Денисов получил сразу сто бонусных очков вперед моего Брата, ибо был в командировке в Хабаровске дважды по продажам своего дерьма в мелкой фасовке. Поразительно, но я так и не узнал, чем он торговал. Ибо никак по—другому в его рассказах данный продукт не именовался.

Поскольку Галина обладала почти метровым разлетом огромных грудей, диковинно торчащих в противоположные стороны, как дыни, Брата постигла крайняя степень разочарования. Но нельзя сказать, что он сильно переживал. Если бы, забежав в Макдональдс, он услышал, что закончились бигмаки, а есть только роял чизбургеры, он испытал бы эмоции, сравнимые с характерной для него наивысшей степенью расстройства из—за особы женского пола.

Через три часа, слушая словесный понос, которым обдали друг друга Галя и Денисов, вспоминая улочки Хабаровска и почему—то строительные и хозяйственные магазины этого гостеприимного края, все вздохнули с облегчением, когда они ушли купаться в маленький бассейн, принадлежащий отелю.

– По первости ты мне сильно поможешь, если будешь находиться в Таиланде. Эта страна с дешевой блядской продажной душонкой и, как ты выражаешься, с христьянской хитринкой в жопе.

– С крестьянской.

– А, ну да – хе—хе—хе. Я жил здесь из—за привлекательных цен на еду…

– И шлюх…

– Но в данный момент деловой потенциал Китая, конечно, прельщает меня гораздо больше, и я потихоньку перевожу дела на родину Мао… Китай – страна с богатым потенциалом… они могут сшить любой продукт любого заявляемого качества. Ты увидишь их фабрики… Это поразительное зрелище… А пока два дня потусим в Бангкоке, и я познакомлю тебя со Сниче. Она будет возить в разные места, а ты будешь надувать щеки и недовольно теребить товар. Сниче будет переводить тебя с русского на тайский, можешь нести любую херь, дело в том, что русского Сниче не знает.

– Роль надувателя щек – не самая сложная, и она будет как—то оплачиваться?

– Я дам тебе поесть и трахнуться, – сказал он и добавил, заметив тоску в моих глазах: – если захочешь.

Цель моих поездок со Сниче была исключительно политической, не без – как и всё у моего Брата – эротического подтекста. Дело в том, что его бывшая тайская девушка—подружка Джун, из—за которой он и проторчал в Таиланде больше, чем положено, входила теперь в серьезный семейный холдинг. Она была дочкой богатого папы, имевшего четыре вполне законные жены и, по странному математическому совпадению, столько же заводов. Заводы были заточены на производство оптики, но в планы папика входила диверсификация бизнеса.

Новый заводик, а точнее фабрику, планировали покупать под выучившуюся и хорошо говорящую по—английски Джун.

– Я люблю тебя, Джун.

– Я люблю тебя, Дэн.

– Когда мы поженимся?

– Скоро, Джун, скоро. Наверное, тогда, когда твой папа купит тебе (нам) фабрику. Мы должны обеспечить свое будущее материально, построить большой дом с большим бассейном (по цене московской хрущевки), наши дети будут учиться в Санкт—Петербургском университете. Они будут похожи на Киану Ривза. Там нам тоже нужна квартира. Да—вайте купим ее быстрее, пока не подскочили цены, как в Москве.

Сложный ответ на, казалось бы, простой вопрос – когда мы поженимся.

Шахматная пауза тянулась полгода. За это время Брат должен был продолжать делать вид, что вовсю занимается бизнесом в Таиланде, держа в напряжении местных производителей точечными мелкими заказами.

Он уже обзавелся любовью в Китае, естественно, шил все крупные заказы там – ибо дешевле и надежней. Трудолюбие китайцев не шло ни в какое сравнение с распиздяйским настроем тайской нации.

Моя функция, напомню, была простой – надувать щеки. Брат, как говорит, сам начинал с этой работы, числясь на зарплате у одного из крупных московских дистрибьюторов.

– Теперь время зарплат проходит, Брат! Каждый человек должен сам платить себе зарплату.

При этом я не должен был выражать радостных или откровенно грустных эмоций, ощупывая те или иные ткани. Всю объясняловку брала на себя Сниче. На кой хрен она таскалась в эти командировки, я не знал. Вряд ли ей платили хоть центик.

Русские туристы, сходившие с ума первую неделю от того, как все дешево в Паттайе, на вторую уже сходили из—за скорости исчезновения бабок. Здесь ощущался страшный запах моря, заполненного телами соотечественников. Атмосфера свального греха. И как диссонанс – гуляющие с выпученными глазами пожилые пары, отправленные сюда по злому и беспощадному недоумству туроператоров.

Никогда не забуду страшную картину: шесть пузатых средней руки коммерсантов подмосковного разлива затащили в комнату страшную тайскую проститутку, такую же пузатую, как они, и с гнилыми зубами. Дверь была открыта настежь, и, проходя по коридору заделанного под корабль отеля, я оглянулся на ее вопли, нечто среднее между смешками Петросяна и криком самки жирафа. Вокруг пыхтели подмосквичи, и это создавало фон: словно на сковородке жарили шкварки. Клубок тел перекатывался с пола на диван и обратно, при этом каждый, как писал Михаил Булгаков в своем знаменитом романе, «норовил поцеловать Маргариту в колено». В связи с этим иногда завязывалось недолгое параллельное действие с элементами борьбы и беззлобного мордобоя. Из двери вдобавок бил устойчивый запах двухнедельного шестигорлового запоя, выделений и пота. Вот так, подумал я, какой—нибудь юный менеджер, приехавший в Таиланд изменить своим чувствам, увидев подобное, навсегда станет верным и отзывчивым семьянином.

Юный менеджер,

Подвергшийся атаке

Армии разнузданных блядей,

Дрочит всю ночь в уборной

Рассерженно и часто.

Главным местом нашей дислокации в Таиланде был остров Ко Чанг. Бунгало по дешевым ценам. Без кондиционера и горячей воды. Зато в двух шагах от моря.

– Ты чего—нибудь боишься, Брат?

– У нас под домом живет метровый варан, он очень страшен.

Я повадился ходить на дискотеку, где проводила время практически вся европейская молодежь. В отличие от других заведений, где под попсу с МТV выплясывали трансвеститы, здесь вообще никто не танцевал, а в основном кивали в такт жесткому «хаосу» и вели неоживленный разговор.

Каждый вечер я выцеживал уан пакет водки с редбуллом, вываливая в конце остатки льда на голову. Это давало какие—то шансы на сон.

Пять нищих женщин Бирмы,

Отсосав у белых,

Их вылизав до пальцев ног,

В слезах целуют руки,

Дающие им деньги.

Они называли эту боевую операцию «Атака на женщин из племени Мон».

В целях подготовки к ней они глотали «Виагру» и запивали ее пивом.

– Сердце стучит? – спрашивали они друг друга.