– 15 человек вахты, считая командира.

– Вы все будете самым добросовестным образом продолжать нести корабельную вахту, согласно уставу. В основном это касается тебя, дежурный. Обычные обходы корабля, личная смена верхних вахтенных, ну и тому подобное. И ни единого человека на верхней палубе!

Дежурный кивнул и судорожно сглотнул.

– Вам, командир. Неотлучно находиться на центральном посту и лично отвечать на все звонки берегового телефона. Думаю, что в ближайшие минуты вам позвонит только один человек – командир бригады. Он, вероятно, сообщит, что экипаж останется в казарме. Вы будете продолжать руководить действиями вахты. Никаких самостоятельных звонков! Все имеющиеся на борту мобильные телефоны собрать и принести мне в кают-кампанию. Ваш – отдайте сейчас. Дальнейшие инструкции вы получите в течение ближайших 30 минут. Все ясно?

– Да. – Это было первое членораздельное слово, произнесенное командиром.

– И попрошу никому не заходить во второй отсек, пока мы с коллегой там находимся. Дежурный, не вздумай включить связь ЦП на подслушку! – Тот отрицательно затряс головой.

Редин развернулся и начал спускаться по трапу, не забыв пригласить:

– Коллега, прошу за мной.

* * *

Они устроились в кают-компании за командирским столом друг напротив друга.

– Удивляешься, Гера, что мы перемещались сюда таким странным способом?

– Да теперь уже значительно меньше.

– Правильно. Я почему-то решил, что за нами обязательно будет кто-то наблюдать. Точнее, не за нами персонально, а за всей территорией вокруг, за акваторией, и, уж конечно, особо пристально – за поведением людей на перегрузчике и подводной лодке. Поэтому в самый последний момент отказался от быстроходного катера и вызвал мусоросборник: он курсирует регулярно и не привлечет внимания. Ну и попросил водилу петлять соответственно. А по зоне строгого режима на плавмастерской мы передвигались таким маршрутом, что со стороны заметить нас было невозможно.

– Ты все правильно делал, Серж.

– Ага, «правильно»! Нас бы сейчас уже по частям отскабливали от переборок в носовой аппаратной, если бы не твоя наблюдательность. А я – идиот: о такой элементарной ловушке не подумал.

– Значит, за тебя подумали какие-то высшие силы. Ведь почему-то ты не пошел к реактору короткой и простой дорогой – через подводную лодку, а двинулся, как все нормальные герои, в обход.

Сергей задумался, потом решительно возразил:

– К черту высшие силы и всякую мистику! Просто я хотел сначала хоть что-нибудь разузнать на перегрузчике. А во-вторых, когда заметил там следы пребывания чужих, решил пройти их же путем.

– Ясно-ясно, в истинную веру тебя обратить невозможно. – Видя, что Редин опять пытается возразить, Гера махнул рукой, отметая таким образом его намерения. – Мне очень интересно, Серега, как же ты все это изначально просчитал?

– Говорю же: приснилось! А главной зацепкой стал номер войсковой части, под которым скрывалась береговая перегрузочная база. Зато сам теперь удивляюсь, почему раньше был слеп, как крот. Ведь возможность такого теракта лежала на поверхности. – Сергей покачал головой. – Наверно, сбил этот торжественный спуск субмарины на соседнем заводе, приезд президента...

– Не бери в голову. Мы имеем то, что имеем. Но прежде чем начать активные действия, я хочу, чтобы ты уточнил свою последнюю фразу на выходе из аппаратной. Она у меня прочно в голове засела. Ведь от того, как будут развиваться события и куда они заведут, напрямую зависят методы противодействия. А похоже, я чего-то недопонимаю, так?

– Придется тебе, Гера, уделить мне еще пять минут. Ты извини, но для наглядности я расскажу об одном довольно отдаленном событии, а ты уже сам отмечай поразительную схожесть ситуаций.

В то время я еще служил на перегрузчике, и поэтому очень хорошо знаю все подробности. Хотя тогда это был «страшный секрет». Нас знакомили с деталями по специальному бюллетеню под расписку о неразглашении, потому что речь шла о наших коллегах – экипаже перегрузчика на Дальнем Востоке.

Итак, 10 августа 1985 года в бухте Чажма у пирса № 2 судоремонтного завода, – Редин голосом акцентировал внимание слушателя на всех совпадениях, – при перезарядке активной зоны атомного реактора подводной лодки проекта 675 – по размерам она сопоставима с нашей, и реактор аналогичен – произошла «самопроизвольная цепная реакция с мгновенным выбросом большого количества радионуклидов». Это так красиво и сложно звучит в документах, а по-простому...

– Атомный взрыв? – перебил журналист.

– Нет, Гера. Я не стану вдаваться в ядерную физику, но в реакторах подобного типа – водо-водяных, не накопительных, с урановым топливом слабого обогащения – атомный взрыв произойти не может из-за невозможности достижения критической массы... тьфу, понесло в теорию! Короче, происходит так называемый тепловой взрыв или, как это записано в документах... Неважно. А вот причина важна! Краном с перегрузчика начали поднимать пятитонную крышку реактора, ее перекосило, и она потянула за собой компенсирующую решетку. А эти решетки замедляют деление урана и «гасят» ядерную реакцию. Что произойдет, если такую решетку убрать? Вот тебе и «самопроизвольная неуправляемая реакция».

Теперь последствия. Десять человек погибли мгновенно в самом отсеке. Практически испарились. Около трех сотен получили тяжелые формы лучевой болезни. Кстати, на сегодняшний день зафиксирована смерть девятисот с лишним человек. Да-да, все это сказывается и почти четверть века спустя! Радиоактивные осадки выпадали на расстоянии в 30 км. На территории завода больше полугода срезали, вывозили и захоранивали верхнюю часть грунта. Пострадали цеха, здания, еще одна подлодка, два буксира и, конечно, плавмастерская.

Теперь обрати внимание на различия. Там крышку реактора медленно тянули вверх краном и зацепили только компенсирующую решетку. У нас – тьфу-тьфу-тьфу, конечно – крышка от подрыва вылетит, как пробка из шампанского. И вместе с ней не только все решетки, но и сама «начинка» реактора. Высоко и далеко. Охват территории теперь представляешь? И жертвы!

Кстати, авария в Чажме произошла за 8 месяцев до Чернобыля. Там, правда, реактор был помощнее, но суть катастрофы та же. Это уже к вопросу о мировом резонансе.

Талеев больше не задавал ни одного вопроса. Даже когда Редин закончил говорить. Он вытащил мобильный телефон, повертел его в руках и... положил на стол. Посмотрел на часы и вслух произнес:

– Восемь сорок шесть. А майя говорили, что только в 2012 году... И наш долг – удовлетворить пожелания далеких американских предков...

Он думал совершенно о другом, слова срывались с губ неосознанно. Сергей не удивился бы, если его друг начал сейчас напевать «Катюшу».

– Вот опять, Серега, у нас никакой свободы выбора! Дискриминация по принципу невозможности. Мне действительно хватило твоих комментариев, чтобы однозначно сделать главный вывод: взрыва быть не должно! А то, что я видел на крышке, убеждает: разминирование будет очень трудным, долгим и... бесполезным.