— Вы их схватите, — произнесла она. Это было утверждением, а не вопросом.

— Да когда мы их упускали-то? — успокаивающе улыбнулся он. — Обычно, конечно, мы занимаемся розыском скрывающихся Лишних. Реагируем на сигналы общественности. А вот поимка сбежавших из Воспитательного учреждения — дело редкое. Такое нам поручают нечасто.

Он многозначительно посмотрел на миссис Принсент, и она одарила его в ответ сердитым взглядом.

— Они сбежали, — рассерженно произнесла она, — потому что Власти не удосужились поставить меня в известность о туннеле, ведущем из здания наружу. Смею вас заверить, что это первый побег за время моего нахождения в должности Заведующей. Он же будет и последним.

— Да какая разница, — пожал плечами Фрэнк. — Мы их все равно вернем. Им ведь бежать некуда. Я правильно понимаю?

— А как же Подполье? — На лице миссис Принсент проступила гримаса омерзения. — Думаю, у мальчика могут иметься кое-какие связи. Понимаете, он же новичок. На мой взгляд, передавать Лишних в Воспитательное учреждение в таком возрасте уже слишком поздно, но меня никто не стал слушать.

— Подполье? — с пренебрежением переспросил Фрэнк. — Кучка волосатых либералов. Они только болтать горазды. Хоть они и предпринимают попытки спрятать Лишних, мы их всегда находим. Так что вам совершенно не о чем волноваться.

Миссис Принсент все прекрасно знала о либералах. Время от времени они посылали письма, в которых интересовались условиями содержания Лишних, и направляли петиции Властям, требуя, чтобы родителям-уголовникам, после освобождения из тюрьмы, предоставлялось право навещать своих детей. Миссис Принсент ненавидела либералов.

— Либералы не желают понять, — произнесла она, полагая, что в лице Фрэнка нашла человека, который вполне разделял ее взгляды на Лишних, — что за Долголетие приходится платить. Нам дана вечная жизнь в спокойствии, мире и процветании, а они предпочитают забывать, в какую цену все это обходится.

В глазах Фрэнка вспыхнул огонек.

— Они просто не в курсе дела, вот, собственно, и все, — охотно согласился он. — Бедняжки Лишние? Не смешите меня. Мы с вами, миссис Принсент, на передовой. Мы с вами знаем правду. Если бы не мы, мир был бы совсем другим. Вы это прекрасно понимаете.

— Совершенно верно, — согласилась миссис Принсент. — Теперь вот что скажите. Когда вы их поймаете, вы их привезете назад, так?

— Обычно мы поступаем именно так, — кивнул Фрэнк. — Если они, разумеется, живы. Иногда бывают и осложнения. Ну… вы понимаете.

Миссис Принсент внимательно на него посмотрела.

— Постарайтесь сделать так, чтобы девочка осталась в живых, — она поднялась. — От мальчика толку никакого. Надеюсь, вы это тоже понимаете.

— Я очень хорошо вас понимаю, — с довольным видом осклабился Фрэнк.

— Вот и замечательно, — сказала миссис Принсент. — У меня есть одна идея. Около года назад Анна работала у одной женщины в деревне. Думаю, имеет смысл ее проверить. У меня где-то записана ее фамилия.

Шейла сидела на уроке эстетики, устремив взгляд на миссис Ларсон и притворяясь, что внимательно ее слушает.

Парта Анны пустовала, но никто ничего не заподозрил, потому что все знали — ее отправили в карцер. Правду знала только Шейла. Только ей было известно, что случилось на самом деле. Она от корки до корки прочла дневник Анны и была в курсе всех ее планов. Кроме того, ранним утром, когда Мэйзи в ярости кричала на Анну, рыжая девушка не спала.

Шейла тоже очень сильно рассердилась. Анна не взяла ее с собой. «Из всех воспитанников Грейндж-Холла именно я, а никакая не Анна больше всего заслужила свободу», — с жаром повторяла про себя Шейла. Анне здесь нравилось. Анна была Лишней. А Шейла ненавидела каждую секунду, что провела в этих серых стенах, и больше всего на свете хотела оказаться во Внешнем Мире, увидеть дом и родителей.

Однако Анна оказалась не такой умной, какой себя воображала, и это несколько утешало Шейлу. Анна предпочитала верить, что она все предусмотрела, что она самая Ценная Лишняя, которая когда-либо появлялась на свет. Но если бы это было действительно так, разве смогла бы она так глупо потерять дневник? Если бы она была такой умной, то непременно бы заметила, как Шейла вытащила у нее из кармана заветную книжицу, когда мистер Саржент волок ее по классу. Теперь дневник присоединился к чудесным розовым гольфам, которые она заполучила во время дежурства в прачечной.

«Да уж, — подумала Шейла. — Анна допустила страшную ошибку, отказавшись взять меня с собой».

Рыжеволосая девушка сунула руку в карман, с наслаждением дотронулась пальцами до мягкой замши и, улыбнувшись, посмотрела на миссис Ларсон.

Джулия перевела взгляд с Анны на Питера. Ребята вымылись, переоделись, а нога Питера была перевязана. Теперь они с аппетитом ели, правда, для этого ей пришлось потратить немало времени, добиваясь от них признания, что они голодны. Наряженные в ее с Энтони одежду, они смотрелись нелепо, но другого выхода не было. Что Джулии было делать? Не могли же они и дальше оставаться в этой ужасной грязной форме.

Ребята то и дело нервно стреляли глазами, будто бы ожидая, что в дом в любой момент ворвутся Ловчие.

— Так вы собираетесь спрятаться в грузовике? — спросила Джулия.

— Да. В грузовике, который едет в Лондон. В Подполье меня научили, как их взламывать, — ответил юноша.

Джулии показалось, что она заметила в его глазах искорку гордости.

— А что, если вам не удастся отыскать грузовик до Лондона? — качнула она головой.

— Пойдем пешком, — тихо, но вместе с тем решительно ответила Анна. — Правда, Питер?

Питер кивнул.

— Больше мы ничего не можем вам сообщить, — вполголоса произнес он. — Вдруг вас будут допрашивать и пытать?

— Пытать? Меня? — Джулия улыбнулась. — Питер, у нас в стране никого не пытают.

Но Питер не улыбнулся в ответ.

Джулия смотрела на серьезные лица ребят и не понимала — радоваться ей или огорчаться. Теперь она догадалась, почему Ловчие назвали мальчика смутьяном, — все дело было в выражении его глаз. Они сверлили, смотрели с вызовом. Это были глаза человека, который ничему не верит, и поэтому в его присутствии делалось неуютно.

От внимания Джулии также не ускользнуло и то, как Питер смотрел на Анну. Казалось, он не знал что с собой делать. Когда миссис Шарп ее хвалила, юноша буквально каменел от гордости. Он вился вокруг Анны, будто бы опасаясь, что она в любой момент может исчезнуть, растаяв в воздухе.

Замечала Джулия и то, как на юношу смотрела Анна. Насколько помнила Джулия, девушка раньше выглядела так, словно добровольно несла на своих хрупких плечах бремя всего мира, искренне полагая, что этого недостаточно, что следовало бы взять больше. Питеру удалось снять часть бремени с ее плеч. Каким образом — Джулия терялась в догадках. Она и сама пыталась в свое время это сделать, но не преуспела.