– Ты куда?

– В общежитие.

– Я несколько раз приходила к тебе и не заставала.

Он смотрел на нее пристально, и ей казалось, что она слышала все его мысли, видела мольбу в его глазах. Лейла хотела пойти дальше, не найдя, чем ответить на эту мольбу, но вместо этого спросила:

– Почему ты не заходишь ко мне? Посидели бы, поговорили, как раньше.

– О чем?

– О многом.

– А какой толк от разговора?

– По крайней мере, можно отвести душу.

Рашид насмешливо улыбнулся:

– Приду.

Он приходил несколько раз, и они говорили о том, как все плохо. Но он не подвергал себя риску услышать самое неприятное – повторный отказ, так как ясно видел его в поведении Лейлы и ее глазах, слышал в ее разговоре. Каждый раз он уходил от нее, дав себе слово не приходить больше.

Страх перед Рашидом, а также за него не заглушали в душе Лейлы другого страха: ей нравился Игорь, и она опасалась, что если откажет ему, то никогда не простит себе этого. Горечь и сожаление охватывали ее всякий раз, когда она думала о том счастье, которое упустила, отвергнув Андрея. Как будто она навсегда захлопнула дверь перед ярким светом, озарившим ее внутренний мрак и сделавшим ее мир частью чистого и светлого внешнего мира, – как то небо, сливавшееся с землей, и та земля, тянувшаяся ввысь к небу.

Ее охватил страх перед другим раскаянием, которого она не вынесет, если откажет также Игорю. Она тосковала по любви.

Лейла согласилась встречаться с Игорем с условием, что их связь останется в тайне. Но эти отношения длились недолго. Она поспешила оборвать их, едва Игорь перешел, по ее мнению, дозволенные границы, – попробовал обнять ее. Она взволнованно остановила его.

– Но почему? Ты разве не любишь меня? – спросил он озадаченно.

И Лейла ответила:

– А если я тебя люблю, значит, должна отдать тебе свое тело?

– Да что в этом такого? Я ведь тоже отдаю тебе свое тело.

– Но время еще не пришло. Тем более, что наши отношения не узаконены.

– Нет любви законной и незаконной, или любви физической в отдельности от духовной. Любовь – это то и другое вместе. Я жажду встречи и разговора с тобой так же, как тоскую по твоему телу и желаю его.

Но его слова, вместо того, чтобы, как он надеялся, убедить Лейлу и заставить ее расслабиться, произвели обратный эффект. Она лишь смутилась еще больше, испугалась и попросила его уйти и не приходить никогда.

Почему она прервала отношения с Игорем, как только он сказал, что любит ее тело и жаждет его? Не потому ли, – сделала она вывод, – что отнеслась пренебрежительно к его чувству, сочтя его ниже собственных представлений о чистой и девственной любви? Может быть, она в действительности не любила его так сильно, чтобы потерять голову и пренебречь всем на свете? Или она испугалась его смелости и откровенности и предпочла отдалиться и разорвать отношения, чтобы не оказаться в ситуации, грозившей выдать ее слабость?

Каковы бы ни были ответы на эти вопросы, подолгу вертевшиеся у нее в голове, Лейла осталась при своем мнении, несмотря на то, что позднее Игорь извинился перед ней и попросил дать ему еще один шанс. Он проявил готовность поддерживать с ней любовные отношения, но без секса.

На ум ей пришло веселое сравнение. Каждый раз, вспоминая свой разговор с Игорем и его ответ: »А что в этом такого? Я ведь тоже отдаю тебе свое тело», – Лейла думала, что если бы услышала этот диалог в каком-нибудь фильме, то поняла бы его и даже посочувствовала бы герою, а не рассердилась, как произошло в действительности. Между тем, когда дело коснулось Лейлы, ее одолели страх и растерянность, словно рядом с ней находится чужой человек, пренебрегающий ею и пытающийся запросто овладеть ее телом. И этому завоевателю не приходит в голову, что путь к телу Лейлы долог и тяжел и, возможно, требует от него немалых жертв.

* * *

Вокруг застыла тишина. Снег падал хлопьями, но казался недвижимым, застывшим где-то между фонарями и землей. Лейла, проходя под одним из фонарей, выдохнула воздух и увидела, как несколько хлопьев разлетелись и опустились ей на лицо. Она улыбнулась: снег отвечал озорством на ее шутку.

Ее душу, словно белый ореол, охватило ощущение умиротворенности и покоя. Этот покой бесшумно опускался на землю и заволакивал белизной, отчего мир казался предельно мягким.

Любила ли она снег? Она никогда раньше не задавала себе этот вопрос. Лейла вспомнила, как однажды упала в снег и ощутила, как его белизна проникла в душу и осветила ее. Она не стерла снежные хлопья с лица, не стряхнула их с плеч и волос. Она медленно проходила сквозь снежную пелену, заполнявшую пространство и оседавшую на землю в глубокой тишине, словно желая засыпать ее снова. Затопить собственной тишиной, белизной и чистотой.

Только она и снег!

Ступала ли она по нему и сквозь него? Прикасались ли снежинки к ее лицу? Оседал ли снег на ее плечах и волосах?

Нет! Это душа ее проходила сквозь снег, и Лейла не знала, что из них – душа или снег – распространялись друг в друге, сливаясь в умиротворенности.

Только она и снег!

Кто из них беседовал с другим? Она не знала. Но в глубокой тишине слышала печальный напев и слова, которые невозможно произнести вслух.

Только она и снег! Кто из них обнимал другого и открывал ему свои сокровенные тайны? Она не знала. Но это доверительное соприкосновение вызывало у нее желание смеяться и плакать одновременно.

Только она и снег! Как два любовника!

Шагая в забытьи, она неожиданно поскользнулась и упала в снег, покрывавший ледяную корку, на площадке, располагавшейся недалеко от общежития.

Лейла сначала попыталась удержать равновесие, но не смогла. В мгновение ока потеряла контроль и почувствовала, как ноги скользнули в разные стороны. Она застонала от сильной боли между бедер, когда ее ноги разъехались почти под прямым углом.

Мучимая болью, она кое-как поднялась и с большим трудом добрела до своей комнаты в общежитии. А когда переодевалась, заметила на трусиках кровь. Она внимательно оглядела себя в поисках каких-либо ран, но ничего не нашла. Откуда же эта кровь? Она еще раз осмотрела свое тело, но не нашла ни единой царапины.

Возможно ли, что она потеряла девственность – и так просто?

В растерянности Лейла бросилась на кровать, забыв о боли в ногах. Долгое время лежала, глядя в никуда. Она была в отчаянии. Но не расплакалась. Все лица, которые стали смотреть на нее осуждающе и с недоверием, и даже вопросительно, как на грешную, разом застыли, и она неожиданно рассмеялась: событие показалось ей до смешного любопытным. Оно было курьезным и имело глубоко насмешливый, саркастический смысл: ею овладел снег!

Снег проигнорировал тяжелый путь, ведущий к телу Лейлы, и не принес никаких жертв.