Леонид осторожно поднял сына на руки и понес вслед за Николаем Степановичем.

Переодев так и не проснувшегося сына и уложив его в постель, Леонид вернулся к Сергею.

В этот момент раздался звонок сотового телефона.

Сергей взял трубку.

– Да?… Извини, любимая, заработался. Скоро буду, минут через тридцать. Да, я тоже целую тебя… – отключив трубку, он повернулся к Леониду: – Звонила Нинок, расстраивается, что ужин остывает, а меня все нет. Я обещал ей сегодня пораньше приехать, а сам пропал, – он улыбнулся. – Так что, мне пора ехать – не хочу, чтобы она лишний раз волновалась, да и понюхать нужно: что да как, на крайний случай… Сегодня вы спокойно переночуете здесь. Николай Степанович тебе все покажет, и спрячет, если что… Хотя я уверен, что в этом доме вы в безопасности. А завтра устроим «совет в Филях» и решим, что делать дальше.

После отъезда Сергея, Леонид подсел к камину и еще раз перечитал письмо Есении. Глядя на листки, исписанные ее рукой, он представлял, как она прикасалась к ним, когда писала, и вдруг в безотчетном движении прижался лицом к письму, касаясь губами строк.

«Господи, какой я стал сентиментальный…» – подумал он, спохватившись, и в смущении оглянулся на дверь. «А ты всегда был таким», – возразил ему внутренний голос. «Похоже на то», – согласился Леонид, вдыхая запах письма. От него пахло шоколадом и холстиной, наверное, от Лёниного рюкзака, в котором оно лежало.

Вытащив из кармана рубашки свой паспорт, Леонид вынул из него фотографию и, вглядываясь в лицо Есении, подумал: «Есения, какая ты сейчас? Узнаем ли мы, действительно, друг друга, встретившись?»

В дверь постучал Николай Степанович.

– Леонид Аркадьевич, может, вы покушать хотите? У меня пельмешки налеплены.

Леонид, уже собравшийся было отказаться, услышав про налепленные пельмени, заинтересовался:

– Сами делали?

– Ну да, кто же еще? Я покупных не люблю, – ответил Николай Степанович. – Ну что, пойду, воду поставлю?

– Пожалуй, да. Я вам помогу, – поднялся Леонид. – Вот только на сына взгляну.

– Не надо мне помогать, я сам все сделаю, да все и так уже готово, только в воду закинуть, – сказал Николай Степанович и вышел.

Леонид, вложив письмо Есении обратно в конверт, положил туда же фотографию, и втиснул конверт в нагрудный карман рубашки. Похлопав по нему рукой, он пошел проведать сына.

Лёня спал, сбросив с себя одеяло. Из-под длинного тельника трогательно и беззащитно торчали его худые ноги. Леонид бережно накрыл сына одеялом и, потрогав его лоб, успокоенно вышел из комнаты, направляясь в кухню.

Николай Степанович, обвязав вокруг пояса вафельное полотенце и закатав рукава, из-под которых виднелись полосатые края тельняшки, опускал в кипящую воду большие пухлые пельменины.

– Ну, как он там? – спросил он Леонида.

– Спит, и температура, вроде, уже нормальная, – ответил Леонид, садясь за большой дубовый стол.

Плотно закусив, они разошлись по своим комнатам.

Леонид, пытаясь отогнать одолевавшие его тревожные мысли и воспоминания, включил телевизор, но потом, почувствовав, что не может сосредоточиться на происходящем на экране, выключил его и лег.

На следующий день Сергей приехал рано утром.

Леонид, сам только что проснувшийся, удивился, увидев друга ни свет ни заря.

– Зашевелились, работники… – пояснил Сергей, проходя в комнату и садясь в кресло. – Я уже видел на тебя и пацана ориентировку. И маму твою до поздней ночи вчера продержали в «гестапо»… Ну как вы тут?

– Лёня еще спит, наверное, – ответил Леонид. – Я к нему еще не поднимался.

– Нужно серьезно расспросить его о побеге и этом самом Озерном, – сказал Сергей. – Я тут ночью думал и понял, что есть только один человек, который способен тебе помочь. И живет он, кстати, в Бердске, под Новосибирском. Так что вставай, времени на выработку плана у нас не так много. Боюсь, что до меня тоже скоро очередь дойдет, нужно их опередить.

Леонид поднялся и, одеваясь на ходу, пошел следом за Сергеем на второй этаж к сыну.

