протолкнуться, уши закладывало от радостного хохота парней, вновь собравшихся вместе. Многих из них Даня помнил смутно, потому что был гораздо младше, а кого-то знал очень хорошо, в частности Санька и Тимура, которые на сей раз оказались его соперниками. Тем интереснее. Ребята давно не виделись и азартно вспоминали школьные годы, первые победы и забавные случаи, которые произошли с ними во время учебы. Многие делали совместные селфи и выкладывали их в соцсети, воспринимая все, скорее, как праздник, а для Дани и Дамира это было первым серьезным испытанием. Но Нил решил отнестись к этому, по совету Борисыча, как к очередному жизненному и спортивному опыту. Однако поджилки все равно тряслись, и он молча открыл свой шкафчик, доставая форму.

Вдруг в раздевалке как по команде установилась тишина, и все воззрились на Даню. Он сначала не понял, что произошло, пока не увидел, что все смотрят уже не на него, а куда-то за его спину. Обернувшись, Даня чуть не выронил перчатки из рук: в раздевалку вошел Влад и затравленно озирался, явно не понимая причину напряженности атмосферы. При виде бывшего друга в груди что-то надсадно заныло, выплескиваясь из сердца тошнотворной горечью. Даня повернулся к нему и сделал два шага вперед.

– А ты что здесь забыл? – Ему и в голову не могло прийти, что после всего произошедшего тренеры разрешат ему участвовать в этом матче.

– Я у тебя что, разрешения должен спрашивать? – высокомерно вскинул голову Романов.

– Эй ты, гнида, тебе здесь делать нечего, свали, пока мы из тебя фарш не сделали, – насупился Саня, недобро глядя на растерянного от такого неласкового приема Влада.

– Оглох, что ли? Вали отсюда! – поддержал его Назар.

Романов, который еще был не в курсе, что правда вышла наружу, оторопело смотрел на ребят и бестолково хлопал глазами.

– Смотрите, парни, кажись, он не понимает! – хохотнул один из парней, имени которого Даня не помнил. – Я с ним на один лед не выйду! А вдруг он и мне на банкете какую-нибудь гадость подсыплет?

На лице Влада проступило злое понимание, и он скривился в подобии улыбки.

– Значит, эта стерва Диана уже настучала? Ну конечно, как иначе-то! – процедил он.

– Только тронь ее, – едва слышно выдохнул Даня, подходя к нему вплотную и испепеляя ненавидящим взглядом. – Я тебя из-под земли достану.

– А мы поможем! – отозвался Тимур. – В твоих интересах ничего не делать, Ромашка, нас тут много, а ты один.

Парни стояли стеной и с угрозой смотрели на растерянного Влада, нервно тискающего лямку спортивной сумки. Наконец, вероятно, поняв, что силы не равны, и сейчас он точно ничего сделать не сможет, он развернулся и в сердцах дернул на себя входную дверь. И столкнулся нос к носу с Борисычем. Тренер нахмурился и осуждающе покачал головой.

– Не ожидал я от тебя такого, Влад. Хорошим же мальчишкой был, как ты мог с другом так поступить? Зайди ко мне в кабинет.

Влад поднял на него болезненно блестевшие глаза, будто не верил, что и Борисыч от него отвернулся. Увидев суровое осуждение во взгляде уважаемого тренера, он стиснул зубы, лицо покрылось красными пятнами. Романов сжал руки в кулаки и выплюнул:

– Да пошли вы все к черту!

Глядя на удаляющуюся спину бывшего друга, Даня чувствовал странную смесь эмоций. Он ненавидел его, но в то же время где-то в глубине души жалел, что все так вышло. Он не хотел возмездия и не планировал публичную порку, ему просто нужно было восстановить свое доброе имя, а Влад… Бог с ним, пусть живет как хочет, его судьба Даню больше не интересовала.

Он посмотрел на ребят, половину из которых даже не знал, и сердце его наполнилось горячей благодарностью за искреннюю поддержку. Каждый из них был настоящим спортсменом, и все они понимали, что пережил Даня, вынужденно и так несправедливо лишенный дела своей жизни.

Наконец, наступил день матча. Нил был как на иголках, хотя в миллионный раз уговаривал себя, что идет не за победой, а за бесценным опытом. Дамир выглядел бледным и подавленным и лишь слабо улыбнулся ему, когда они встретились в раздевалке. Среди остальных парней царила мнимо непринужденная атмосфера, хотя напряжение и нервозность можно было потрогать руками. Каждый из них был профессионалом и не хотел ударить в грязь лицом перед своими соперниками.

Когда игроки вышли на лед, трибуны