Сердце начинает биться медленнее, кладу руку на пульс, он отчётливый ровный без перебоев, как будто мне понизили давление. Я не чувствую прилива адреналина, нет зависания или наслаждения. Тело расслабляется, наступает чувство спокойствия, пока я наблюдаю, как Энжел встаёт, собирает шприцы. Открывает второй и вкалывает мне в вену укол.

– Что ты делаешь? – еле выговариваю я заплетающимся языком. – Мне не нужен чёртов…героин.

Она садится рядом со мной и кладёт свою голову мне на плечо, шевелюсь, чтобы скинуть её, но ничего не выходит. Она поворачивает своё лицо ко мне, пальцами перебирает мои слегка отросшие кончики волос. Трогает мочку уха, и ласкает лицо.

– Мне кажется это очень романтичным, то, как ты борешься с собой и со мной. Против нас двоих. И поэтому расскажу тебе, что было бы, если бы этот шприц содержал героин, – её губы касаются моего уха. – Передозировка очень опасное состояние для наркомана. Я расскажу тебе, как это бывает… Сначала наступает сонное состояние, иногда – потеря сознания. Ты начинаешь дышать реже, примерно 10 раз в минуту и еле заметно. Прийти в чувство практически невозможно, если ты находишься в комнате один. Самое обидное в этом то, что твой любимый человек, тот, кому ты бесконечно веришь, настолько обдолбан, что не заметил, как ты исходишь пеной. Твоё сердце останавливается, а его помутневший рассудок приводит только к тому, что он уходит в другую комнату, чтобы трахать твою подругу.

Энжи немного отодвигается, вытаскивает сигарету, поджигает её и прикуривает. Мягкие клубы дыма, обволакивают мой умирающий мозг.

– Потом, в лучшем случае, приезжает неотложка, врачи хлопают тебя по щекам, трясут за плечи, дают пощёчины… Таким образом пытаются привести тебя в чувство, – её палец прослеживает линию моих губ. – Потом они набирают в шприц ударную дозу витаминов. Что, собственно, я и вколола тебе в вену, после сильного снотворного. Так вот, после того как медики вкололи тебе витамины, они приступают к искусственному дыханию. Реанимация наркомана – очень тяжёлый и неблагодарный труд, скажу я тебе… Он ведь сам решил для себя, что хочет дозу. Так вот, для того чтобы тебя реанимировать, необходимо сочетать искусственное дыхание с непрямым массажем сердца. Они бьют тебя со всей силы в солнечное сплетение кулаком и сочетают с сильными толчками в области сердца, наваливаясь всей массой. Но иногда бывает поздно… – она горько выдыхает. – И знаешь, иногда неумелая работа спасителя может привести к переломам грудной клетки… И вот, когда ты просыпаешься в клинике, тебя трясёт, все твоё тело болит от реанимации, и всем насрать. Ты готов молить, чтобы эти сволочи не спасали тебя. Жизнь становится похожей на ад, а ты жаришься на сковороде у чертей со всеми этими галлюцинациями, – Энж замолкает.

Я практически уснул под её спокойный монолог, губы меня не слушаются. Я засыпаю, когда она берет меня за руку и переплетает мои пальцы со своими.

– Я была рада, что Рэйчел умерла. Это как убрать соперницу. Айрис… – она издаёт смешок, – не является угрозой, наркота убила в ней человека. И то, как ты с ней поступил, только показывает, что она шлюха, сама вилась около тебя. А сейчас эта сука Даниель, – говорит она сквозь дымку моего сна.

Моё тело полностью обмякает, последнее, что я чувствую – тёплые губы на моих губах, нежное прикосновение, приятный аромат знакомый только мне. Может даже хорошо, что она была рядом. Я бы вдыхал порошок до смерти, она полностью права. А сейчас я хочу только отдыхать и к чёрту Даниель и Райдера.

