– Моему Быстрову каждый день по темечку стучат. У негоесть дела поважнее. Допустим, девка была в городе. Вряд ли она на поездеприехала, особенно если замышляла злодейство… Кстати, поезд по расписаниюприходит сюда дважды в день.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда… теща у меня в той стороне живет, приходилосьотправлять родимую восвояси.

– Ладно, друг сердечный, пассажиров я беру на себя, аты все-таки разберись с таксистом, – еще раз вздохнула я, на том ипорешили.

Убедившись, что Деду до меня по-прежнему нет никакого дела,я покинула родные стены, решив изучить списки пассажиров. Времени потратиладостаточно, но не преуспела. Не было среди пассажиров утреннего и вечернегопоездов женщины с фамилией Корзухина. Она могла купить билет с рук, еще проще –воспользоваться автобусом или маршруткой. Артем прав, таксист вряд ли узнаетпассажирку по фотографии. Два – ноль не в мою пользу. Артем опять-таки прав,речь идет о несчастном случае, так что я зря суечусь.

Мысль об этом вызвала невольное раздражение, адресовалосьоно, конечно, Деду. Я лелеяла в душе надежду, что он после моего доклада дастотбой, и я забуду про Корзухина в первые пять минут.

Упоминать Корзухина не стоило, потому что он оказался сродничерту: только о нем вспомнила, он тут как тут. Я вернулась к себе, позвонилаРитке, услышала:

– Через полчаса Дед должен освободиться.

И тут дверь кабинета без стука открылась и появилсякрасавец-мужчина Владимир Сергеевич. Брови сурово насуплены, в голосенегодование.

– Кто дал вам право вмешиваться в мою личнуюжизнь? – гневно спросил он. Не знаю, чего он ждал от меня, но явно нетого, чего дождался.

– Вы не могли бы выйти и попробовать зайти ещераз? – мягко предложила я. – А когда будете произносить вашу реплику,постарайтесь понизить голос и придать ей видимость вежливости.

– Это я должен быть вежливым? – чуть сбавивобороты, спросил он.

– Почему бы и нет? Вежливость еще никому не мешала.

– Хорошо, – внезапно успокоившись, кивнул он.Спокойствие это было того же свойства, что и потухший вулкан: вроде никого нетревожит, но лишь до поры до времени. В общем, оставалось гадать, надолго лихватит его терпения.

Он вышел из кабинета, интеллигентно постучал, потом открылдверь и спросил со всей возможной серьезностью:

– Вы позволите?

– Прошу, – ответила я без намека на сарказм. Еслиуж мы интеллигентные люди, сарказм неуместен.

– Корзухин Владимир Сергеевич, – представилсяон. – Мы с вами незнакомы, но я много о вас слышал, Ольга Сергеевна.

– Хорошего?

– Не всегда.

– Люди редко с пониманием относятся к чужим слабостям.

– Люди вообще малоприятные существа, – кивнулон. – Но я уверен, что такая красивая женщина лишена недостатков.

– Что вас ко мне привело, Владимир Сергеевич?Присаживайтесь, – вспомнив о гостеприимстве.

– Благодарю. Я узнал, что вы близко к сердцу принимаететрагедию, происшедшую в моей семье. Обращаетесь к разным людям с вопросами омоей личной жизни. Уверен, у вас самые благородные намерения, но я быпредпочел, чтобы все интересующие вас вопросы вы задали мне лично. Если вы,конечно, сможете объяснить, с какой стати я вас интересую?

– Есть мнение, что вы будете нашим следующиммэром, – туманно начала я. – Граждане хотят быть уверены: этудолжность займет человек во всех смыслах безупречный.

– Несчастный случай с моей супругой лег позорным пятномна мою биографию? – поднял он брови и вообще держался молодцом.

– Вы преувеличиваете, – сказать мне было нечего, ия мысленно пожелала Деду провалиться в ад. – Думаю, есть человек, которыйлучше меня ответит вам на этот вопрос, – вздохнула я.

– Придется ответить, – кивнул он.

– Ага, только палку не перегибайте. Себе дорожебудет. – Я опять вздохнула, и мы впервые посмотрели в глаза друг другу, вего взгляде было праведное негодование, в моем – печаль.

– Ладно, с первым пунктом разобрались, – кивнул они улыбнулся. Такая улыбка способна растопить лед в морозном январе, а я вовсене была айсбергом, напротив, чувствовала себя не в своей тарелке. Парень правна все сто, нет у меня никакого права копаться в его личной жизни, у Деда,кстати, тоже.

– Мой хороший друг в таких случаях любит повторять:«Наше дело холопье», – пожала я плечами.

– Я понимаю, – вновь кивнул он. – Задавайте своивопросы.

– А вы на них ответите?

– Искренне, вы имеете в виду? Отвечу. Во-первых, у менянет повода что-то скрывать, во-вторых, это избавит близких мне людей от общенияс вами. Ради их спокойствия я готов подальше запрятать свою гордость. Так чтовас интересует?

– В субботу ваша дочь покинула клинику без ведомаврачей.

– Да, так и было.

– Она встречалась с матерью?

– Нет. На автобусе она приехала в город и позвониламне. Вика ждала на вокзале, надеялась, что я за ней приеду. Но я был нарыбалке, ее поступок счел безответственным и приказал немедленно идти домой ивместе с матерью ехать в клинику.

– Так она и поступила?

– Домой она не пошла, взяла такси и отправилась вбольницу одна.

– Почему вы отправили ребенка в эту клинику, не в тотдень, а раньше?

Корзухин вздохнул, потер переносицу и посмотрел на меня внекотором замешательстве. Когда он заговорил, голос его звучал почтидоверительно: