Но по порядку. Корабль — семипушечный бриг «Эль Дефенсор де Педро» — был бразильским корсаром, попутно занимавшимся работорговлей: в 1823 году экипаж поднял бунт, высадил капитана на африканское побережье, а тех, кто отказался примкнуть к мятежникам, — перебил. Новым капитаном выбрали младшего боцмана по имени Бенито Сото Абоаль: этот двадцатилетний уроженец Понтеведры в 18 лет дезертировал с испанского флота. Бриг сменил название на «Бурла Негра» и вскоре стяжал себе зловещую славу, начав с захвата торгового английского фрегата «Морнинг Стар», а сразу же вслед за ним — североамериканского «Топаза», причем все двадцать пять членов команды и пассажиры (кроме одного) были убиты. Немного времени спустя между Азорами и Кабо-Верде пришел черед британского барка «Самбери». Вслед за тем, уже с богатой добычей, Сото решил идти в Галисию, чтобы реализовать трофеи первой кампании. По пути он не пропустил возможность напасть на португальскую «Мелинду», на «Сесснок» (неизвестно, под каким флагом он шел) и на английский «Нью Проспект», причем разбой этот завершился убийством нескольких членов собственного экипажа — тех, кому Сото не мог доверять и кого опасался оставить на суше по причине слишком длинного языка.

В Ла-Корунье, где пираты предъявили подложные документы, а один из них выдал себя за капитана судна, они продали захваченные грузы и решили отправиться на юг Испании или на берберийское побережье и там жить на ренту. Однако море иногда отпускает шутки тяжеловесные и несмешные: ночью они приняли маяк на острове Леон за маяк в Тарифе и в результате сели на мель у берегов Кадиса, совсем невдалеке от того места, где и сейчас стоит «Венторрильо-дель-Чато». Поначалу подкупленные пиратами власти и военные моряки хотели закрыть на все глаза, но судьба выкинула очередной непредсказуемый фортель — в Кадисе в это самое время случился пассажир с «Морнинг Стар», который узнал их и поднял шум. Итог: десятерых повесили, а тела их потом четвертовали в Кадисе, а капитана Сото, бежавшего в Гибралтар, поймали, судили и казнили по обвинению в семидесяти семи убийствах и захвате десяти судов. Как истый галисиец, Сото дурака не валял, комедию не ломал, держался молодцом, а приговор, как рассказывали очевидцы, принял со смирением и раскаянием. Чего уж тут, что было, то было, должно быть, сказал он напоследок. Или что-то в этом роде.

Однако история «Дефенсора де Педро» имела продолжение. Семьдесят четыре года спустя, в 1904-м, рыбаки обнаружили в том месте, где завершилось приключение пиратского брига, огромное количество монет, отчеканенных в Мексике в XVIII веке. Народ просто обезумел, и весь Кадис — включая стариков, детей и тещ со свекровями — с лопатами и кирками высыпал на берег. Накопали в общей сложности не менее полутора тысяч монет. Об этом даже сложили потом песенку, которую через год на карнавале обессмертил местный музыкант Тио де ла Тиса со своим ансамблем «Антиквары». Ну, тут и сказке конец — а вернее, истории про Бенито Сото Абоаля, испанца до мозга костей, а потому история эта началась со зверюги-пирата, а кончилась — тут все кончается одинаково — кадисским балагурством.

Думаю, вы знаете знаменитый «закон Мёрфи»: «Если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, она случится обязательно». К примеру, если уронить бутерброд, он непременно упадет маслом вниз. Закон этот универсален, но не уникален. Опыт учит нас, что любой и каждый может вывести бесконечное множество собственных законов, которые расширят закон Мёрфи или распространятся на иные захватывающие перипетии, ухабы и буераки нашей жизни. Кое-кто из моих друзей даже записывает и коллекционирует свои открытия. Вот есть, например, Закон Такси, Только Что Свернувшего За Угол. Или Закон Туалетной Бумаги, Никогда Не Отрывающейся По Линии Перфорации.