Просыпаться в жарких объятиях любимого человека, слышать его ровное дыхание, ощущать биение его сердца волнительно. Трепет – это именно то, что я сейчас испытываю. Мне понравилось наблюдать за тем, как он расслаблен во сне, как оттеняла белая простыня его смуглое тело, украшенное рисунками. Рельефные руки прижимали меня к себе так, будто я могу испариться, исчезнуть, пока он расслаблен. Но я никуда не хотела бежать, и если бы не мой оживший телефон, на котором уже двенадцать пропущенных вызовов от моей мамы, вряд ли бы я вообще поднялась.

Выпутаться из этого захвата было невозможно, не разбудив при этом его. Прищурив один глаз от лучей солнца, проникающих сквозь тонкий материал простыни, висящей на окне, Райдер поцеловал меня в щеку. Приподнявшись на локте, он рассматривал моё лицо, играл с волосами. Делал все что угодно, лишь бы отвлечь от мыслей. Он не приставал больше ко мне, не предпринял попытки заняться…любовью… Господи, как я надеюсь, что с его стороны все именно так, как он говорит.

Выскользнув из кровати, я попросила его отвезти меня домой. Чем сейчас мы и заняты – я сижу на переднем сидении его автомобиля. Вчера я и не заметила, сколько времени занимает поездка, потому что спала. Теперь же сильная рука лежит на моем бедре, и я откровенно возбуждаюсь от этих ощущений. Когда он поворачивается ко мне и улыбается, покрываюсь румянцем, только от мысли о том, что мы делали ночью. Я уверена в своём поступке, он тот человек, с которым я хотела бы провести всю свою жизнь, и ничего не изменит моё мнение. Разве только смерть… Или если он меня оставит, но это тоже равносильно смерти…

– Ты какая-то притихшая. Что-то не так? – Райдер отвлекается от дороги и смотрит на меня пару минут. – Мне не нравится то, как все это выглядит.

Он поджимает губы и отворачивается. Его рука покидает моё тело, пока он гневно жуёт свои губы.

– Все хорошо, – отвечаю я слабым голосом.

Я так боюсь, что это все случилось на один раз. Кто не будет сомневаться? Он видел себя в зеркало? Я вообще не понимаю, как мне так повезло, что он посмотрел на меня.

– Просто нахрен скажи мне Что. Я. Сделал. Не. Так? – он выделяет каждое слово и заставляет меня посмотреть на него. На его скулах играют желваки, он выглядит раздражённым и взвинченным.

– Я тебе уже ответила, всё правда хорошо. Просто… – он оглядывается по боковым зеркалам и резко выворачивает руль. Удерживаюсь за ручку на двери, когда меня кидает в сторону, он съезжает с дороги.

– Выходи, – резко говорит он мне. – Пора выветрить все дерьмо, которое поселилось в твоей голове.

Несмело отстёгиваю ремень безопасности. Дверь открывается, и крепкая ладонь, услужливо протянутая для меня, помогает вылезти из машины. Некоторое время он смотрит на меня, потом разворачивается и идёт к обрыву вдоль дороги. Ноги широко расставлены, руки сложены на груди, он стоит так, что я не знаю, как к нему подступиться. Подхожу ближе и становлюсь рядом с ним. Волосы треплет ветер, в этом месте стоит развести руки, и, уверена, полетишь словно птица.

– Чего ты боишься, Дани? – спрашивает он. – Я хочу, чтобы ты поговорила со мной.

Опускаю низко голову и закрываю лицо ладонями. Представляю его реакцию на мои мысли.

– Я боюсь… – он убирает мои руки от лица и разворачивает меня к себе. – Что ты во мне нашёл? Я ведь даже наполовину не выгляжу, как все те девчонки с университета. Нет, только не говори мне какая я уникальная. То есть, я пойму, если ты сейчас отвезёшь меня домой и забудешь. Что охота удалась и теперь нет смысла говорить разные слова, драться, добиваться меня…