– Как он выглядит?

– Он…

Их прервал симпатичный мужчина лет тридцати пяти, в сером свитере с круглым воротом и синем блейзере.

– Оливер, когда освободишься, удели мне несколько минут; хочу показать тебе инсулиновую кривую.

– До вечера не подождет? – спросил Оливер.

Его коллега немного подумал и ответил:

– Конечно.

Оливер представил Вере своего коллегу:

– Доктор Форестер – Вера Рансом. Доктор Форестер заведует отделением гипнотерапии.

– Приятно познакомиться. – Вера пожала ему руку.

– Мне тоже.

– Крис, – вмешался Оливер, – в твоем кабинете сейчас кто-нибудь есть?

– Нет. У меня пациент… – доктор Форестер посмотрел на часы, – через десять минут.

– Можно мы ненадолго займем его?

– Да… – удивленно проговорил доктор Форестер. – Да, конечно.

Жестом приказав Вере молчать, Оливер вернулся к себе, осторожно приблизился к окну, встав в углу, за кушеткой, чтобы его не было видно с улицы. Он показал Вере на свой джип.

Вера проследила за его взглядом, но вначале не увидела ничего, кроме припаркованных машин. В поле ее зрения попала пожилая женщина; она с трудом ковыляла по тротуару, волоча две сумки с продуктами. Мимо проехал белый грузовичок с лестницами на крыше. И тут она увидела его. Тощего человечка с короткой стрижкой в кожаной куртке, джинсах и кроссовках. Он стоял, прислонившись к стене, и то и дело искоса посматривал в сторону клиники. К уху человечек прижимал мобильный телефон; губы его шевелились.

Вера отошла от окна и следом за Оливером вышла в коридор. Когда он закрыл дверь, то спросил:

– Раньше ты его видела?

– Вряд ли.

По коридору навстречу им двигалась молодая женщина на костылях.

– Сьюзан! – приветствовал ее Оливер. – Как дела?

Тяжело дыша, Сьюзан остановилась.

– По-моему, неплохо. Иглоукалывание мне очень помогает; я только после сеанса. Но мне не нравится, когда меня колют иголками. Больно.

– Чтобы быть красивой, нужно страдать. Верно?

Какая у него очаровательная улыбка – он любого способен купить своим обаянием.

– Зайдите ко мне, когда приедете на следующий сеанс; я сам хотел бы взглянуть на вашу ногу и проверить, как идут дела. Кажется, с прошлого раза произошел заметный прогресс. Я серьезно!

Вера следом за ним поднялась на один лестничный пролет и пошла по очередному коридору.

– Ты всех здешних пациентов знаешь лично?

– Я стараюсь сам провести первичный осмотр и решить, какое лечение подойдет в том или другом случае. В традиционной медицине по большей части существует единственный способ лечения каждого конкретного заболевания, так называемый протокол, и врач не имеет права отклоняться от него под угрозой лишения лицензии, из боязни навлечь на себя гнев страховых компаний, судебного иска и так далее. В той же медицине, которой мы занимаемся здесь, к каждому больному следует подходить индивидуально. У той молодой женщины очень редкая форма ревматоидного артрита. Два года назад ее привезла на прием мать; она сидела в инвалидной коляске и не могла поднять даже шариковой ручки. Сейчас у нее остались проблемы только с одной ногой. Она приехала сюда сама, на своей машине. Мы вернули ее к жизни.

– Чудесно!

Оливер остановился у очередной двери.

– Мы не творим чудеса. Мы делаем то, что фармацевтическим компаниям следовало бы разрешить обычным врачам, но они никогда на это не пойдут. Необходимо понять, откуда пошли громадные доходы почти всей фармацевтической индустрии. Промышленники не станут вкладывать деньги в разработку лекарства, которое моментально излечит от всех болезней, – слишком дорого. Зато громадные средства вкладываются в, так сказать, управление ходом течения болезни. Фармацевтическим гигантам по душе хронические болезни: они не убивают больных, но и поддерживают стабильно плохое самочувствие; хронические больные обречены всю жизнь глотать таблетки. Вот откуда берутся миллионы фунтов, которые окупают расходы на разработку и внедрение новых препаратов. – Оливер поднял глаза. – У нас же совершенно другая цель: исцелить больного. Вот почему фармацевтическая промышленность делает все, что в ее власти, чтобы дискредитировать нас. Они впадают в ступор, когда мы излечиваем пациентов методами, которые невозможно запатентовать, или дешевыми лекарствами натурального происхождения, которые можно купить без рецепта.

Вера загадочно улыбнулась:

– Тогда почему большие шишки приглашают тебя на свои ужины?

– По-моему, им просто хочется изучить врага в лицо. – Оливер постучался на всякий случай и толкнул дверь.

В кабинете без окон было темно; он щелкнул выключателем, и на потолке загорелись две лампы дневного света. Одна из них громко жужжала.

Они находились в маленьком кабинетике с полным набором суперсовременного оборудования и смотровым креслом. Здесь пахло как во всех современных офисах и в салонах машин прокатных компаний: резко пахло новенькой синтетической обивкой. Вера отчего-то сразу вспомнила о «тойоте», которую они арендовали в Таиланде.

Не прошло и месяца с тех пор, как они вернулись домой, но ей казалось, что они побывали в Таиланде давным-давно. Теперь ее воспоминания об отпуске были похожи на передачи о путешествиях, которые она любила смотреть по телевизору. В кадрах передачи мелькал высокий мужчина с женой-блондинкой и маленьким сынишкой. Мужчина играл с сыном, а в промежутках сидел в баре, болтая со всеми соседями. Само очарование!

Жена-блондинка не всегда сопровождала мужа. По приезде она сильно обгорела на солнце – сожгла плечи и грудь – и несколько дней провела в тени за чтением; проглотила несколько триллеров и одну серьезную книгу по психологии человеческих взаимоотношений.

Они предприняли несколько совместных вылазок вокруг острова на арендованном джипе; навестили обезьяний питомник и полюбовались живописным водопадом. Свозили сынишку в океанариум, где его буквально заворожил гигантский кальмар. Потом он храбро показывал язык рыбе-молоту.

Они были похожи на все семьи отпускников, которые наслаждаются отдыхом. Как легко создать у посторонних иллюзию того, что ты счастлив! Достаточно ходить взявшись за руки, и все решат, что вы счастливая пара, влюблены друг в друга и у вас отличная жизнь. Лишь немногим известно, что происходит за запертыми дверями. Каждый вечер за ужином она молилась про себя: только бы Росс выпил лишнего и заснул, как только уляжется в постель, а не приставал к ней.

Оливер постучал по клавиатуре стоявшего на столе компьютера, и монитор осветился. Она увидела, что ее имя и фамилия появились вверху большой анкеты.

– Так, давай запишем основные данные. Когда ты родилась?

Веру опять затошнило. Тошнота, с которой она проснулась и которая продолжала преследовать ее в поезде, прошла, как только она увидела Оливера у вокзала. Сейчас ее тошнит по-другому – не от болезни, а от страха. Она боится человека в кожанке, который стоит внизу, на улице.