Калум огляделся вокруг: роскошная обстановка комнаты, где они находились, окна с киллийскими солнцезащитными стеклами, произведенными по высоким технологиям, стены, задрапированные звукопоглощающим шелком с Телой, занимающий целую стену шкаф, заполненный дорогими антикварными книгами… Дельзаки Ли перехватил и его взгляд, и его мысль:

– Нет, все это не оплачено детским трудом, – сказал он, – хотя на всем Кездете вы навряд ли найдете подобный дом.

Он вздохнул:

– Недостойный Дельзаки Ли был очень молод, когда наследовал семейный бизнес на Кездете. Он поклялся никогда не использовать детский труд или труд рабов. Посвятил всю свою жизнь, чтобы продемонстрировать, что бизнес может процветать – даже на Кездете – без эксплуатации детей. Эксперимент сделал многих моими врагами, но другого эффекта так и не дал. Лига Детского Труда сперва добилась некоторого успеха, но теперь указом правительства Кездета ее деятельность признана незаконной, а ее члены обвинены в терроризме, – Ли улыбнулся. – Среди всего прочего, это означает, что пожертвования Лиге не облагались налогами.

– Это также означает, что за его домом следят, его помощники подвергаются допросам, а его проекты обречены на провал, если о них узнают Стражи Мира, – вставил Пал.

– Если в этой комнате установлены “жучки”, – заметил Рафик, – то вся наша беседа чрезвычайно неосторожна.

– Неосторожна в любом случае, – спокойно ответил Ли. – Но я решил довериться вам. Что до тех, кто пытается меня подслушивать – я полагаю, что мои технологии все еще лучше, чем их технологии. Стражи Мира так же дешевы, как и все остальные социальные группы Кездета: они покупают второсортное оборудование для шпионажа, а потом эти образцы копируются на фабриках, где рабочие не знают, что производят, и, следовательно, делают массу ошибок… Собственно, весьма примечательно то, сколько ошибок они делают, работая по контрактам со Стражами Мира: человек подозрительный мог бы даже предположить, что кто-то предупреждает рабочих, а те находят незаметные пути саботажа заказов.

– Мне нравится образ мыслей этого человека, – объявил Рафик.

– Меня это не удивляет, – заметил Калум. – он почти так же хитроумен, как и твой дядя Хафиз.

Взглянув на Ли, он прибавил на всякий случай:

– Я не имел в виду ничего обидного.

– Если вы говорите о Хафизе Харакамяне, – ответил Ли, – то в этом нет ничего обидного. Это чрезвычайно одаренный человек с удивительно изворотливым и гибким умом. Ваш народ зачастую полагает, что такая гибкость ума подозрительна с точки зрения морали; мой так не считает.

– А что насчет рудников? – подсказал Калум.

– Мирная демонстрация провалилась, – ответил Ли. – Попыткам обучения детей на Кездете противодействуют Стражи Мира: они ломают коммуникаторы, принадлежащие Лиге, и разрушают школы, организованные для того, чтобы научить детей-рабов читать и считать, чтобы дети знали, как обманывают их наниматели. Теперь я хочу попробовать третий способ: активные действия. Я хочу вывезти детей с Кездета. Есть только две проблемы: как отыскать детей, которых научили прятаться от незнакомых людей, и что делать с ними, когда мы их найдем.

– Две небольших проблемы, да? – усмехнулся Рафик.

– Вторую проблему решите вы. Консорциум Ли обладает правами на все три луны Кездета: их продали мне глупцы из правительства, уверенные в том, что добывать руду на лунах слишком дорого, причем продали вполне официально. Они не хотят ни делать капиталовложения, ни обучать рабочих. У консорциума Ли достаточно денег. У вас троих есть опыт. Вы создадите первую базу на главном спутнике планеты, Маганосе. Вы трое будете обучать освобожденных детей работе с оборудованием, Джудит возглавит школьное обучение и медицинскую службу. Дети будут работать, но также и учиться.

Гилл ошарашено моргнул, пораженный размахом проекта, о котором было рассказано в этих немногих скупых словах.

– Мистер Ли, мне кажется, вы не понимаете, какой персонал нужен для того, чтобы эффективно вести такие разработки. Мы – контрактники, мы привыкли работать независимо. Мы знаем, как добывать ценные металлы на астероидах и как переправлять их туда, где за них заплатят больше всего. Но то, что вы предлагаете – гораздо более крупная операция…

– Я знаю это, – ответил Ли. – Это вы не понимаете, как много детей находится в рабстве на Кездете. Я обеспечу вам персонал. Вы будете обучать его.

– Это очень дорого встанет, – предупредил Калум. – Построить жилые помещения, защищенные от космических излучений, организовать поставки оборудования из других систем… возможно, пройдут годы, прежде чем вы сможете вернуть хотя бы часть вложений.

Ли махнул здоровой рукой, отметая все возражения:

– У консорциума Ли есть капитал. Первоначальным возвратом вложений станут спасенные жизни. Через пятьдесят, может быть, сто лет это будет прекрасно работающее предприятие. Потомки Ли будут богаты и счастливы. Я буду мертв, но я буду очень счастливым предком…

Рафик предложил Ли подождать с решением до утра; Ли улыбнулся, пробормотав какую-то цитату об осмотрительных людях. Пал должен был проводить горняков в их апартаменты, а Джудит – заняться Акорной.

Трое мужчин следили взглядом за их подопечной, грациозно поднимавшейся по старомодной лестнице на второй этаж этого удивительного дома.

– Она выросла… и так внезапно, – задумчиво проговорил Калум.

– Она словно бы родилась именно в таком доме, – заметил Рафик, сияя от гордости и не спуская глаз с Акорны, грациозно наклонившейся к Джудит и улыбавшейся какому-то ее замечанию.

– Она выросла, и опекуны ей больше не нужны, – с печальным вздохом прибавил Калум, переводя взгляд на Джудит.

Она плакала, когда думала, что мы погибли. Кто бы мог подумать?.. Они встретились так ненадолго… Он надеялся, что Рафик и Калум согласятся на предложение Ли. Тогда у него будет гораздо больше возможностей встречаться с Джудит, быть рядом с ней – внезапно он понял, что хотел бы не расставаться с нею всю жизнь. В конце концов, он вовсе не так стар! Время призадуматься и, возможно, осесть на одном месте. Конечно, летать по космосу, ведя разработки на астероидах – это прекрасно, пока ты молод, но это в то же время делает тебя одиноким. У него было достаточно кратковременных связей с женщинами. Не станет ли Джудит упрекать его за это? Может, ей это не понравится? Но он всегда был осторожен и всегда настаивал на том, чтобы ему показали сертификат здоровья, прежде чем что-либо делать…

– Здесь ты прав, – согласился Рафик. О да, им также не помешали бы перемены в жизни…

Калум думал совсем о другом, хотя его мысли и были сосредоточены на Акорне. Они сумели вырастить ее, и их девочка достигла взрослого возраста для ее вида – или была близка к нему. Но они так и не сделали того, что нужно было сделать давным-давно: не выяснили, кто ее народ. Одно дело – заботиться о ней. Он не мог упрекнуть никого из них в недостаточной заботе о девочке. Но теперь, с теми средствами, которые окажутся в их распоряжении, если они примут предложение Ли, они смогут нанять нужных экспертов и выяснить, из какой системы она родом. Они обязаны сделать это ради ее семьи. Ради нее самой. Она – женщина, и не должна остаться незамужней только потому, что рядом с ней нет мужчины ее народа…