– Боятся, – хмыкнул Мартын и толкнул в плечо Олая. – Чуют басурмане, что нечисто место, вот и попятились.

– Хуже будет, ежели в обход пойдут, – пробурчал опытный охотник, плотней натягивая на себя козлиную шкуру, припорошенную снегом.

– Вся комедия в том, что и в обход идти им тоже страшно, – прокомментировал я сложившуюся у ловушки ситуацию и приготовился поджигать фитили, уже не сомневаясь в том, что армия пойдет по реке. Действительно, достаточно было найтись одному герою или провокатору, который пересечет черту и проскачет верхом несколько сот метров вперед, не встретив никаких препятствий, остальные, как стадо баранов, хоть и робко, но все же попрутся за ним. Вот пара десятков пеших солдат, ведущих под уздцы лошадей, груженных припасами и вооружением, проследовали на запретную территорию. Вот еще конники неуверенно двинулись навстречу неизвестности, растянувшись длинной вереницей по протоптанной тропинке. Рисковые ребята. Ни под каким предлогом не хотят остановиться, отказаться, повернуть восвояси. Что ж, получите-распишитесь! Фитиль будет гореть примерно минуту, пока добежит до всех лунок с пороховыми зарядами, все горящие шнуры вымерены примерно так, чтобы порох взорвался почти одновременно. В действительности при уровне моей несовершенной еще техники такое произойти не может, но я хотя бы знаю, в каком месте допустил ошибку. На льду уже стояли около полусотни человек и примерно столько же лошадей. Кошмарных по разрушительности взрывов не последовало.

Только короткие уханья, и лед под ногами врагов вдруг превратился в мелкое крошево, распуская длинные трещины по всему ледяному панцирю. Взметнулась вверх ровными колоннами вода вперемешку с осколками льда.

Эффект был ошеломляющий! Я даже привстал на колени, чтобы как следует рассмотреть все, что там, на реке, произошло. Проскочивший вперед авангард из более чем десяти конников остался невредим, они успели пройти зону разрушения, но и у них под ногами лед значительно растрескался. Проблема в том, что большая часть энергии взрывов пришлась в стороны и вверх, выбивая из-под взметнувшегося льда высокие шлейфы воды. Лед разрушился и продолжал ломаться дальше под весом застопорившейся армии, что, в свою очередь, привело к панике.

Люди бросались к спасительному берегу, прочь от зловещих знаков, выставленных неровной шеренгой поперек реки. Они бежали прочь от неизвестности, сломя голову, подальше от враждебного колдовства, заставившего в морозный день вскрыться лед. Место это на реке было глубоким и течение сильным, так что в один миг в ледяном крошеве и в воде оказалось не меньше трех сотен солдат. Кто-то сразу пошел ко дну, кто-то еще барахтался, но его не могли вытащить, потому что коварное течение сносило их под глыбы, острыми зубцами торчащие вниз по течению. Истошные вопли, храп лошадей и бессмысленная стрельба из луков в пустоту – вот финал сегодняшнего марша для ордынцев. Потери, быть может, для всего войска и незначительные, но это добавило смертельную костяшку на счеты первобытного ужаса заметно ослабевших духом захватчиков. Диверсия на твердую пятерку. Она примерно на пару суток задержит все войско в этом безлюдном месте. Как раз на столько, чтобы обойти коварное препятствие по берегу или дождаться, пока не намерзнет новый лед, что, с моей точки зрения, совершенно пустая трата времени. Морозы последние дни только ослабевают, так что, вполне возможно, и вовсе сойдут на нет. Лед намерзнет, но будет так тонок и коварен, что пройти по нему решится не каждый.

– Все! – заключил я, обращаясь ко всему отряду. – Мы свою работу выполнили. Идем в лагерь и сдаем посты. Другие отряды теперь пусть меняются между собой, но не позже, чем враг дойдет до Рязани, чтобы все были в крепости. Нам еще надо подготовиться к обороне и успеть принять беженцев.

В наступившей темноте мы уходили незамеченными. Больше не планируя донимать и без того растревоженных ордынцев, просто ушли через лес, стараясь не оставлять следов. В скором темпе добрались до скрытого недалеко от маленькой деревеньки в лесу лагеря, где быстро переоделись, привели себя в порядок и уже верхом отправились в Змеегорку. Дел действительно предстояло еще очень много. По дороге я встречал в условленных местах своих же разведчиков и посыльных с докладами, получал от них нужную информацию и раздавал указания. Там же, в пути, я узнал, что рязанский князь строго-настрого запретил всем жителям покидать город и готовился к тому, чтобы дать бой.

Не было, наверное, смысла ехать в Рязань и пытаться убедить разобиженного на весь белый свет удельного князька, что он идет навстречу своей смерти. Я не смогу исправить эту свою оплошность, которую допустил когда-то, разгромив Юрия с его наемниками у стен родного города. Он ни за что не прислушается к моему мнению. Гордыня! Вот его грех. С этим грехом он и погибнет в ратном бою. В епархии Алексея есть двое верных мне людей, которые, хочу надеяться, смогут воспользоваться моментом и, как только Юрий с ратью выйдут навстречу ордынцам, откроют город для тотальной эвакуации. Пусть те, кто пожелает, а самое главное – успеет, идут в мою крепость. Лишних людей в моем положении не бывает. У нас на каждого жителя Змеегорки, включая гостей и купцов, приходится по три комплекта вооружения, так что каждому найду, чем обороняться. Моей личной армии, той, что я способен прокормить и содержать, не больше полутора тысяч, и это включая всех стрелков, разведчиков, крепостную охрану, караулы, и внутреннюю службу безопасности. Даже часть мастеровых людей, будь то кузнецы или плотники, гончары или сапожники, все будут готовы встать на защиту крепости. Вместе с ними получается, что все мое войско максимум три тысячи. Этого очень мало, если встать в чистом поле. Но такой глупости я совершать не собирался. Мы не станем покидать прочных стен до той поры, пока не убедимся в успешном исходе битвы.

Ярославна взобралась на высокую лестницу, которую снизу придерживала многочисленная свита из тетушек и нянек. Димка, отбрыкиваясь от них, завис где-то посередине, подавая маме елочные игрушки. Эту красу-ель я еще в начале строительства крепости велел не трогать и обнести защитным ограждением из кованых цепей.

Вот уже пять лет, как в крепости на большой площади гостиного двора праздновали Рождество. Дата двадцать пятое декабря выбрана мной не случайно. Во-первых, она очень органично сливалась с новыми христианскими традициями и получила одобрение церковных служителей, а во-вторых, была не так далеко от привычного мне Нового года. Астрономическое явление солнцеворота в этом случае тешило амбиции той части населения, что были сторонниками еще прежних, древних пантеонов славянских и мордовских традиций, где солнце считалось верховным божеством. Ну и последним фактом всеобщего одобрения был именно сам праздник в разгар зимы. Шумные гуляния и веселье я не отменял даже в этом году, когда у границ княжества лютуют степные орды. Ну что за зима без встречи Нового года возле елки! Пусть традиционный Дед Мороз моей прошлой реальности выглядел в народном исполнении несколько иначе, саму суть праздника это никак не исказило. Счастливая ребятня, обступившая его, завороженно затихала, а когда из заветного мешка извлекался очередной подарок, взрывалась восторженными криками. Крепко прижимая подаренную игрушку и холщовый мешочек, полный сладостей, карапуз деловито топал к родителям, и они отправлялись на прогулку по многочисленным аттракционам.