— Позже мы обсудим твои.., похождения, милая племянница, а пока иди и приведи себя в пристойный вид.

— Как это понимать? — осведомилась Аманда, иронически приподнимая светлую бровь. — Для такой погоды вид у меня более чем пристойный. В тропиках в такую жару ходят в одной набедренной повязке! — Она приподняла уголки губ в скупой улыбке. — Хочу напомнить, дорогая тетушка, что от тебя требуется только одобрить мой выбор мужа, а в остальном я вольна поступать по своему усмотрению. Что хочу, то и ношу! С кем хочу, с тем и встречаюсь! В конце концов я здесь только ради денег.

— Ты здесь потому, что Мортимер навязал мне опекунство.

— Не понимаю, чего ради. Я не ребенок и не нуждаюсь в опеке.

— Это еще как сказать. Сейчас ты ведешь себя не лучше иного ребенка. Или весь спектакль задуман только для того, чтобы дать мне понять, что выбор уже сделан?

— Выбор сделан? — Аманда обратила к Чаду холодный взгляд. — Имеешь в виду этого ковбоя? Сегодня утром о браке и речи не шло, правда, радость моя?

Он отвернулся, снова очень смущенный.

— Чад! — строго окликнула Кэтлин.

— Я объясню, — буркнул он неохотно. — Все началось как урок верховой езды, но потом мы.., немного отклонились от темы.

— Урок верховой езды! — Аманда расхохоталась. — Немного пошловато звучит, тебе не кажется? Хотя, конечно, у каждого свои представления.

Чад не подал виду, что слышал это замечание, но щеки его побагровели.

— Я отвечаю за свои поступки, — добавил он для Кэтлин.

— Прекрасное качество, — заметила та с легкой усмешкой, — но, сдается мне, не в этом случае.

Зная сестру, Мэриан была совершенно уверена, что та явилась в столовую с тщательно разработанным сценарием: выставить Чада на посмешище, унизить его за то, что посмел хоть ненадолго сорваться с крючка, а на десерт (так сказать, под занавес) демонстративно «порвать отношения». Если бы Кэтлин так откровенно не приняла его сторону, этим бы и кончилось. Сочувствие тетки изменило планы Аманды.

Сколько раз Мэриан глубоко сожалела о том, что так хорошо понимает ход мыслей своей сестры. Куда лучше было бы ничего не знать заранее. Но она знала и теперь отчетливо представляла себе, что на уме у Аманды: заставить их, всех троих, страдать и продлить эти страдания по возможности надолго.

Раз уж Кэтлин не хочет, чтобы Чад был ей мужем, значит, стоит обдумать такую возможность. Он, может, подойдет как кандидат, пока не подвернется кто-нибудь получше. Кэтлин не будет знать покоя, Мэриан станет ревновать, а Чад в конце концов получит сполна.

Предчувствие не обмануло.

— Я обдумаю этот вариант, — сказала Аманда с легким зевком, означавшим, что аудиенция на исходе.

— Сначала действовать, а думать потом? — уточнила Кэтлин.

Аманда только усмехнулась и поплыла к лестнице. Замысел удался, оставалось на свободе позлорадствовать по этому поводу.

После ее ухода за столом повисло неловкое молчание. Не в силах это вынести, Мэриан пробормотала: «Пожалуй, я пойду!» — и тоже бросилась прочь по следам сестры. Ей только-только удалось захлопнуть за собой дверь, как хлынули слезы. Это было нечто неожиданное, ведь она столько лет училась не поддаваться на коварные уловки сестры! И была уверена, что научилась владеть собой в таких случаях.

Правда, на сей раз сестра была лишь отчасти причиной всех бед. По своему обыкновению, Аманда перемешала головни, чтобы добавить жару, но запалила костер сама Мэриан. Все самое худшее было делом ее собственных рук. После одного короткого момента сближения Чад оказался еще дальше от нее, чем прежде.

Лучше бы она и в самом деле пристрелила его! Такая участь достойнее, чем служить подстилкой под ногами Аманды.

Чад чувствовал себя как ребенок, пойманный за руку, когда он потихоньку таскал сладости. Хотя теперь в столовой оставались только он и Рыжая, оправиться от смущения все никак не удавалось, тем более что Рыжая качала головой с таким видом, словно говорила: «Я глубоко, глубоко разочарована!» Ее трудно было винить, ведь он позволил себе вольности с ее племянницей и тем самым предал доверие.

Предстояло еще обдумать и понять всю суть случившегося, но общий смысл был ясен: как честный человек, он обязан жениться — на недостойной женщине. Как, черт возьми, он мог сесть в такую калошу?

— Вообще говоря, прежде чем.., связываться, стоит получше узнать свою избранницу! — не выдержала Кэтлин.

Чад внутренне передернулся от прозвучавшего в ее голосе огорчения.

— Согласен на все сто.

— Тогда зачем ты это сделал?!

— Затем, что мне не дали времени на размышление, — проворчал он. — Ну да, ну да, я мог бы повернуться и уйти, но не вышло, и я все больше подозреваю, что именно так и было задумано.

— Постой, значит, это не тебя осенила идея завалиться на сено?!

Чад сконфуженно заерзал на стуле. Проклятые щеки снова жгло!

— По крайней мере не за этим я вернулся на ранчо так рано! Она была на конюшне, речь зашла о лошадях, и, слово за слово, дошло до урока, о котором ты меня просила!

— Когда это? Я просила насчет Мэриан, а никак не Аманды.

— В том-то и дело, что это была не Аманда.., то есть.., в смысле, именно она, но тогда я принял ее за Мэриан. Черт возьми, она выглядела, как Мэриан, говорила, как Мэриан — откуда я мог знать?! Она даже напросилась на урок верховой езды, хотя, как я слышал, до смерти боится лошадей! Короче, она сделала все, чтобы показаться Мэриан. Похоже, не только мой разум, но и зрение пошло к чертовой матери!

— Ну.., они двойняшки, — смягчилась Рыжая. — Наверное, одной легко выдать себя за другую.

— Легко, не легко — главное, что я ни минуты не сомневался, что имею дело с Мэриан.., кроме одного короткого момента, да и то лишь потому, что не ожидал от Мэриан такой.., бесшабашности. Короче, я спросил, не Аманда ли она.

— И какова была реакция?

— Она страшно разозлилась. Тогда я решил — это потому, что я хоть на миг усомнился в ней, а теперь думаю — потому что разгадал ее игру.

— Выходит, ты соблазнил ту, которую хотел, — вздохнула Рыжая. — По крайней мере ты в это верил.

— Я не оправдываю свой поступок, но хочу, чтобы ты знала: я не соблазнитель, а скорее соблазненный! Она всеми силами подталкивала меня к этому! Признаю, что я не особенно сопротивлялся, но когда женщина только что не бросается тебе на шею, удержаться трудно. Да что теперь об этом говорить! Я поступлю так, как нужно. Но, черт возьми, Рыжая, пусть даже я сделал это, но не я начал!

— Тем хуже.

— Вот именно, тем хуже! Аманда мне нисколько не нравится. Поначалу я немного увлекся и списывал ее выкрутасы на нервы, дорожную усталость, неудобства и тому подобное. Ждал, что на месте она придет в себя и переменится к лучшему. Согласись, она очень хороша! Но я даже не намекал ей на то, что чувствую, — выжидал, потому что в дороге она вела себя, по-моему, просто отвратительно. Мне и в голову не приходило, что можно стать еще хуже!