— И один танк, понимаешь, сила!.. Кабы не они, танкисты, погорели бы наши грузовички с боеприпасами. Командиром у них старшина Кульга…

— Кульга, говоришь? — оживился Миклашевский. — Да я ж его, черта, как облупленного знаю. В нашу сборную входил. Жив, говоришь, Кульга?

— Воюет! — Старшина поправил на груди автомат и, прибавляя шагу, подал команду: — Подтянись!..

1

— Давай, Шапиков, спеши… Васитин ждет!

Отряд остановился на дневку в густом ельнике. Командир отряда лежал на разостланной шинели неподалеку от замаскированной еловыми ветками «тридцатьчетверки» и что-то писал в толстую тетрадь, заглядывая в раскрытый планшет. Дратунь издали узнал знакомую топографическую карту здешней местности.

Васитин, заложив карандаш в тетрадь, встал. Был он выше среднего роста, плотный, крепко сбитый, средних лет. Нарукавные звезды и шпалы на петлицах свидетельствовали о воинском звании батальонного комиссара. Бросились в глаза Миклашевскому чистая форма, аккуратно подшитый воротничок. Выслушав доклад старшины, Васитин обратился к летчику:

— Документы с собой?

— Так точно, товарищ батальонный комиссар! — Дратунь раскрыл комбинезон таким образом, чтобы был виден орден Красной Звезды на гимнастерке, и вынул из нагрудного кармана удостоверение личности и партбилет.

— «Старший лейтенант Василий Иванович Дратунь», — вслух прочел командир, пробежал глазами по фото, внимательно просмотрел партийный билет и осведомился: — Когда и за что награжден орденом?

— Указ Президиума Верховного Совета от пятнадцатого октября сорокового года, — ответил Дратунь. — Награжден орденом Красной Звезды за решительные действия в боях на Халхин-Голе.

— Где вас подбили?

— Севернее озера Черное. По приказу командира полка уводил самолет от «мессеров». Мы отбомбились, останавливая прорвавшиеся к Плюссе танки… Помогали пехоте и артиллеристам. На шоссе насчитал восемнадцать костров!..

— И задержали? — В глазах Васитина тревога и надежда. — Летчикам сверху лучше видать, задержали танки?

— Приказ был задержать любой ценой… Убежден, что дальше немцы не прошли, — и добавил: — Река Плюсса лишь предполье глубоко эшелонированного оборонительного рубежа. Пройти его с ходу танковым клиньям не удастся!

— Мы тоже надеялись, что далеко они не прорвутся, — твердо произнес Васитин, возвращая документы. Подумав, сказал: — Крылатых машин в отряде не имеется, а грузовики есть. Так что, товарищ старший лейтенант, принимай хозяйство.

— Разрешите обратиться? — произнес решительно Дратунь.

— Слушаю.

— Товарищ батальонный комиссар, я строевой командир… Разрешите участвовать в боях рядовым бойцом. Командовать обозом я не намерен.

— Спокойнее, старший лейтенант! Я посылаю вас командовать не обозом, как вы изволили выразиться, а колонной грузовых машин, везущих снаряды. Это во-первых! А во-вторых, государству важно, чтобы вы вышли из окружения целым и готовым выполнять свои прямые обязанности. Вопросы есть?

— Нет, товарищ батальонный комиссар! — В ответе Дратуня звучала удовлетворенность. — Разрешите приступать?

— Действуйте!

Дратунь ушел. За ним, не отставая, поспешил Петька.

Командир занялся группой Миклашевского. Критически осмотрел каждого, задерживая взгляд на оборванных гимнастерках и разодранных галифе. Миклашевский стоял по стойке «смирно», чувствуя, как краска заливает щеки. Вид у его команды был явно неуставный.

— Давно драпаете?

— Мы еще не драпали, — ответил зло Александрин, глядя прямо в глаза Васитину.

— Я не вас спрашиваю. Лейтенанта спрашиваю. Как фамилия?

— Миклашевский, — ответил Игорь, злясь на свою нерешительность. — Лейтенант Миклашевский. Мы вышли из боя, а не драпали, товарищ батальонный комиссар! Это все, что осталось от зенитной батареи, от расчетов… Пришлось отбиваться от танков на шоссе, товарищ батальонный комиссар. Били прямой наводкой!..

— Так это… это вы дрались! — Васитин сразу переменился в лице, жесткость сменилась добротой и уважением, он шагнул к Миклашевскому, обнял его, потом обнял Александрина и Тагисбаева… — Такую армаду! И одна батарея! Слышали, видел издалека… Но помочь ничем не могли!

— Видел я в стереотрубу, как над вами роем кружили пикировщики, — сказал Миклашевский и, меняя тему разговора, произнес:

— Разрешите доложить?

— Докладывай!

— Прошлой ночью, вернее, на рассвете… Штабную машину перехватили на дороге в Струги Красные. Троих уложили… Машину подожгли. Вот портфельчик с бумагами! А немца, подполковника по званию, не уберегли. Остался лягушек кормить в болоте.

— Так это за вами, выходит, немцы устроили охоту с собаками?

— За нами, выходит, — Миклашевский протянул набитый бумагами кожаный портфель. — Возьмите, товарищ батальонный комиссар. Извините, если подмочили что из документов. Купались не по своей охоте.

— Доставим в штаб, там разберутся, что за бумаги. — Васитин взял портфель и бросил на разостланную шинель.

Расталкивая любопытных, протиснулся танкист Григорий Кульга. Комбинезон его весь в машинном масле, шлем натянут почти до самых бровей, на лице тоже следы мазута. Танкист, видимо, устранял неисправность в моторе и, не отмыв рук, пришел глянуть на новичков. Еще издали один из них ему показался знакомым. Присмотревшись, Кульга узнал боксера.

— Игорь!.. Неужели?

Кульга сгреб лейтенанта, стиснул в объятиях, стал хлопать широкими ладонями по спине.

— Кто бы мог подумать, а?.. Не верится!..

— Гриша!.. Вот чудо!..

Кульга повернул Миклашевского лицом к командиру и, не скрывая радости, представил:

— Товарищ батальонный комиссар, вот знакомьтесь! Чемпион Ленинграда, мастер спорта Игорь Миклашевский!

— Опоздал немного, Григорий, — ответил Васитин. — Боксера Миклашевского мы узнали… Думаешь, если комиссар, так и на соревнования не ходит? Ошибаешься! Мы в тылу врага, и здесь мастер спорта Миклашевский прежде всего лейтенант действующей армии. Верно, Миклашевский?

— Верно, товарищ командир!

Красноармейцы отряда Васитина по-иному взглянули на Игоря. Еще бы — знаменитый боксер! Командир назначил Миклашевского и его товарищей в разведгруппу Семена Шапикова. Семен, довольный пополнением, пригласил тройку отважных подкрепиться. Но Кульга не отпускал Миклашевского и с разрешения командира утащил к своему танку.

2

Васитин вышел на середину поляны. Бойцы хмуро и, как казалось, сурово смотрели на своего командира. Он властно поднял руку, требуя тишины. Просто и кратко обрисовал положение отряда, окруженного и прижатого к топкому болоту.