– Порядочную! Ма это не волнует. Она гордится тобой, как не могла бы гордиться ни одной замужней дочерью. Она только о тебе и говорит: «Моя Нелл – королевская шлюха… а мой внучок Карлуша – королевский ублюдок…» – Она больше ни о чем не говорит.

Нелл расхохоталась.

– Единственной мечтой ма было сделать из нас обеих хороших шлюх, Роза. Я ее мечты осуществила; но ты, ты – позор семьи. Ты подумываешь о приличном замужестве!..

– Беда в том, как Джон зарабатывает себе на жизнь.

– А как?

– Он – грабитель с большой дороги.

– Вот уж действительно опасный способ зарабатывать деньги!

– И я то же говорю, но он мечтает стать солдатом.

– Как Уилл. А как он поживает, наш кузен Уилл?

– Часто говорит о тебе, Нелл.

– Похоже, многие гордятся королевской шлюхой.

– На самом деле мы все гордимся тобой, Нелл. Нелл рассмеялась и убрала локоны с лица.

– Выходи замуж за своего Джона, если хочешь. И если он этого хочет, Роза. Может быть, он попадется. Но если он окончит свои дни на виселице, когда в момент его покаяния палач вышибет подставку у него из-под ног… все же вы сколько-то поживете вместе, а быть вдовой – это очень солидно. И кроме того, Роза… Если я смогу замолвить словечко где-нибудь в подходящем месте… Кто знает, может быть, мне это и удастся сделать… Я помню беднягу Уилла и его разговоры о том, как он собирался стать солдатом. Я часто думаю об этом. В один прекрасный день Уилл станет солдатом. И я сделаю все, что смогу, для твоего Джона Касселса. Если ты, конечно, на самом деле его любишь.

– Нелл, Нелл, милая моя сестричка!..

– Вот именно, – сказала Нелл, – кто не сделает все, что может, для сестры?

И когда Роза ушла, она подумала, что найти в армии места для Уилл и Джона Касселса будет не так-то уж и трудно.

– Но, мой маленький милорд, – прошептала она, – похоже, гораздо труднее будет добыть корону вот на эту головку.

Нелл продолжала жить в своем домишке. Проходили месяцы. Луиза так и не уступила королю. Молл Дэвис продолжала свои прогулки в карете мимо домика Нелл.

Милорд Рочестер навестил Нелл в ее новом жилище и покачал головой, глядя, как он выразился, на «убожество жизни Нелл».

Он устроился на кушетке, рассматривая свои безукоризненные сапоги и с нежностью поглядывая на Нелл. Он дал ей совет.

– Король обращается с вами неподобающим для королевской возлюбленной образом, – сказал он. – Это ясно.

– И это в то время, как госпожа Дэвис проезжает в своей карете мимо к своему прекрасному дому, сверкая своим бриллиантовым кольцом!.. – воскликнула Нелл.

– Верно. А бедняжка Нелл стала матерью, и лицо ее младенца говорит о том, что он – королевский сын, даже если бы у Его Величества были основания подозревать, что это не так!

– У Его Величества нет оснований подозревать это!

– Подозрение не всегда нуждается в основаниях, крошка Нелл. Но давайте поговорим не об этом. Давайте обсудим более насущный вопрос: как добиться, чтобы с мисс Нелл обращались с подобающей королевской возлюбленной учтивостью. Барбара добилась того, чего хотела, криками, угрозами, сценами. Молл – милыми, застенчивыми улыбками. Что можете вы, милая Нелл, выставить против этого – ваше остроумие, приобретенное в переулке Коул-ярд? Увы, увы, в основе всех ваших бед именно Коул-ярд. Его Величество находится в затруднительном положении. Он в восторге от своей крошки Нелл; он души не чает в своем последнем сыне; но малыш Карл наполовину королевской крови, наполовину – Коул-ярдской. Помните об этом, Нелл. Имеются и другие Карлы, не говоря уже о Джеймсах, Аннах и Шарлоттах. У всех у них матери благородного происхождения. Даже у нашего Джемми Монмута мать была дворянка. А вы, дорогая Нелл, – поглядим правде в лицо – вышли из трущобы. Его Величество опасается неприятностей, если он даст какой-нибудь громкий титул этому своему Карлу. Люди прощают Карлу вольное поведение. Им нравится, что он веселится. Им безразлично, откуда он черпает удовольствия. Но что их заботит, Нелл, – так это возможность достигнуть высокого положения через королевскую постель. О, говорят они, это могло бы случиться со мной… или с моей маленькой Нелл… но не случилось. Это случилось с той маленькой Нелл! И они не могут вам этого простить. Поэтому, хоть вы и родили королевского отпрыска, они против того, чтобы он получал какие-либо титулы. Они хотят, чтобы никогда не забывалось, что его мать всего лишь девчонка из переулка Коул-ярд.

– Боюсь, вы правы, милорд, – сказала Нелл. – Но все изменится. Этот ребенок получит свою часть того, чем пользуется отродье Барбары.

– Их мать из рода благородных Вилльерсов, этих маленьких ублюдков Барбары, Нелл!

– Не важно. Не важно. Кто сказал, что они королевские дети? Только Барбара.

– Нет, даже Барбара этого не говорит. Ибо как в подобном случае может быть уверена даже мать? Теперь послушайте моего совета, Нелл. Будьте более дипломатичны в общении с королем. Когда француженка уступит ему, а она, в этом нет никакого сомнения, уступит, в гареме Его Величества могут произойти перемены. Эта дама может сказать: «Уберите с глаз долой эту личность. Я выдвигаю это в качестве условия моей уступки». И, поверьте мне, крошка Нелл, эту личность – пусть это будет благородная Вилльерс или продавщица апельсинов – непременно уберут. Если, конечно, эта личность не станет настолько необходима Его Величеству, что он не сможет без нее обойтись…

– Эта француженка, кажется, станет всесильной.

– Она большой дипломат, моя дорогая. Она подает надежды нашему всемилостивейшему королю, а потом как бы невзначай лишает его этих надежд. Это такая игра у подобных женщин – рискованная игра, если не владеть этим искусством мастерски. Но она искусница, эта француженка Луиза. Ее манеры и эта проводимая ею игра делают ее слишком желанной. Других причин я не вижу, хоть умри. Мне иногда кажется, что эта женщина косит.

– Значит, эта косоглазая красотка лишит всех нас королевской милости?! – воскликнула разгневанная Нелл.

– Косоглазая красотка сделает это, если ей это заблагорассудится. Может быть, бывшую маленькую торговку апельсинами из Коул-ярда она и не сочтет достойной соперницей. Но послушайте меня, Нелл. Не предъявляйте сейчас никаких требований королю. Способствуйте его покою. Смейтесь в его присутствии. И его постарайтесь смешить. Он будет приходить к вам в поисках покоя, как корабль приходит в гавань. Косоглазая красотка не будет злиться и бушевать, как это делала Барбара, – и все же, я думаю, он будет нуждаться в тихом пристанище.

Какое-то время Нелл молчала. Затем взглянула на красивое, носящее следы разгульной жизни лицо милорда Рочестера и произнесла:

– Я не могу понять, милорд, почему вы так добры ко мне? Рочестер зевнул. Потом ответил:

– Объясните это, если угодно, моей неприязнью к косоглазой красотке, моим желанием обеспечить Его Величеству покой и общество самой очаровательной дамы в Лондоне, а также тем, что мне доставляет удовольствие помогать столь остроумной особе.