из баранины с айвой и яблоками; на второе можно было взять суфле из курицы, бефстроганов, тельное из рыбы или фаршированную гусиную шею. До десертов я не добралась: устала есть.

За обедом Нина обменялась несколькими фразами по-русски с господином с бородой. А затем, когда она пошла в уборную, этот господин по-заговорщицки наклонился над столом и произнёс с сильным акцентом:

— Извиняюсь, мэм! Надеюсь, что вы не поверили ни одному слову этой умалишённой?

Я растерялась:

— Вообще-то, поверила. А что, вы полагаете, не стоило?

— Да Боже упаси! Ну сами-то посудите: разве дочь врагов народа могли бы выпустить за границу? Да будь она хоть трижды шахматистка! Никогда в жизни!

— Выходит, она говорила неправду? Но для чего?

— Понятия не имею, мэм, зачем эта дамочка очерняет нашу советскую действительность! Ну что за абсурд?! «Ничего, кроме хлеба»! Да у нас консервов выше крыши! А буквально перед моим отъездом сюда в ближайший продуктовый завозили колбасу… Да, в конце концов, взгляните на всё это изобилие!

Он показал на наш стол. К слову, авиакомпания была советская: самолёты наших компаний Советы к себе не пускали.

— Что и говорить, стол богатый, — согласилась я. — Давно я так вкусно не ела.

— Вот видите, мэм! — Человек с бородой просиял. — Я скажу вам по секрету кое-что. Понятия не имею, кто такая эта Нина. Но по-английски она говорит слишком уж хорошо. А вот по-русски — с заметным акцентом.

— Ничего себе… Не знаю, что и думать…

— Просто будьте с ней поосторожней, миссис Эвелина… Ох, простите, я подслушал вашу беседу, и знаю, как вас зовут, а сам не представился! Валентин Петрович Изотопов, доктор биологических наук.

— Приятно познакомиться! Так значит, вы учёный!

— Точно так! С международной конференции вот еду.

— Должно быть, там было очень интересно, — сказала я, разумеется, исключительно из вежливости.

— Да так себе, мэм! У нас на кафедре поинтереснее будет! Мировое учёное сообщество всё ещё пребывает в плену буржуазного учения менделизма-вейсманизма-морганизма. Послушать у них нечего. А наши передовые разработки воспринимать они ещё не готовы.

— А… — только и смогла вымолвить я.

— О, простите, мэм, вам вся эта наша терминология, разумеется, неинтересна и непонятна! Просто позвольте мне сказать вот что: я очень рад, что молодые американцы интересуются жизнью в СССР! Наша борьба не стоит на месте, раз новое поколение из загнивающих стран потянулось в Москву! Знаете, если вы захотите, я с удовольствием устрою вам экскурсию по нашей столице! Покажу самые лучшие места!

— О, как мило, спасибо!

Разумеется, я не собиралась ходить ни на какие экскурсии с Изотоповым. Но бумажку, на которой он нацарапал свой номер телефона, из вежливости всё-таки взяла.

С возвращением Нины наша с ним беседа прекратилась. Впрочем, с ней мы тоже больше не общались. Изотопов вынул пачку сигарет с изображением собачьей головы и угостил всех присутствующих. Я, конечно, отказалась, а трое моих соседей закурили, думая, видимо, каждый о чём-то своём. Оставшийся путь мы проделали молча. Я глядела то в окошко на Европу, то на здоровенный портрет Сталина в газете очкарика и думала о том, как спасу мир от этого чудища.

Когда самолёт приземлился, человек в очках сложил газету и показал Нине какое-то удостоверение. Она в ужасе вскрикнула. Они обменялись несколькими словами по-русски, после чего безымянный попутчик надел на Нину наручники. Из самолёта они вышли вместе.

— Хорошо, что наше МГБ не дремлет, — сказал мне Изотопов уже на трапе. — А то развелось очернителей… Ну, до свидания, миссис! Звоните, я рад буду встретиться!

40. Я боюсь

У трапа самолёта мне удалось снова воссоединиться с Элвисом и поделиться с ним своими эмоциями:

— Я поражена тем, что тебя никто не узнал. Ни единого автографа за всю дорогу!

Элвис взглянул на меня укоризненно:

— Вряд ли торговец пишмашинками Грег Нолан — такая уж важная фигура, чтобы брать у него автографы.

Я прикусила язык. Провалить операцию, едва ступив на советскую землю, и повторить судьбу Нины совсем не хотелось. Кроме того, услышав, как Элвис представляется своим «новым» именем, к нам подбежала какая-то девушка:

— Господа Ноланы? Очень приятно. Я Лида, ваш гид-переводчик. Постараюсь сделать всё, чтобы пребывание в Советском союзе было для вас незабываемым опытом!

О том, что в СССР ко всем туристам обязательно приставляют такого гида, Элвис предупредил меня заранее, но я не ожидала, что он сцапает нас прямо на выходе из самолёта. Очевидно, Советы не оставлять подозрительных иностранцев без присмотра даже на минуту.

Лиде было лет двадцать на вид, но выглядела она чрезвычайно строго: подобие военного мундира, из-под которого выглядывали белая рубашка и чёрный галстук; синяя юбка ниже колена, толстые чулки, чёрные туфли наподобие мужских; сдвинутый набок берет поверх светлых кудряшек; красная повязка на рукаве.

— Приятно познакомиться, Лида. Я Грег, — сказал Элвис. — Перелёт был просто потрясающим. Уверен, что ваша страна ещё многим нас удивит.

А я спросила:

— Лида, вы военная? Ну то есть, почему вы так одеты?

Лида мягко рассмеялась:

— Что вы, нет! Это форма гид-переводчиков государственного образца. Мы просто слишком уважаем наших гостей, чтобы встречать их одетыми как попало… Ну, что, пойдёмте, возьмём ваш багаж?

Мы пошли за багажом.

— А вот знаешь, в самолёте я сидела рядом с очень… ну… м… странными людьми, — негромко сказала я Элвису, пока мы вместе с Лидой пересекали здание аэропорта. — Рассказать, что там было?

— Давай.

Я поведала ему историю беседы с Ниной, с Изотоповым и ареста, свидетельницей которой оказалась.

— Видишь, как хорошо здесь организован отлов всяких сомнительных личностей! — сказал Элвис, кажется, ничуть не удивлённый моим рассказом. — За безопасность Страны Советов можно не беспокоиться! Нашим спецслужбам до них далеко… Кстати, кому из них ты больше склонна верить: Нине или Изотопову?

— Понятия не имею! Я запуталась.

Забрав чемоданы, мы вышли на улицу, где нас троих уже ждал человек на чёрном, угловатом и без плавников атомобиле. Кажется, забота о туристах здесь была поставлена на высшем уровне. Мы уселись на заднее сидение, а Лида разместилась на переднем, и, едва машина тронулась, принялась рассказывать историю Москвы со Средних веков.

Если честно, меня эта история не особо-то интересовала. Даже вопрос о том, кто из двоих попутчиков обманул меня, такой занимательный пару часов назад, теперь стал казаться мне уже совершенно несущественным. Пока мы жили с Элвисом в том домике, пока наслаждались роскошным перелётом, вся эта тема с ликвидацией Сталина казалась мне сказкой, теорией, трёпом, который всерьёз, но не слишком. Теперь же, увидев вокруг надписи