Выждав минуту — грохот пластика немудрено принять за проказы сменившего направления ветра — повторил удары.

Мелькнувшее и пропавшее легкое едва-едва заметное свечение у краев пластиковой двери можно было и не заметить — так быстро и так слабо оно было. Но я заметил. Убрал рогатину, чуть присел и начал сдвигаться в сторону, не сводя глаз с белого пластика перегораживающего дверной проем. Судя по звуку пластик выполняет функцию чисто светозащитную, за ним нет мощной двери. И если у хозяина есть ружье и он настроен враждебно к любому постучавшему в дверь его снежного замка, то у меня есть все шансы получить пулю в брюхо, что прилетит прямо сквозь пластик…

— Кто? — голос прозвучал глуховато, но вполне отчетливо. Звучал без особой приветливости, но был удивительно спокоен.

— Охотник идущий мимо — выпрямившись, ответил я максимально громко и тут же снова присел и сместился в сторону на метр.

— Откуда?

— Из Бункера. Он тут неподалеку — чуть больше двух километров.

Ответ. Смещение.

— Знаю — проворчал голос и, став сильнее поинтересовался — Судя по голосу — задницей ерзаешь туда-сюда перед дверью моей. Чего так? Или ветер слова носит?

— Да не ветер. Ерзаю — не стал я скрывать.

— И чего так?

— Ружья опасаюсь — признался я — Не хотелось бы сдохнуть вот так бесславно.

— Разумно. А не слишком ли молодо голод твой звучит? Не стариковский как у меня. Ты молод.

— Молод — признался я, не пытаясь никого убедить, что я уже давно средних лет. По здешним возрастным меркам — я зеленый юнец.

— Сиделец?

— Упал вместе с крестом — ответил я и, поняв, что стрельбы пока не намечается, не стал менять позицию и спросил — Может я пойду? Судя по тому, что про Бункер знаете, но туда не торопитесь — жить хотите спокойно и одиноко.

— С чего решил, что я тут один живу? Может нас пятеро.

— Или шестеро — рассмеялся я, глядя на копошащихся в неглубокой снежной яме червей охотно поедающих выплеснутое из ведра — Скудные у вас отходы туалетные, хозяин. Для пятерых то…

— Мы гигиену блюдем — не сдался неизвестный обитатель — Один сходил — ведро вынесли. Чего вонь в доме копить?

— Верно — кивнул я — А вот я здесь один. Ладно. Навязываться не стану. Дня через два-три загляну еще разок. Может приветливее станете к гостям. Удачи!

Я уже преодолел метра два вниз по склону, когда в спину донеслось поспешное:

— Стой! Чай есть?

— Только уже заваренный. В термосе.

— Ладно. Заходи. Гостем будешь.

Развернувшись, подойдя ближе к двери, предупредил:

— Хозяин. Сразу скажу — я проблем не ищу и бед никому доставить не хочу. И подохнуть не хочу так глупо. Учти — у меня с собой ценного ничего и нет. Термос старый, копьецо, нож, одежда, обувь. В рюкзаке почти пусто. Так что…

— Не трону я тебя! Обогрею. Отпущу — уже сварливо буркнули с той стороны — Антипий как там поживает?

— Охотник Антипий? — удивленно сорвалось с моих губ.

— А кто еще. О… теперь точно вижу, что ты с Бункера. Как он?

— Умер он несколько дней назад.

— Эх… — в голосе прозвучало искреннее сожаление — Ладно! Заходи уже! Я внутри — чтобы не продуло. Заслон за собой хорошо прикрой и только потом за вторую дверь берись. Ты ведь меня по свету нашел?

— Верно.

— Расслабился я. Расслабился… навлеку беду на себя, дурак старый… Но теперь осторожней буду. Заходи!

Подавив желание перекреститься — монахи заразили — надавил ладонью на холодный пластик и белый заслон послушно отошел, открывая черную щель ведущую в снежную пристройку. Под нажимом варежки пластик поддался легко, едва не взлетев к потолку и снова насмешливо прогрохотав. Прежде чем войти, в свете полыхающего за спиной зыбкого света Столпа оглядел внутренности крохотной пристройки. Меня интересовала каждая деталь. Не из корысти — просто с раннего детства знаю, что человека можно легко и верно оценить по его вещам, их положению, исправности, ухоженности.

Сени. Обычные деревенские сени. Тамбур и кладовка одновременно. Прямо передо мной самодельная тяжелая дверь покрытая листами железа. Солидная преграда. Сбоку сама кладовка и короткий взгляд показал, что вещей там разных хватает, они вроде бы расставлены, но при этом заботливо прикрыты заиндевевшими тряпками. На снежной стене развешаны по ранжиру мотки проволоки, веревки, воткнуты там и сям куски арматурин, под ногами у меня не стылая наклонная земля, а кирпич. Мне потребовалось около секунды, чтобы это понять — я больше не на склоне стою, а на горизонтальном кирпичном полу.

— Чего застрял, гость?

— Осматриваюсь — ответил я и, закрыв за собой пластиковый светозащитный полог, шагнул к двери — Рачительность хозяина оцениваю.

— И как? — в хрипловатом голосе прозвучала отчетливо слышимая заинтересованность.

— Пока что — более чем — вроде бы туманно, но при этом сугубо положительно отозвался я, не покривив душой — Хозяин бережлив.

— Хвалить умеешь. Заходи уже. И не дергайся лишний раз.

— Я не несу угрозы.

— Ишь как выражаешься… ученый небось?

— Ну…

— Я не про твою угрозу. Не бойся — вот я к чему. Хотел бы тебя убить — лежал бы ты сейчас на холодном кирпиче.

Медленно кивнув, я понимающе оглядел дверь и участок кирпичной стены. Намек я вроде бы понял — хозяин намекнул, что может просматривать тамбур и обладает оружием, что способно качественно сделать во мне глубокую дырку. Арбалет, ружье, пистолет. Вариантов много. Или… я невольно глянул на потолок, удивленно вздернул брови, присмотрелся внимательней и, тихо рассмеявшись, кивнул еще раз:

— Понятно. Впредь умнее буду.

— Рассмотрел мою люстру? — ласково поинтересовались с той стороны — И это еще не все. Заходи давай! И долго на пороге не мнись, дверь закрывай сразу.

Перестав глазеть на «люстру», я взялся за дверную ручку и неторопливо потянул, не забыв перед этим сдернуть капюшон, оставшись только в шапке. Дверь легко поддалась, в лицо ударил свет, щеки обожгло теплом — хотя особо тепло тут быть не могло. Это я понял при первом же взгляде. Я торопливо шагнул внутрь, одновременно прикрывая дверь. Светомаскировка. Это слово я впервые прочитал в книге найденной на чердаке дома. В той потрепанной книге рассказывалось о мальчишках и девчонках, что в годы страшной войны жили в погруженном во тьму городе, над которым барражировали вражеские бомбардировщики. Книге о детях героях и о детях предателях.

А люстра в тамбуре…

Из снежного потолка выдавались арматурины. Пятерной частый ряд мощной арматуры, что некогда были знакомой мне решеткой за кирпичной стеной. Через одну из них был перехлестнут тросик с подвешенным к ним тяжеленным даже на вид плоским камнем, утыканным заостренными кусками арматуры. Упади такая «люстра» на голову… Заметить ловушку легко, но я вот не заметил. Почему? Потому что приучал себя поглядывать наверх, но делал это только снаружи — где в облаках живут страшные летающие черви. Тогда как в помещениях считал потолок чем-то безопасным и не стоящим внимания. Возьму на заметку и буду срочно исправлять.