Смутившись собственных мыслей по отношению к совершенно левому мужику, резко перевожу взгляд на Мэл, ведущую в поводу своего и Рэнового жеребцов. И краем глаза замечаю, что мужчина вскинул голову и посмотрел на меня. Не, я на тебя не пялилась. Мне это совершенно незачем. Лучше на эту амазонку полюбуюсь. Мне это по легенде положено.

Сначала на паром поднимается Кор со своим гнедым, предварительно рассчитавшись с паромщиком, потом Мэл, и лишь потом под управлением Рэна мы на повозке. Колёса грохочут по настилу, фургон ощутимо встряхивает.

— Рома… — слышу я тихий голос закономерно проснувшейся Гапки.

— Всё хорошо. Мы на пароме. Скоро приедем в Хазру, — поворачиваю я к ней голову. Киваю в сторону наших попутчиков. — Они сказали, что привала нет смысла делать, потому что скоро всё равно город. Разве что по потребности.

— Может ты тоже тогда поспишь? — спрашивает старая няня, осторожно садясь и присматриваясь ко мне.

— А ты сможешь управлять повозкой? — интересуюсь я, чувствуя, что действительно зверски устала.

— Не знаю. Попробую. Покажешь, как это делать? — неуверенно просит Гапка.

Но ответить я не успеваю. Во-первых, паром отчаливает от берега, качнувшись и тряхнув повозкой ещё раз. А во-вторых, просыпается наша Ляля. Малышка, распахнув глаза, несколько секунд смотрит в потолок, потом начинает шарить ручкой рядом и не найдя искомого, явно пугается. Я сначала не понимаю, что она потеряла, но, когда девочка переворачивается и принимается в панике искать вокруг себя, чувствую, как сжимается сердце от догадки.

— Ясмина, — всхлипывает Ляля. И смотрит на меня с такой надеждой, что внутри всё переворачивается. — Ясмины нет.

Я пытаюсь вспомнить, когда и где последний раз видела её куклу, и прихожу к выводу, что вчера ещё, когда укладывала мелкую спать. А сегодня у меня совсем эта игрушка вылетела из головы. Кроха, видя моё замешательство, начинает уже откровенно реветь, захлёбываясь горькими слезами. И так жалко её становится. Когда бандиты похищали, не плакала, лишь испуганно орала, а тут рыдает. И ведь я её прекрасно понимаю. Это была ниточка, связывающая с прошлым, с любящей и любимой мамой, которую она потеряла.

Перебираюсь через козлы и, подхватив её на руки, устраиваюсь на полу, укачивая бедняжку.

— Не плачь, солнышко. Мы сейчас её поищем. Может она где-то в наших вещах затерялась, — шепчу я, целуя растрёпанную макушку. Гапка, услышав мои слова тут же принимается рыться в сумках и переворачивать одеяла. Но наблюдая за ней, я уже знаю, что это бесполезно. Куклы здесь нет.

— Что у вас случилось? — раздаётся голос Рэна, поднявшегося на козлы.

— Ясмина пропа-а-ала, — с подвыванием сообщает девочка своё горе.

Мужчина недоумённо смотрит на меня.

— Это кукла, — поясняю и прежде, чем он посчитает поведение девочки простым капризом, добавляю: — Любимая игрушка. Мама подарила.

— А мама где? — уточняет Рэн, нахмурившись.

— Нет мамы! Умерла мама! — задыхаясь от плача, кричит Ляля.

И столько боли в этом крике души, что мне плевать и на легенду, и на мужчину, мрачно застывшего рядом. Всё, что имеет сейчас для меня значение это моя девочка, которой плохо, которой я безумно хочу помочь. Обхватив её личико, смотрю в полные слёз шоколадные глазки.

— Тш-ш-ш, маленькая. Всё будет хорошо.

— Не будет, — сводит она маленькие бровки. Губы дрожат, нос покраснел.

