Это была фигура женщины.

***

Наутро Стокс и Берк в сопровождении Уотерса отправились через деревню к дому, где жила семья Элси Уорден. Берк в дороге молчал. О том, что с ним произошло на обратном пути в деревню, он никому не сказал; при этом спал он плохо, а к подушке пристала вонь паленого мяса. Один раз он проснулся от тихого стука в окно, но, когда приблизился и поглядел наружу, там было безлюдно и тихо; при этом ему показалось, что запах горелых жиров возле подоконника усилился. Ему снилось, что на него смотрит миссис Пакстон с обнаженным бюстом, но во сне вместо ее лица на него смотрело лицо миссис Эллинсон, зелень глаз которой сменилась черной бархатистостью сажи.

Братья Элси Уорден, оба допризывного возраста, находились в поле, а отец уехал по каким-то делам в соседний городок, так что в доме была только Элси с матерью. Приход полисменов застал их на кухне. Полицейским был предложен чай, но те от него отказались.

Сказать по правде, Берк толком и не знал, зачем они сюда явились, кроме того что между Уорденами и покойным Треворсом налицо был факт вражды. Миссис Уорден оказалась хмурой и неразговорчивой, на вопросы отвечала неохотно, а сама то и дело поглядывала в окно на семейные поля, в расчете углядеть, что сыновья после трудов возвращаются домой. Элси Уорден была более общительна, и Берка слегка удивлял уровень самоуверенности, нет-нет, да и проглядывающий в молодой женщине, выросшей, кстати сказать, преимущественно в мужском окружении. Взгляд ее теплился за прищуренными ресницами вкрадчивым огоньком.

– В тот вечер мы все были в пабе, – сказала она Берку. – Я, мама с отцом, братья. Все мы. Тут так заведено. Субботние вечера на особом счету.

– Вы водили знакомство с Мэлом Треворсом?

– Он пытался за мной ухаживать, – ответила она.

Глазами она проверяла Берка на въедливость. Хотя пытать ее с пристрастием тот не собирался. У Элси Уорден были роскошные темные волосы, правильные черты и фигура, от которой сержант Стокс изо всех сил предпочитал отводить глаза.

– И как вы отвечали на его ухаживания?

Элси Уорден чуть жеманно надула губы.

– А вы что имеете в виду? – спросила она.

Берк почувствовал, что краснеет. На Стокса вдруг нашел кашель.

– Я имею в виду… – начал Берк, думая, что же он в самом деле имел, но тут на выручку подоспел Стокс:

– Инспектор, мисс, имеет в виду, нравился ли вам Мэл Треворс или он, так сказать, лез не на тот забор?

– А-а-а, – протянула Элси, как будто суть вопроса стала ей ясна только сейчас. – Ну, поначалу был вроде ничего.

– За ней вечно увиваются всякие негодяи, – впервые за все время высказала мысль ее мать. При этом она смотрела себе под ноги, а не на дочь. Впечатление было такое, что пожилая женщина ее побаивается. Элси Уорден словно лучилась жизнью и энергией; у этой молодой женщины явно была способность вызывать сильные чувства у мужчин – некое очарование, особенно очевидное на контрасте рядом с изношенной жизнью матерью на угрюмой кухне.

– Мэл Треворс в самом деле был, так сказать, негодяем? – спросил Берк.

Элси попыталась вновь напустить на себя жеманный вид, но на этот раз не столь удачно.

– Я думаю, вам самим известно, кем был Мэл Треворс, – ответила она.

– Он вам досаждал?

– Пытался.

– И что из этого вышло?

– Я его ударила и убежала.

– А затем?

– А затем он ко мне заявился.

– И ему же намяли бока, – сказал Берк.

– Я об этом не знаю, – с дерзкой ноткой ответила она.

Берк кивнул. Из кармана он вынул блокнот и полистал его страницы, хотя для упорядочения мыслей в том не было никакой нужды. Интересное наблюдение: иногда одной сверки с записями бывает достаточно, чтобы человек на дознании вел себя с полицией покладистей. Краем глаза Берк отрадно подметил, что Элси слегка вытянула шею, словно в усилии разобрать, что там написано.

– Мне говорили, что в ночь убийства Мэла Треворса вам сделалось плохо, – сказал он.

Элси Уорден чуть заметно напряглась – реакция неявная, но достаточная. Он ждал ответа, чувствуя, как она напряженно перебирает возможные варианты, которые можно дать. В ней что-то шевельнулось, и обаяние будто ушло вниз, в щели меж половиц, сменившись холодно сдерживаемой яростью.

– Да, это так, – сдавленно произнесла она.

– До или после того, как вы услышали насчет Мэла Треворса?

– До.

– Могу я спросить, что стало причиной вашего недомогания?

– Можете, – ответила она. – Если не боитесь оконфузиться.

– Конфузиться мне не с руки, – сказал Берк.

– Ко мне наведались мои ежемесячные гости. Ну что, теперь довольны?

Берк ничем не выдал своей реакции. Андербери давала ему хорошую возможность проверить, сколько смущения он может вынести, не показав его.

– А миссис Эллинсон вам, получается, помогала?

– Представьте себе. А потом отвезла меня домой и за мной ухаживала.

– Видимо, дело было нешуточное, если вам потребовался ее уход.

Чувствовалось, как у Стокса пресеклось дыхание, и даже Уотерс счел нужным вмешаться.

– Гм… Сэр, вы не находите, что это немного чересчур? – подал он голос.

Берк вместо ответа валко встал.

– Пока…

Внезапно его качнуло, как от приступа слабости. Он сделал шаг, задев Элси Уорден, и успел ухватиться за угол каминной полки.

– Что с вами, сэр? – вскинулся Стокс.

Берк вяло отмахнулся.

– Да все в порядке, – откликнулся он. – Просто в голову вступило.

Элси Уорден сейчас стояла к нему спиной.

– Прошу прощения, мисс, – сказал он. – Надеюсь, я вас не больно задел?

Та тряхнула головой и повернулась к нему лицом. Берку показалось, что она стала несколько бледнее; руки у нее сейчас были сложены на груди.

– Нет, – ответила она, – не задели.

С минуту Берк стоял, восстанавливая дыхание, после чего поблагодарил женщин и направился к выходу. Миссис Уорден проводила их до двери.

– Грубый вы человек, – сказала она Берку. – Ох, если мой муж прознает…

– Насчет этого я не сомневаюсь, – ответил он. – Я бы на вашем месте присмотрел за вашей дочерью. Мне кажется, ей нехорошо.

На обратном пути в деревню он ничего не сказал ни Стоксу, ни раздосадованному Уотерсу. Он в это время размышлял об Элси Уорден. О том, как в момент их соприкосновения в ее глазах мелькнула тень страдания.

И о темных крапинках крови у нее на кофте – хорошо, но не вполне сокрытых сложенными на груди руками.