Открыв дверь, они тихо вошли в его комнату и удивленно остановились: Лёни в постели не было.

– Куда он делся? – спросил Сергей, оглядывая комнату.

– Не знаю, – растерянно ответил Леонид и позвал: – Лёня, сынок, ты где?

Под кроватью вдруг раздался какой-то шорох и оттуда показалось настороженное лицо мальчика.

– Ты чего туда забрался? – изумленно воскликнул Леонид.

– А откуда я знаю, кто сюда идет… – насупленно ответил Лёня, вылезая из-под кровати и стряхивая с себя пыль. – Всякое может быть…

– Наш человек! – сказал Сергей и сочувственно посмотрел на потрясенного Леонида.

А тот глядел с похолодевшим сердцем на сына, только сейчас начиная осознавать, что же пришлось Лёне пережить, если у него выработалась подобная реакция.

– Лёня, нам нужно с тобой поговорить. Расскажи-ка нам подробно, что у вас там произошло, – попросил мальчика Сергей, садясь на стул.

– Серега, погоди, – остановил его Леонид, подходя к сыну и щупая ему лоб. – Ты как себя чувствуешь?

– Получше, – ответил Лёня.

– Все равно ложись, не стой босиком на полу, – и он подтолкнул его к кровати.

Лёня забрался под одеяло и посмотрел на Сергея.

– Давай начнем сначала: как тебе удалось бежать? – спросил тот.

– Мама договорилась с одним из офицеров охраны. Тот должен был меня в ящике из-под оборудования вывести из Озерного в Новосибирск и посадить там на поезд до Петербурга.

– Когда это было?

– Сразу после Нового года, третьего января.

– Но это же три недели назад! Почему же ты так долго добирался? – воскликнул Леонид.

– А мама сказала мне, чтобы я не дожидался Новосибирска, а как услышу, что поезд остановился на первой же станции, так сразу потихоньку вылезал из ящика и сам добирался к вам. У меня с собой вместо карты было несколько страничек из атласа автомобильных дорог. Они там, в рюкзаке, лежат. Мама почему-то не доверяла этому охраннику и боялась, что он может меня передать в другое место, такое же, как наш Озерный.

– Ну и?… – поторопил его Сергей.

– Ну и вот, дядя Николай тайком привел меня ночью на склад, посадил в большой деревянный ящик, где лежали опилки и тулуп, и сказал, чтобы я сидел тихо, а он будет ко мне наведываться в пути. Потом ящик погрузили на машину и повезли к тоннелю.

– К какому тоннелю? – заинтересовался Сергей.

– У рудника в сопке есть ход в тоннель, через который поезда выходят наружу и идут на большую землю, – пояснил мальчик и продолжил: – Потом ящик погрузили на платформу, и через какое-то время поезд тронулся. Ехали мы долго. Дядя Николай почему-то ко мне ни разу так и не подошел. Может, у него не было возможности. Когда поезд остановился, это было уже под утро, в Крутояре, я немного подождал, а потом выбил доски, выбрался наружу и побежал между другими поездами. Я все время боялся, что дядя Николай может меня увидеть и остановить. Вот… Мама мне сказала, что меня наверняка будут искать, и чтобы я был настороже, остерегался милиции, ну и тому подобное. Поэтому я не пошел на вокзал, а подошел к машинисту одного из поездов и спросил его, не довезет ли он меня до следующей станции, сказав, что у меня украли деньги, билет купить не на что, а мне нужно срочно доехать к тете. Он сначала отказался, так я стал его упрашивать, говоря, что буду помогать ему уголь в топку закидывать. Он рассмеялся, сказав, что ему на электровозе как раз кочегара и не хватает, и пустил меня к себе в кабину. Так я и ехал от станции к станции по своему атласу. Некоторые машинисты, правда, меня не брали, а один даже хотел сдать в милицию. Так я как дунул от него! Спрятался в товарном вагоне, а тот в это время поехал. Я сначала побоялся выскочить, чтобы не попасться этому гаду, а потом уже страшно стало – поезд быстро пошел. Короче говоря, я в этом вагоне просидел всю ночь, замерз, думал все… Потом, когда поезд остановился, вылез из вагона и понял, что заехал совсем в другую сторону. Пришлось опять возвращаться. Так я постепенно добрался до города Тихвина, это мама мне сказала, чтобы я ехал не до Ленинграда, а вышел в Тихвине, а там сел на автобус, который идет до города. Я так и сделал.