— Будет. Обязательно будет. Мама тебя очень любила и хотела, чтобы у тебя всё было хорошо. Она с тобой всегда. Вот здесь, — я касаюсь её сердечка. — И я с тобой. Веришь мне?

— Верю, — уже гораздо тише произносит девочка, смотря на меня с той надеждой и верой, которую нельзя предавать, наделяющей одновременно и огромной силой, и такой же ответственностью. — Ты не умрёшь, как она? Не бросишь?

Не брошу, — торжественно обещаю ей. По-другому просто не могу. Чувствую, насколько сильно уже переплетены наши судьбы. — А твоя Ясмина, скорее всего осталась в том фургоне, в котором мы ехали в караване. Я думаю, её найдёт Сая и присмотрит для тебя. Так что не плачь. Всё будет хорошо.

Ляля вглядывается в мои глаза так же пристально, как я в её, и у меня почему-то возникает чувство, что она что-то считывает для себя. Вполне возможно, ведь я понятия не имею, какой дар есть у этой крохи, и как рано дети в этом мире начинают владеть магией. Надо будет как-то с Гапкой на эту тему поговорить. И, видимо, что-то во мне её убеждает, потому что девочка постепенно расслабляется, больше не напоминая сжатую дрожащую пружинку. А потом и вовсе выдаёт неожиданное.

— Я кушать хочу.

Хмыкнув, бросаю взгляд на облегченно выдохнувшую Гапку. Та тут же принимается сооружать из нашей провизии перекус для мелкой. И ощущение чужого взгляда, временно отошедшее на периферию моего восприятия, внезапно вновь становится острым, настолько, что я непроизвольно поворачиваю голову, чтобы взглянуть в эти внимательные синие глаза. Рэн всё так же сидит на козлах и смотрит на меня со странным выражением, пугающим и провоцирующим одновременно. Мельком отметив, что внешне я себя вроде как ничем не выдала, анализирую наш с Лялей разговор. Вот понятия не имею, как должен был разговаривать с ребёнком настоящий мальчишка-подросток на моём месте. Но хочется думать, что ничего из ряда вон выходящего я не говорила. Единственный спорный момент — про маму. Это не совпадает с нашей легендой, но я не думаю, что у него было время услышать её от паломников. Так что, паниковать рано. Поэтому я спокойно выдерживаю этот взгляд, пока мужчина не отвлекается на обратившего к нему Кора. И почему мне хочется с облегчением выдохнуть?

Причалив, уже без каких-либо происшествий, мы отправились дальше. Я попыталась обучить Гапку управлять повозкой, и у неё в общем-то начало немного получаться, но на очередной кочке нас тряхнуло так, что Лялька едва не слетела со скамейки козлов, где сидела вместе с нами. Няня тут же завздыхала, что неуклюжая и старая на нашу голову. Я попыталась её успокоить, но меня на полуслове перебили.

— Останавливайте, — прилетела новая команда. На этот раз от Кора.

— Зачем? — опешив, вскинула я брови.

— За надом, — оскалился он в насмешливой ухмылке. — Сяду на вожжи.

Я уже открыла рот, чтобы отказаться. Но Гапка, которая всё ещё держала эти самые вожжи, резко их натянула, тормозя повозку. Можно было и полегче, конечно, но уж как умела.

— Бабка у тебя умная, парень, — снова хмыкнул этот насмешник, спешиваясь. — Иди спи, до Хазры ещё пару часов ехать.

Вот… вот… Вот прав он, конечно. Почему же меня так раздражает эта правота? И вообще они раздражают. Особенно Рэн. Но и этот тоже… Не может же это быть связано с тем, что у меня отжали лидерство в нашей маленькой компании?.. Или может? Прозревая с собственных выводов, я не нашлась с ответом и просто полезла в повозку делать, как мне велели. Умостившись на одеялах и подложив под голову чью-то седельную сумку, ещё успела подумать, что надо бы узнать откуда наши столь интересные попутчики родом, да так и уснула, не додумав.