— Нет, — отвечает, глядя мне в глаза, и раздвигает ножки шире.

— Маленькая сучка, — вхожу в тесную промежность, а девчонка вздрагивает от оргазма.

Вот тебе и провинциалочка невинная!

— Ты кончила, что ли? — всё ещё отрицаю очевидное, пока девочка Стеша закатывает глаза и дрожит подо мной, потираясь острыми сосками о мою грудь. — Маленькая грязная девчонка, — потешаюсь над ней и толкаюсь глубже, вырывая из её горла крик.

Когда она расслабляется и обмякает, делаю несколько быстрых толчков. Трахать её такую тесную, но влажную — непередаваемое ощущение.

Ни одна баба так не заводила, и дело не в возрасте.

Девчонка что-то вскрикивает и подмахивает мне, словно училась этому с пятнадцати лет — перспективная ученица.

Вхожу в неё на всю длину и по телу проходит судорога, сродни мощному разряду тока. Спускаю в неё с диким рычанием и прикусываю молочную кожу на шее.

Надеюсь, ей не больно. А сдерживаться не могу.

— Ещё хочу! — произносит требовательно и подаётся вперёд.

Блять, да я женюсь на этой девчонке!

До слез обидно и паршиво на душе. Как будто в помойное ведро меня окунули. И ведь сама виновата во всём. Я могла бы послать его, как делала это раньше. Да, он всё равно изнасиловал бы меня, но даже тогда не было бы так горько.

— Козёл, — попыталась выбраться из его цепких лапищ и, конечно же, осталась на месте, придавленная его телом.

— И тебе доброе утро, маленькая, — почти промурлыкал зажравшийся кошара, не забыв при этом облапить меня с головы до ног. — Сначала поцелуй, потом отпущу.

— Пусть тебя ядовитая кобра целует! А я требую свободу! — пнула его в ногу, но бандитская рожа на это лишь заухмылялась.

— Даже не представляешь, как заводишь меня, маленькая стерва, — и губами к моим губам.

Языком по верхней губе, а пальцы уже между моих ног Сжимаю коленки, но разве устоишь под таким напором. Он, как танк. Как взбесившийся зверь.

— Матвей, — выдохнула ему в лицо, почти капитулировав.

— Да, маленькая, — его палец вошёл в меня и я скривилась от неприятного жжения.

Всю ночь он истязал меня…

Совру, конечно, если скажу, что мне не понравилось, но ведь всему есть предел. А у этого сумасшедшего нет границ. Будто куклу резиновую приобрёл себе.

— У меня там всё уже болит. И ты обещал отпустить меня к тётушке.

— Нихрена я тебе не обещал, маленькая хитрожопая зараза. А на тётушку твою я хуй клал.

Очень надеюсь, что Елена Львовна никогда не узнает, что именно на неё клали…

Хотя я, наверное, сама ей расскажу, дабы узреть казнь этого гада.

— Ты обещал подумать, — почти простонала, потому как ТАМ уже всё горело.

— Обещал, значит, подумаю. Иди уже сюда, хочу тебя, — я даже не обратила внимания, когда он надел презерватив и, скользнув в меня, жадно захватил губами грудь.

Нет, я не верила ему.

Только отказываться от такого удовольствия больше не собиралась. Пусть я теперь бандитская подстилка и легкомысленная дура, но какой смысл в сопротивлении, если оно всегда оборачивается против меня?

Выгнулась и подалась ему навстречу, уже слабо соображая, что сама обнимаю его и целую.

Вот же дура…

Но как нравится чувствовать его в себе…

Вдыхать его запах…

Словно ток по венам — его мощь и сила, с которыми он вонзается в меня.

Словно ураган — он сносит так тщательно выстроенные баррикады, оставляя меня умирать под обломками и таять от желания.

Мерзавец, лишивший меня свободы и права выбора. И что самое страшное, я почти согласна с ним…

Оргазм сильный, яркий, сумасшедший… Пронзает каждую клеточку измученного тела и бросает в пропасть, где я разлетаюсь на миллион осколков, которые собрать будет невозможно.

И как гром в тёплый солнечный день:

— Твою мать, блядский презерватив порвался!

Понимаю, конечно, что разводить панику в моём возрасте, да по такому пустячному поводу — смешно.

Но, блять!

Как представлю, что на старости лет ещё и детей нянчить… Дрожь по телу!

Лучше я в девяностые назад вернусь и заново десять раз в шаге от деревянного ящика побываю, чем сопли утирать спиногрызам.

Девчонка наблюдает за мной с выпученными глазами, пока я в панике натягиваю на себя первые попавшиеся шмотки.

— Неужели осознал, что тебя в дурдоме заждались и теперь торопишься на процедуры? — язва, блять, сопливая.

Молча выхожу из комнаты и мысленно прикидываю, сколько уйдёт времени на поездку в аптеку и обратно.

Как серпом по яйцам режет мысль, что, возможно, эти таблетки вредны для моей Стешки и соглашаюсь сам с собой, что от одного раза ничего не произойдёт.

— Как это, презерватив порвался?! — выскочила за мной, укутанная в одеяло и сверкающая глазищами.

Дошло, блин.

— Вот так вот. Даже гондон перед тобой не устоял, представляешь?

Похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но и тут меня ждал облом. Что за день, мать его?! И это только утро!

— Ааа… Что же делать теперь?

Мне откуда знать, что делать?

Хотя, по правде, именно я должен был предусмотреть такой исход своих потрахушек.

— Ну хорошо, схожу я за таблетками. Тебе станет легче? Перестанешь мой мозг ковырять?

— Да, станет! Не хватало ещё забеременеть от такого, как ты! — от её слов снова появилась оскомина, как будто килограмм лимонов сожрал.

Сучка.

Это же надо!

“От такого, как ты”!

— А от какого это, такого, как я, а? — двинулся на стерву, но та даже не вздрогнула.

Видимо, считает, если оттрахал её разок, то теперь по “щам” не получит. Что в каком-то смысле она права. Мелкая зараза.

— Козла, придурка, озабоченного…

— Тихо, блять! — рявкнул на соплюху.

Не со зла, конечно.

Но за языком всё же должна следить, додумается ещё при ком-нибудь вякать на меня.

— В аптеку иди! — скрестила руки на груди поверх одеяла и встала в позу.

Ох, ты Нет, всё-таки разбаловал я её.

Никогда ничего подобного своим тёлкам не позволял.

Хотя такой и не было никогда. Чтобы по венам огонь. Чтобы жилы трещали от возбуждения. Нет, такой точно не было.

— А знаешь, я так подумал… Да не нужны нам эти таблетки. А что? Родишь мне парочку спиногрызов, дачу купим в Подмосковье. Шашлыки по выходным и все дела. А? — дразню Стешку, а сам понимаю, что, в принципе, не самый худший вариант так уйти на пенсию.