– Но можем ли мы заподозрить его в том, что он задушил Анну?

– То есть своими руками или чужими?

– Так или иначе.

– Я недостаточно сведуща в психологии, чтобы утверждать, способен ли он на убийство.

– И даже собственноручно!

– Ну, может, не собственноручно, у него просто силенок не хватит. Хотя говорят, что безумцы иной раз способны совершать поступки, которые нормальному человеку не под силу.

Я сказал Сузи о том, что видел его утром в бассейне и что у его приятеля вроде бы рука была заклеена пластырем. И что тогда на крыше у Анны вполне вероятно были как раз они оба.

– Если бы знать, кто был тот другой, мы бы их вычислили, – сказал я. – Очень вероятно, что это был дружок Микки. Они прямо-таки пара голубков.

– Ну, это как раз еще ни о чем не говорит. По словам Дельфины, он меняет партнеров каждую неделю. А то и чаще.

– Этот выглядел довольно свирепо. Лысый или бритый. И сложен как бык. Усы какие-то странные, острые, как карандаш, как у актера в старой кинокомедии.

– Наверное, подцепил его в каком-нибудь «кожаном» клубе, – заметила Сузи. – Он из этих заведений не вылезает. Дельфина говорит, это закономерность: чем выше он залетает, тем привлекательней для него самое грязное дно. К примеру, ежели сегодня он идет на какой-нибудь шикарный обед к Версаче, то завтра его потянет в бордель в Уайтчепле.

– А кто-нибудь видел его дружков?

– Они в офис не заходят. Но Дельфина говорит, что постоянно названивают. У него их целый выводок. Всякой масти. Студенты. Официанты. Байкеры. Бомжи. Когда они звонят, он закрывает дверь, чтобы не подслушали. Дельфина говорит, что он эдак шаловливо с ними беседует, даже через закрытую дверь понятно. Она говорит, что он у них за девочку, но я подробностей не знаю.

– Мне хотелось бы понять, водит ли он дружбу с преступным миром? Есть у него там какие-то связи? Если он предпочитает смазливых итальянцев, то вряд ли. Впрочем, в «кожаных» клубах полно всякой нечисти.

«И маски на этих бандитах, между прочим, были кожаные», – подумалось мне.

– Знаешь, что бы надо сделать? Последить за его домом. Даже такой непостоянный партнер, как он, вряд ли успеет сменить своего лысого дружка к вечеру. Я могу припарковаться под его окнами на другой стороне улицы и проверить, есть ли у того парня на руке пластырь или нет, когда они будут проходить мимо.

– Но Микки может узнать вашу машину.

– В этом-то и загвоздка. Он ее видел много раз. А уж если тогда на крыше были они, то наверняка узнает мою машину.

– Возьмите мою, – сказала Сузи. – В нашем случае ничто не вызовет меньшего подозрения, чем «Воксхолл» восьмилетнего возраста.

– Ты уверена, что можешь мне ее одолжить?

– Абсолютно. Только в том случае, если поеду вместе с вами.

– Ни за что. Двое, часами сидящие в машине, будут выглядеть подозрительно.

– Не больше, чем один. И даже наоборот. Можем притвориться, что целуемся.

И она загадочно улыбнулась. Официантка убрала устричные раковины и поставила перед нами огромное блюдо с крабами и лобстером.

– Кроме Микки Райса, – сказал я, – есть еще одна кандидатура – Бруно Фулгер. На мой взгляд, у него был более серьезный мотив для убийства, не говоря уж о том, что за свои деньги он мог нанять любого киллера.

– Мне кажется, его адвокат знает, где такого найти. Он и сам мог бы взяться за эту работенку.

– Жалко, что я почти ничего не знаю про Бруно Фулгера. Кроме, конечно, того, что слышал от Анны.

– Хотите, я подберу газетные вырезки?

– Конечно. Но вряд ли они нам сильно помогут. Пишут ведь в основном про его замки и приемы. Нам нужно узнать, что он за личность. И главное, способен ли он на то, чтобы убить человека.

– Как же это выяснить?

– В том-то и беда. Но вот что я думаю. Если он решился на это в случае с Анной, значит, были прецеденты. Не обязательно убийства, но месть в том или ином виде. Надо найти людей, которые знают, кто от него пострадал.

– Например?

– Может быть, одноклассники. Он учился в лицее Ле Рози, в Швейцарии. Я посмотрел в справочнике «Кто есть кто». Если он сейчас способен на насилие, значит, и тогда за ним такое водилось. Я уверен, что, если покопать, можно выйти на людей, которые учились с ним в Ле Рози и закончили лицей в 1962 году.

Кроме того, – продолжил я, – у него должно быть много знакомых в Мюнхене. Там его штаб-квартира. И замок его расположен всего в часе езды от Мюнхена.

– А как насчет того парня, с которым вы ужинали, когда туда ездили?

– Ты имеешь в виду Ника Груэна? Неплохая мысль. Он всегда в курсе всех сплетен.

Хоть мы с Ником Груэном теперь редко видимся, я все еще считаю его одним из своих близких друзей. В университете мы были не разлей вода, год жили в одной комнате в общежитии. Потом жизнь развела нас в разные стороны. Салли он не нравился, и это не способствовало укреплению нашей дружбы. Чтобы полюбить Ника, надо было знать его в годы юности. Мы хорошо погуляли, и Ник был душой компании, правда, порой позволял себе лишнего и многим казался то ли глуповатым, то ли циничным. Сложно бывало найти человечка, чтобы усадить рядом с ним за стол. Замужним подружкам Салли он казался занудой, одиноким девушкам – беспутным нахалом. Одной из его любимых застольных шуток был вопрос старым девам, отчего это их никто замуж не берет. «Поздняк теперь метаться, – вздыхал он. – Теперь вся надежда на хорошую пенсию».

Три года назад он уехал в Мюнхен работать в Европейском банке реконструкции и развития. От прямых вопросов о характере его работы он увиливал, но, насколько я мог понять, он подносил на блюдечке с голубой каемочкой миллионы долларов директорам безнадежных предприятий Восточной Европы. Мне казалось, что Нику доставляло удовольствие транжирить чужие денежки на гиблые проекты. Это было в его духе.

– Знаешь, что, – сказал я Сузи, – а почему бы мне не проехаться на денек в Мюнхен? Прямо в понедельник. Это проще, чем вытянуть из Ника информацию по телефону. Мы пообедаем, а я оправдаю поездку важной встречей с кем-нибудь из индустрии моды. Кстати, можно будет взглянуть и на замок Фулгенштайн.

– Если нужно заказать билеты, я все организую, – сказала Сузи. – Насчет деловой встречи завтра вопрос уладить не удастся, но я сделаю это в понедельник утром и свяжусь с вами в аэропорту.

На террасу опустились сумерки, и официантка обошла столики, зажигая свечи в стеклянных подсвечниках. Мы пили кофе. Повисла пауза. Мы слушали, как шумит ветер в кронах деревьев. Где-то громко квакала лягушка. Вокруг царил мир и покой.

Живут же люди в таком раю. Я знаю о них по отчетам о читательском спросе. Они проводят летние вечера, сидя в креслах-качалках в своих садах и читая «Светскую жизнь». Так, во всяком случае, говорили мне сотрудники из отдела маркетинга. Мне всегда казалось это неправдоподобным. За исключением тех часов, которые я проводил здесь.