— Кто он такой, чтобы ему выделяли целый самолет? — печально спросил старик и пожал плечами.

— Хотелось бы скорее.

— В нашей жизни получается не так, как нам хочется, а как хочет Аллах Великий и Милосердный.

— Быстро пошли вниз! — заорал бородатый, подойдя ближе к паломникам, и недвусмысленно повел стволом автомата. К террористу подошел его товарищ, и они вдвоем повели пленников по узкому и темному коридору назад в подземелье.

Заведя их в подвал, сторожить казанцев против обыкновения остался только один автоматчик.

— Они ждут кого-то важного, — сказал Ахмед Галиакбару-хаджи. — Я так понял.

— Я тоже, — кивнул головой старик. — Хотелось бы знать кого.

— Учитель, я поднимусь посмотрю, — предложил мальчик.

— Тебя не пустит охранник, — возразил Галиакбар-хаджи.

— Я не пойду мимо него, — озорно улыбнулся мальчишка. — Я пролезу через колонну. Из той, откуда падают лучи света.

— Ты не сможешь! Да, там наверх выходит древний дымоход, но он очень узкий.

— Только не для меня. Я уже выбирался наружу этой ночью.

— Без разрешения?

— Вы спали, учитель. А мне было очень душно, и я решил проветриться.

— Будь осторожен, сынок, — сказал Галиакбар-хаджи.

Дозаправку «Громобоя» необходимо было совершить максимально скрытно. Удалось получить разрешение на перелет через территорию Сирии военно-транспортного самолета, официально направлявшегося на традиционную выставку вооружений в Объединенных Арабских Эмиратах. Но вместо транспортника ИЛ-76 в воздушное пространство Сирии вошел самолет-заправщик ИЛ-78, который внешне мало чем отличался от транспортника, потому что был разработан на его основе. По сути этот тот же самолет, на котором лишь не установлено десантное и транспортное оборудование и отсутствует задний грузовой люк, а место стрелка кормовой пушечной установки переоборудовано в место оператора заправки.

Обычно на ИЛ-78, помимо двух дополнительных топливных баков в фюзеляже, монтируются еще и подвесные агрегаты заправки, но они бы явно привлекли внимание сирийцев. А поскольку «Громобой» мог принять ограниченное количество топлива, ему вполне хватило бы того, что имелось в фюзеляжных баках самолета.

Встреча заправщика с чудо-вертолетом была назначена над сирийской пустыней на высоте четырех километров. Время и место встречи изменить было никак нельзя, так же как и погодные условия, которые явно не благоприятствовали проведению необходимых манипуляций. Внизу поднялась песчаная буря, и мощные порывы ветра ощущались даже высоко над землей.

Иванисов ощутил это еще на подлете к району заправки. «Громобой» временами из-за сильного ветра отклонялся от заданного ВУАПом[17]курса, и пилоту приходилось неоднократно вмешиваться, чтобы корректировать направление полета. Конечно, отклонения были незначительными и вполне приемлемыми при обычном движении, но никак при заправке, во время которой надо было приблизиться к самолету-заправщику на расстояние в несколько десятков метров.

Дозаправка вертолета в воздухе, в отличие от дозаправки самолета, имеет дополнительную сложность, поскольку существует реальная опасность повреждения винтами топливного шланга, выбрасываемого с заправщика. Ведь самолет-цистерна всегда должен находиться выше заправляемого летательного аппарата, для того чтобы топливо под воздействием силы тяжести и моторных насосов устремлялось вниз.

Иванисову приходилось заправлять в воздухе МИ-24 на учениях два или три раза, но это было давно, а аналогичную заправку «Громобоя» он освоил только на тренажере. Ничего принципиально нового в заправке чудо-вертолета не было, но тем не менее потренироваться в реальных и спокойных условиях не мешало бы.

Все когда-либо приходится делать в первый раз, — утешал себя майор, — рождаться, жениться, убивать, умирать. Так что не будем делать трагедии из-за отсутствия опыта, который, как известно, дело наживное.

Мысли пилота неожиданно перескочили с предстоящей заправки в воздухе на вполне земное. Жениться…

После развода с женой он поставил крест на семейной жизни. Нет, конечно, монахом он не был, случались и у него короткие и даже бурные романы, которые основывались на полном отсутствии взаимных обязательств, но не более того. Иванисов полагал, что не имеет права заводить семью. Его профессия, жизнь в казармах и аэродромных гостиницах, да и отнюдь не бешеные заработки не давали на это права.

Несколько месяцев, проведенных бок о бок с милой и привлекательной девушкой, Людой Ковалевой, которая, как ему казалось, испытывает к нему некий интерес, отнюдь не поколебали его решения соблюдать обет холостяцкой жизни. И все же он ловил себя на том, что все чаще думает об этой девушке, и вовсе не в связи с ее профессиональными обязанностями, связывающими Людмилу с «Громобоем» и его экипажем. Почему-то думалось, что она могла бы легко принять все — и ежедневный, порой смертельный риск его летной работы, и скудость казарменного быта, и его нелегкий и даже, как отмечала бывшая жена, дурной характер.

Однако молодость Людмилы заставляла наложить запрет на эти мысли. Его жизнь скоро начнет клониться к закату, по всей вероятности ему недолго летать — многие его сверстники уже давно списаны с летной работы. И что в сухом остатке? Пенсия, общежитие, баранка таксиста или место вахтера на проходной? А она такая молодая, красивая, яркая. Что он мог дать ей, что предложить, кроме руки и уже порядком изношенного сердца? Да и Петруха, похоже, сильно запал на девушку, а у оператора, как говорится, все еще было спереди. Совсем неплохая семейная пара могла бы получится — стрелок и наводчица.

И все же запретить думать невозможно. Он вспомнил, как однажды его бывшая вытащила его на экскурсию в Ясную Поляну, туда, где жил великий Толстой.

Экскурсовод, пожилая восторженная женщина с седыми волосами и девичьими манерами, рассказывала с придыханием о поисках зеленой палочки, с помощью которой можно было обрести счастье. Эти поиски вел маленький Левушка вместе со своими старшими братьями на родительской усадьбе. Но поиски были безуспешными, потому что для того, чтобы обрести палочку, надо было стать в угол и не думать о белом медведе. В угол стать не проблема, а вот не думать о белом медведе — это не получалось ни у кого, даже у будущего классика.

«Не думай о белом медведе, — улыбнулся сам себе Иванисов, — не думай о Люде». Впрочем, у него, в отличие от Толстого, это скоро получится. Во всяком случае, на некоторое время.

Система обнаружения вывела на экран бортового компьютера информацию о высоколетящей цели как раз в том коридоре, где должен появиться самолет-заправщик.

— 417-й! 417-й! Я 801-й, я 801-й! — обозначил себя в радиоэфире Иванисов, увидев уже и через остекление верхней полусферы вытянутый силуэт «Ила». — Пять километров до стыковки. Разрешите подход.