С другой стороны, Кейт не удивилась бы, если бы это оказалось так. Последние дни Габриель был на грани, он отчаялся, а отчаявшиеся люди способны на отчаянные поступки, лишь бы вернуть себе покой.

Но если он предал их, если решил за их спиной обратиться к мистеру Зетису…

Вскоре Кейт успокоилась. Разговор был иного рода. Мистер Зетис, казалось, играл на самолюбии Габриеля, льстил ему.

«Как будто обещает принять в тайное братство», — подумала Кейтлин.

Она вспомнила речь, которую произнес мистер Зетис в их первый день в институте.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — говорил он Габриелю. — Общество давит на тебя со всех сторон, вгоняет в заурядность. В посредственность, — мистер Зетис очертил рукой круг, а Кейтлин инстинктивно съежилась за кустом, — а душа твоя тем временем рвется из клетки на свободу.

«Какая мерзость, — поморщилась Кейт. — Говорить о клетках с тем, кто только вышел из тюрьмы… какая низость».

— Для всех чужой, в абсолютном одиночестве… — продолжал мистер Зетис, и Кейт позволила себе улыбнуться — в последние дни Габриель уж точно не чувствовал себя одиноким.

Мистер Зетис, казалось, тоже понял, что промахнулся, и поэтому снова завел шарманку о давлении и клетках.

«Он манипулирует Габриелем, это очевидно, — подумала Кейтлин. — Но зачем?»

На таком расстоянии от института она с трудом ощущала присутствие Роба, Льюиса и Анны и не пыталась выйти с ними на связь. Это наверняка встревожило бы Габриеля, а ей хотелось выяснить, что происходит.

— Когда-нибудь общество придет к пониманию, что с тобой поступили несправедливо, что экстраординарным людям должны быть гарантированы свобода и независимость. Такие люди должны идти своим путем, и общество не может сажать их за решетку, руководствуясь законами, созданными для заурядных его представителей.

Кейтлин не нравилось выражение лица Габриеля и те его чувства, которые она могла уловить. Он выглядел довольным: казалось, его самомнение растет как на дрожжах, как будто он всерьез воспринимал бред, который нес мистер Зетис.

«Это от перенапряжения, — решила Кейтлин. — Мы так ему осточертели, что он слетел с катушек».

— Предлагаю продолжить общение в моем доме, — говорил мистер Зетис — Почему бы тебе не поехать со мной? Нам о многом надо побеседовать.

К своему ужасу, Кейт увидела, что Габриель лениво пожал плечами. Он соглашался.

— Я подумывал уехать отсюда, — сказал он. — Вообще-то я бы что угодно сделал, лишь бы убраться из института.

— Можем и уехать, — предложил мистер Зетис — Я хотел заглянуть в институт, но уверен, Джойс справится и без меня.

Тревога пробежала по нервам Кейт, как искра по проводам, сердце учащенно забилось. Габриель садился в машину. Они с мистером Зетисом собирались уехать, и у нее не было времени помешать им.

Оставалось одно — Кейт встала в полный рост.

Она старалась выглядеть уверенно и в то же время непринужденно, а еще ясно мыслить, несмотря на головную боль.

— И меня возьмите, — сказала Кейт.

Габриель и мистер Зетис одновременно повернулись в ее сторону. Габриель уже поставил ногу на подножку лимузина. Казалось, Кейт застала их врасплох. Однако мистер Зетис мгновенно обрел былое спокойствие и смерил ее жестким испытующим взглядом.

— Я слышала ваш разговор, — призналась Кейт, коль скоро это было очевидно. — Пришла, чтобы поразмышлять в одиночестве, увидела вас и услышала, о чем вы говорили.

Глаза Габриеля почернели от гнева. Он воспринял появление Кейтлин как очередное вторжение в его личное пространство.

— Ты, мелкая…

Кейтлин не сдавалась.

— Экстраординарные люди живут по своим законам, — надменным тоном заявила она. — Меня нельзя держать в клетке.

Это было все, что она смогла выжать из чепухи, которую нес мистер Зетис.

Казалось, это заставило мистера Зетиса расслабиться. Его стариковские губы скривились в подобие улыбки.

— Значит, ты со мной согласна, — сказал он.

— В том, что касается свободы, согласна, — ответила Кейт. — Временами я чувствую себя птицей, которая бьется в оконное стекло, потом отлетает и снова бросается вперед… Просто потому, что хочет вырваться из клетки.

В общем-то, это было правдой. Она испытывала подобные чувства… в Огайо. И толика правды в словах Кейт помогла убедить мистера Зетиса в ее искренности.

— Я не раз думал, что ты можешь быть второй, — пробормотал он, обращаясь к самому себе, и поднял глаза на Кейтлин: — Я с удовольствием побеседую с тобой, дорогая, — формальным тоном сказал он, будто эта заключительная фраза была частью некоего ритуала. — Уверен, Габриель рад, что ты присоединилась к нам.

Мистер Зетис как истинный джентльмен жестом пригласил Кейт первой занять место в лимузине.

Габриель мрачно смотрел на Кейт. Она его не убедила, и он совсем не был ей рад. Но когда Кейт села в машину, он равнодушно пожал плечами.

— Конечно, пусть едет, — сказал он. Мистер Зетис забрался в лимузин, они тронулись с места и поехали к мосту.

— А мы разве не заглянем сначала в институт? — спросила Кейт. — Я бы переоделась…

— О, ты убедишься, что в моем доме царит неформальная атмосфера, — сказал мистер Зетис и улыбнулся.

Они отъезжали все дальше от фиолетового здания института.

«Роб, — мысленно позвала Кейтлин и повторила с удвоенной силой: — Роб! Роб!»

В ответ до нее долетели только обрывки мыслей, она как будто слышала приглушенные голоса, но слов разобрать не могла.

«Габриель, помоги мне», — подумала Кейт, намеренно отвернувшись от него и глядя в окно лимузина.

Ей было страшно использовать телепатию в присутствии мистера Зетиса, но другого выбора не было. Она пыталась мыслью, как тараном, пробить стены Габриеля: «Надо сообщить ребятам, куда мы едем».

«Зачем?» — с убийственным безразличием поинтересовался Габриель.

«Потому что мы уезжаем с психом, который планирует неизвестно что с нами сделать, вот почему! Ты забыл о Марисоль? Просто помоги мне! Я не могу к ним пробиться!»

Габриель остался равнодушен к ее словам.

«Если бы он собирался отправить нас в кому, как Марисоль, то не повез бы в Сан-Франциско, — насмешливо ответил он. — И потом, все равно уже поздно. Мы слишком далеко отъехали».

Он был прав. Кейтлин неотрывно смотрела в окно, стараясь сидеть так, чтобы поза не выдавала ее напряжения.

«Никто тебя не приглашал, ты сама напросилась, — сказал Габриель, и в его словах не было ни намека на сочувствие, только холод и злость. — Не нравится — не ешь».

«Он меня ненавидит», — с тоской подумала Кейтлин и тоже окружила себя стенами.