Петушиный гребень был по-своему недурен.

А пирог из мозгов? Он был несъедобен.

* * *

В замке Блуа в 1588 году был убит герцог Гиз по приказу короля Генриха III. Мурашки бегают по коже при мысли о том, что эта спальня была, как сказал Генри Джеймс, «сценой главных событий развращенного и мелодраматического правления (Генриха III)». Дети — развращенные и мелодраматические существа, и Анна с Лукой сражались за то, чтобы постоять на том самом месте, где Гиз был заколот кинжалами восьми убийц.

* * *

После визита в замок Блуа мы с Анной решили, что самые жуткие горгульи — не те, что похожи на ящериц или драконов, с чешуей, хвостами и заостренными ушами. Нет, человекообразные горгульи гораздо страшнее: у них пустые глаза и беззубые открытые рты. Они похожи на те души в аду, которые Данте описывает в «Божественной комедии» — их рты разодраны вечным воплем.

* * *

На главной площади городка Блуа находится Maison de la magie, то есть Дом магии. Из окон верхнего этажа музея высовываются шесть золотых голов драконов, которые как бы оглашают площадь своим ревом. У них длинные злобные морды и бледно-голубые глаза, которые кажутся еще более яростными из-за их прозрачности.

* * *

Мое любимое место в Орлеане — Chocolaterie Royale, где мы купили апельсиновый шоколад, шоколад с миндалем и белый шоколад с клюквой. Нам особенно понравились шоколадные медальоны с изображением статуи Жанны д’Арк на главной площади. Чувствуя себя виноватым из-за неприятностей с отелем, Алессандро все покупал и покупал, пока мы не истратили на этот шоколадный разгул примерно половину стоимости нашего номера в отеле.

* * *

Для тех, кто, подобно Анне, проводит свои дни а) читая книги о Гарри Поттере, б) проверяя, не стали ли у нее завиваться волосы, как у Гермионы и в) пытаясь отыскать волшебную палочку, осмотр французских замков — это что-то вроде повторного визита в Диснейленд. Она вскрикнула в большом зале Шамбора (точь-в-точь как Хогвартс!), приветствовала рыцарские доспехи в Блуа (в Хогвартсе доспехи весьма болтливы) и радостно ринулась в лабиринт замка Шенонсо (увы, там не удалось найти волшебный кубок).

* * *

Замок Шенонсо стал яблоком раздора между королевой Екатериной Медичи, женой Генриха II, и его любовницей Дианой де Пуатье, которой он подарил этот замок. Когда Генрих умер, Екатерина отобрала замок. Диана заказала свой портрет, на котором она изображена в виде богини Дианы. Екатерина сделала то же самое — и теперь эти два портрета висят рядышком в одном из салонов. Из Дианы де Пуатье получилась более привлекательная Диана.

* * *

Беатрис ловко сохраняет свое место Королевы пчел в четвертом классе, деспотически отстраняя одних девочек и привлекая других (но Анну — никогда). Сегодня она изгнала из группы крутых свою одноклассницу Марию по причинам, известным только Ее Величеству. «Мария проплакала весь день, — рассказывала мне Анна. — Мне было ее жаль, но она считает меня странной, так что я ничем не могла помочь».

* * *

Сегодня мы с моей подругой Энн исследовали крошечный Музей Бурделя.[93] В саду я влюбилась в «Ле Фрюи»[94] — статую Евы с глуповатой усмешкой и плавным изгибом бедер. В ее правой руке — три яблока, в левой, которую она держит за спиной, — еще одно. А в волосах тоже… яблоки! Потом мы поднялись по лестнице наверх, где обнаружили изысканную «Бакшант»,[95] одну из спутниц Вакха. Это более разнузданная версия Евы, с таким же сладострастным изгибом бедер — но в ее волосах не яблоки, а плющ.

* * *

Лука говорит, что наша с Алессандро битва на праздновании шестнадцатилетия оставила неизгладимые шрамы в его душе и он никогда больше не поедет вместе с нами на каникулы. А пока что ему бы хотелось получить обратно свой компьютер, чтобы общаться с другими подростками, чьи родители — буйные психи. Мы едины в своем решении, и Луке придется обходиться без поддержки своих сверстников, пока он не окончит девятый класс.

* * *

Сегодня я очень продвинулась в чтении книги Клода, потому что Алессандро заставил ждать себя в кафе, а больше у меня ничего с собой не было. Клод рассуждает о «бессознательной грации движений, мягкости манер, врожденной учтивости», которые характерны для высших классов. Он говорит, что аристократизм — «как аромат духов, витающий над грубой жизнью». Ты же родился в Дулуте, штат Миннесота, Клод. Так кого ты пытаешься одурачить?

* * *

Вчера, когда мы с Алессандро шли домой, небо перед наступлением сумерек приобрело цвет барвинка. В конце улицы Консерватории есть «Ля Поз» — крошечный бар, где в конце дня собираются студенты консерватории. Двое ребят сидят на пороге, играя на гитарах. Один из них начал насвистывать, и чистая, мерцающая мелодия сопровождала нас, заполняя все воздушное пространство, до темнеющих небес.

* * *

Я одержима идеей найти песню, которую слышала в универмаге — это французская версия «Ответ знает ветер» Боба Дилана. Оказывается, существует много альбомов. Тот, который я искала, — «Écoute dans le vent» Ричарда Энтони, 1964 года. Хотя у него английское имя, он француз, родившийся в Египте. На видео, которое я нашла в Интернете, Энтони стоит в черном свитере, небрежно засунув руки в карманы, и поет, а у него за спиной музыканты в костюмах с узкими лацканами бренчат на своих гитарах. В 1963 и 1964 годах Дилан исполнял эту песню в знак протеста против американской пропаганды насилия. Он пел ее во время вьетнамской войны, когда шла стремительная эскалация нашего военного вторжения в эту страну. Хотя мне и очень нравится исполнение Энтони, он превратил песню протеста в музыкальный номер для модного клуба… Я даже не уверена, что он понимает текст Дилана.

* * *

Сегодня мы участвовали в торгах на аукционе в «Отеле Друо», хотя и не выиграли. Это была великолепная маленькая Мадонна семнадцатого века. По совету наших более опытных друзей мы заранее определили для себя крайнюю цену. Однако кто-то, сидевший позади нас, тоже хотел нашу Мадонну. Он назвал цену; Алессандро предложил свою. Она все росла и росла, пока мы не достигли нашей предельной точки. Взглянув на меня, Алессандро заколебался. Аукционист тут же вмешался: «Мадам говорит „да!“». Мы засмеялись и продолжили, пока Алессандро снова не посмотрел на меня тревожно. Я покачала головой. «Месье, — сказал аукционист, когда мы поднялись, собираясь уходить, — у нас есть еще картины, которым мадам скажет „да!“». Но мы не поддались на зов сирены, предлагавшей выигрыш ради выигрыша, и ушли на ланч.

* * *

Сегодня я побывала в «Ля Фар де ля Балэн», что переводится как «Китовый маяк». Это универмаг, в котором местные жители покупают свои изумительные полосатые майки — причем подлинные, а не те, что предлагаются туристам. У них также чудесная детская одежда и пляжные полотенца вишневого цвета с маленькими белыми китами. Я купила прелестную бледно-голубую соломенную шляпу с бантиком. Теперь, когда я дома, мне кажется, что бантик несколько вычурный, но, наверно, на французской мадам он выглядит как слегка ироничное ретро.