или себе? Надеялся, что налёт влюбленности прошёл. Глупо. Наоборот, я хочу её ещё сильней.

— Если вам так нужны были иллеми, зачем вы погрузили их в сон? — сердито воскликнула она.

Её слова изумили. Вот как она думает. Обвиняет в случившемся гармонтов, а я для нее средоточие всех бед, как и она была для меня.

— Лира, — я присел перед ней на одно колено, чтобы наши лица находились на одном уровне, — гармонты не погружали иллеми в сон. В ту ночь все иллеми внезапно заснули. Мы пытались их пробудить, но потерпели неудачу. Было решено спрятать их в подземелье и поддерживать жизнь энергией Древа. Поверь мне. Я никогда не врал тебе, — заглядывал в её глаза, пытаясь и взглядом, и тоном донести искренность своих слов.

— Но… — её голос дрогнул. Лира тяжело сглотнула, прочистила горло, чтобы продолжить: — Если это не вы, то что случилось?

— В тот день стоило тебе исчезнуть, как листва опала с Древа, и на ветвях проросли красные цветы. Я думал, что иллеми добровольно ушли, так пытались защититься.

Лира замотала головой, глядя на меня невидящим взглядом, полным слёз.

— Деймос! — громкий всхлип сорвался с её губ. — Я просила Древо спасти мой народ. Моя алетерна сотворила это с ними. А теперь Древо погибает, скоро оно перестанет питать иллеми. Мне уже не вернуть их.

Я обнял её, крепко сжал в объятиях. Лира дрожала, громко всхлипывая. И у меня мелькали подобные мысли, что принцесса как-то воздействовала на Древо своей песней. Похоже, они правдивы, раз Лира сразу пришла к таким же выводам.

— Отпусти! — она вскинулась, пытаясь оттолкнуть меня. — Это все ты! Вы! Гармонты, — зло выплевывала она слова. — Вы пожелали власти, а пострадал весь мир. Вы во всём виноваты!

Она так активно вырывалась, что пришлось отпустить её. По щекам Лиры бежали злые слёзы. А взгляд вновь пылал ненавистью, испепеляющей наши души.

/Айлирана/

— Вы прекрасны, принцесса!

Портнихи чуть ли не хлопали в ладоши, оглядывая меня, облачённую в сшитое ими платье. Алое. По традициям иллеми я выбрала платье в цвет своей алетерны. Само собой, после разрешения Деймоса на подобную вольность.

Наряд искрился сиянием драгоценных камней, охватывая талию и грудь алмазным корсетом, и стекал к ногам мягкими складками. Волосы уложили в высокую прическу с золотой диадемой в основании. Красиво, да, но мне было все равно.

Надежды и мечты покидали меня, оставалась лишь горькая действительность. Я уже давно смирилась с тем, что мне не познать вновь материнских объятий, не услышать голоса сестры и не оказаться в кругу друзей. Когда я попала в подземелья замка, во мне воскресла надежда на чудо, на возможность вернуть мой народ. Но она погибла, разбилась о безразличие Древа к моей песне. Даже Айвирена не появлялась. Я не видела её с тех пор, как ушла к Деймосу в день своего провала. Провала, который подписал приговор Лили и Каю.

Я везде потерпела поражение. Но этого оказалось недостаточно. Меня ждал брак с Деймосом. С мужчиной, который лишил всех надежд и забрал почти всё, что у меня было. Теперь ему нужно моё тело и те блага, что принесёт живая иллеми. А я не могу его даже ненавидеть, потому что ненавижу себя. За слабость и за ошибки.

— Она готова, — одна из портних приоткрыла дверь спальни, чтобы позвать стражников, что ожидали нас в гостиной.

Двое гармонтов вошли в спальню. Мой конвой до алтаря. Интересно, до супружеского ложа меня тоже поведут под охраной, или Деймос справится сам?

Ладони до боли сжались в кулаки. Я не должна сдаваться, не должна раскисать. Я жива, а значит, надежда есть. Деймос не знает, что я умею вскрывать замки, я все ещё могу попытаться выполнить заказ и спасти хотя бы Кая с Лили, если они живы.

Надежда есть, пока теплится жизнь,

Быть может, я ещё буду счастливой.

Как мантру прошептала про себя слова собственной алетерны.

— Пора, — напомнили о себе гармонты.

Расправив плечи, я в последний раз взглянула на своё отражение в зеркале и обернулась к своим конвоирам. Этот день завершится в объятиях Деймоса, как бы я ни трепыхалась и ни вырывалась. Но это вовсе не означало, что я так просто покорюсь ему.

Глава 25

/Айлирана/

Звук каблуков отскакивал от стен, эхом уносясь по коридору, пока меня вели на собственную свадьбу. Сегодня в королевском крыле было безлюдно. Вся прислуга собралась внизу. Торжество должно пройти в бальном зале. Там, где когда-то меня сопровождал Доран в качестве жениха, прежде чем сообщить о том, что предал мой народ. Там, где всего несколько недель назад я подносила еду и напитки, будучи безмолвной служанкой. Сегодня… я не знаю, как сложится. Сегодня меня вели под охраной к свадебному алтарю.

В прошлом свадебные церемонии проходили у Древа. Но проход к нему был закрыт, потому подготовили бальный зал. Гармонты оказались верны себе. Не было украшений и россыпи цветов, как на свадьбах иллеми. Аскетизм и функциональность. Даже разноцветные магические шарики летали над залом в качестве дополнительной подсветки, а не как предмет украшения.

Гости заняли свои места. Оставался лишь довольно широкий проход между скамьями, ведущий к алтарю. Именно он привлёк моё внимание. Белоснежную арку украсили черным кружевом и алыми цветами. Композиция выглядела столь же прекрасной, как и чуждой в зале, почти лишённом украшений. Мелькнула мысль, что это идея Деймоса. А подняв взгляд, я окончательно в этом уверилась, когда встретилась с его черными глазами. Они смотрели тепло, с восхищением. Я ожидала увидеть в них торжество, предвкушение, может даже вожделение. Хоть и понимала, что фантазии нереалистичные. Ведь образ врага в нём рассыпался давно, когда его крылья впервые накрыли меня своим теплом.

Начался мой путь к алтарю, где ждали Деймос и новая жизнь. Меня встречал священник в светло-зеленой мантии. В Иллении не было богов, как и во многих других странах. Народы поклонялись Древу. Не знаю, кому возносили молитвы гармонты, но сегодняшний брак было решено благословить именем сердца мира.

Сотни взглядов следили за моим продвижением к алтарю. Гармонты, альвы и люди. И ни одного иллеми. В прошлом, когда ещё была маленькой девочкой, я мечтала о том, что в этот день рядом будут родители и сестра. В фантазиях моим избранником был кто-то из моего народа. И даже в самых худших кошмарах я не