У меня у самого богатый выбор таких законов. Закон Не Того Ключа, к примеру: вне зависимости от того, сколько ключей у тебя на связке, в половине случаев ты будешь совать в скважину не тот (здесь не учтены варианты с сованием ключа бородкой вверх, когда надо вниз, и наоборот, поскольку сфера применения ограничена почтовым ящиком). Еще один закон, действующий с пугающей неуклонностью, — Закон Вкладыша: каждый раз, вскрывая упаковку с лекарством, ты делаешь это с того конца, где лежит, свернутый в сорок раз, пресловутый вкладыш-инструкция, лежит и мешает добраться до таблетки. И я не одинок. Мой кум Карлос Г. вывел Закон Уместного Автобуса, который (закон, а не автобус) гласит: каждый раз, как на улице пятимиллионного города ты целуешь секретаршу, в этот самый миг, не раньше и не позже, на тебя из окна проезжавшего мимо автобуса посмотрит жена. Сейчас Карлос обогатил его интересными боковыми ответвлениями, одно из которых назвал Аксиомой Карлоса: шансы сохранить при разводе детей, автомобиль и собаку обратно пропорциональны количеству прожитых в браке лет и скопленной за этот срок досаде твоей жены.

Часть этих законов не допускает исключений. Закон Корабля-на-Якоре, к примеру, выполняется с неукоснительной точностью. Сформулировать его можно так: если стоишь на якоре у пустынного побережья, тянущегося на много миль, следующий парусник бросит якорь впритирочку к твоему борту. Летом это правило расширяется, обретая новые неизбежные последствия: хотя вокруг полно свободного места, каждый третий кораблик норовит пролезть в щель между твоей яхтой и той, что стала на якорь следом. К исходу дня справедливость закона подтверждается: несколько миль пустого берега, а на крохотном пятачке сгрудились в кучу пятнадцать-двадцать яхт, трутся друг о друга бортами при малейшей перемене ветра, и каждый прибывающий думает, что раз никто в свободном месте не бросает якорь, значит, там что-то не то и скрыт какой-то подвох.

Закон Корабля-на-Якоре особенно полезен, когда надо что-то предвидеть или предугадать, поскольку у него неимоверное количество сухопутных вариантов применения. Ну, чтобы не слишком удаляться от моря, достаточно вместо Закона Корабля-на-Якоре говорить Закон Полотенца-на-Пляже, — и вы убедитесь, что на многокилометровом пустом пляже не дальше двух с половиной метров от того места, где вы решили разостлать свое полотенчико, непременно устроится семейство с зонтиком, гамаком, бабушкой и малолетними детьми, но никогда — впечатляющая сеньора, любительница бронзовокожего совершенства. Это — на берегу, у самого моря, а уж насчет того, что там подальше творится… чего я вам буду рассказывать? Там действует Закон Соседнего Столика, являющийся не более чем частным, сухопутным случаем Закона Корабля-на-Якоре: в любом кафетерии или ресторанчике, где полно свободных мест, новый посетитель обязательно займет столик, ближайший к твоему. Порой этот закон подкрепляется Правилом Козла-Мэтра, каковой козел способствует осуществлению данного закона. Вот в прошлый понедельник, в десять утра я имел счастье в этом убедиться. Сидел себе в аэропорту, читал газеты в самой глубине просторного и пустого кафетерия, как вдруг появилась толпа пенсионеров, решивших перекинуться в картишки. Едва завидев их, я сказал себе: «Старина, ты спекся». Вы слушайте, слушайте, что дальше было. Хвастаться, конечно, некрасиво, но прогноз мой сбылся с ювелирной точностью. Огибая незанятые столики, вся орава прошла по залу и уселась — ну, разумеется, как же иначе — за ближайший ко мне. Дальнейшее представить нетрудно: пики-козыри, пас… и прочее. Ну, где ж наш кофеек? Поторопись, милая. И все это — в полный голос, под шлепанье карт о стол. Через некоторое время появились другие посетители и — ну еще бы! а вы сомневались? — расположились окрест меня в непосредственной близости и живописными группами, так что этот уголок кафетерия стал напоминать городскую площадь в престольный праздник. Закон Корабля-на-Якоре, о чем тут толковать? И нас еще смеют упрекать в разобщенности и в том, что мы, мол, не солидарны друг с другом… Человек сидит один, потому что ему так хочется. Но ведь известно давно — не так живи, как хочется.