— И ничто тебя не насторожило? — спросил Марино. — Никаких подозрительных личностей?

Дайго покачала головой.

— Нет, сэр. Только это ведь ничего не значит. Может, какой-то подонок ошивался на улице. Их там полным-полно, искать особенно не надо. Но если кто-то и был, я его не видела. Те, что приходили, не вызывали у меня подозрений.

— Клиентов твоих мы, конечно, проверим, — сказал Марино. — Может, кто машину какую-то заметил, когда Дэнни выходил?

— Чеки у нас есть. — Дайго собрала растрепавшиеся волосы. Большинство из тех, кто тут был, знаем. Мы уже собрались уходить, но у меня оставался еще один вопрос:

— Скажите, Дэнни, когда уходил, что-нибудь взял с собой?

Дайго озадаченно нахмурилась и поднялась из-за столика.

— Сейчас спрошу.

Марино раздавил в пепельнице очередную сигарету. Я обратила внимание, что он сильно раскраснелся.

— Ты в порядке?

Марино утерся салфеткой.

— Да уж больно здесь душно.

— Взял с собой чипсы, — сообщила, возвратившись, Дайго. — Сисси говорит, что сэндвич и салат он съел, а картошка почти вся осталась, и она ему завернула. Потом он еще подошел к кассе и купил жевательную резинку.

— Какую именно?

— «Дентин». Точно, «дентин».

Мы вышли на улицу. Марино расстегнул верхнюю пуговицу белой форменной рубашки и сдернул галстук.

— Черт. Иногда я так жалею, что ушел из детективов. — Раньше он всегда носил штатское. — И плевать, смотрит кто или нет. Я сейчас ноги протяну.

— Ты серьезно? Если что, скажи.

— Не волнуйся, док, лечь на твой стол я еще не готов. Просто переел.

— Конечно, переел. И куришь слишком много. Вот так люди и гонят себя к моему столу. Но только не вздумай умирать — я от этого уже устала.

Мы подошли к моему «универсалу», и он, остановившись, уставился на меня так, словно знал, что я чего-то недоговариваю.

— Все хорошо?

— А ты как думаешь? Дэнни работал у меня. — Рука дрожала, и я едва не выронила ключ. — Милый, приятный парень. Всегда старался сделать как лучше. Пригнал мою машину из Вирджиния-Бич, потому что это я его об этом попросила. А кончилось все тем, что ему снесли полголовы. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать?

— Ну, мне показалось, ты за это себя винишь.

— А может, есть за что?

Мы стояли в темноте, глядя друг на друга.

— Не за что. Ты ни в чем не виновата. Виноват тот гад, что курок спустил. Ты тут ни при чем. Но я на твоем месте чувствовал бы себя так же.

— Господи, — пробормотала я.

— Что такое? — Марино мгновенно напрягся и оглянулся, словно заметил что-то.

— Его пакет. Куда он подевался? В моем «мерседесе» пакета не было. По крайней мере, я ничего такого не видела. И обертки от «дентина» тоже не было.

— Черт, а ты права. И возле машины ничего такого я не заметил. И на склоне тоже.

Оставалось только одно место, где никто ничего не искал, — на улице возле ресторана. Мы с Марино снова взяли фонарики. На Бонд-стрит не нашли ничего, но на 28-й удача все же улыбнулась нам. Небольшой белый пакет лежал возле бордюра. Во дворе ближайшего дома громко залаяла собака. Судя по всему, Дэнни припарковался как можно ближе к «Хилл-Кафе», в тени зданий и деревьев.

— У тебя в сумочке пары ручек или карандашей не найдется? — спросил Марино, опустившись на корточки и рассматривая находку.

Порывшись в сумочке, я подала ему ручку и расческу с длинной ручкой. Пользуясь этими незамысловатыми инструментами, Марино осторожно, не притрагиваясь к бумаге, раскрыл пакет. В нем лежали завернутые в фольгу холодные чипсы и обертка от жевательной резинки «дентин». Мы как будто услышали их короткую, трогательную и страшную историю. Дэнни встретили здесь по пути от кафе к моей машина. Может быть, кто-то выступил из тени и вынул оружие, когда он открывал дверцу. А потом его заставили сесть за руль и переехать на соседнюю улицу, откуда Дэнни, уже пешком, отправился к далекому лесному склону, где встретил свою смерть.

— Кто бы заткнул этого чертова пса, — проворчал Марино, выпрямляясь. — Не ходи никуда, подожди здесь. Я сейчас вернусь.

Он перешел через улицу к своей машине, открыл багажник и через минуту возвратился с большим коричневым пакетом из плотной бумаги, которые в полиции использовали для хранения улик. Я подержала пакет, а Марино, орудуя ручкой и расческой, опустил в него нашу находку.

— Надо бы сдать на склад хранения вещественных улик, но они там продукты принимают неохотно. Да и холодильника у них нет.

Улица опустела, и наши шаги отдавались глухим эхом.

— Да тут морознее, чем в холодильнике, — проворчал Марино. — Если на пакете и есть какие-то отпечатки, то, наверное, только Дэнни. Но в любом случае отнесу в лабораторию, пусть проверят. — Он положил пакет в багажник, где, как я знала, частенько держал улики и раньше. Нежелание Марино следовать установленным в управлении правилам распространялось не только на ношение формы.

Я оглядела темную улицу с припаркованными по обе стороны автомобилями.

— Что бы ни случилось, началось это именно здесь.

Марино промолчал, потом, тоже оглядевшись, спросил:

— Думаешь, причина — твой «бенц»?

— Не знаю.

— Могло быть и ограбление. У кого такая машина, того считают богачом.

На меня снова накатило чувство вины.

— Я все-таки думаю, что он встретился с кем-то, кого хотел подвезти.

— Может, нам всем будет легче, если думать, что он с самого начала замышлял что-то нехорошее, — сказала я. — Может, тогда мы будем винить его самого.

Марино молча посмотрел на меня, потом произнес:

— Поезжай-ка домой, док, да отдохни. Хочешь, я тебя провожу?

— Спасибо. Не надо. Все будет хорошо.

Но хорошо не получалось. Дорога домой оказалась длиннее и темнее, и у меня все получалось как-то неловко и неуклюже. Я не сразу смогла опустить стекло дорожного автомата, с трудом нашла мелочь для оплаты, а когда промахнулась жетоном и кто-то, ехавший позади, просигналил, вздрогнула. Мне было так плохо… Я пыталась придумать, что может успокоить меня, но даже мысль о виски не принесла облегчения.

Я вернулась домой около часа ночи. Охранник, открывший ворота, был хмур. Он, наверное, тоже слышал о случившемся, но спрашивать меня ни о чем не стал. У дома меня поджидал сюрприз — на дорожке стоял «субурбан» Люси.

Люси не спала и лежала, растянувшись и укрыв ноги одеялом, на диване в гостиной. На экране телевизора Робин Уильямс развлекал гостей своей программой в «Метрополитен».