Слейт принялся неистово осыпать поцелуями все ее тело, и очень скоро Рейвен снова была охвачена страстью.

Ее сопротивление было сломлено. Она с наслаждением запустила пальцы в его густые черные волосы. Потом ее пальцы скользнули вниз, и она ощутила, как от их прикосновения напрягаются и расслабляются мускулы его спины. Он был таким сильным и в то же время чувствительным!

Потом она принялась играть с его лицом, дразня языком чуть отросшую щетину над верхней губой и на подбородке, целуя его в уголки губ. Эти нежные прикосновения исторгали из его груди страстные стоны.

Но ей этого было мало. Она стала спускаться ниже, пока не дошла до темных волос на груди и не завладела его сосками. Он застонал еще сильнее, а она отбросила его на подушки и стала осыпать поцелуями его грудь и плечи.

Слейт, видимо, до краев был наполнен желанием, как и Рейвен, и больше не мог ждать. Он приподнял ее и положил спиной на мягкие простыни. Встав над ней на колени, он раздвинул ей ноги и спросил:

– Ты когда-нибудь отдашься мне по собственному желанию, Рейвен?

– Разве сейчас я не хочу этого, Слейт? – простонала она.

Но она поняла, что он имел в виду, и у нее защипало в глазах. Она слишком много знает, слишком много думает, а надо чувствовать, забыв обо всем. Возможно, он прав. Важно мгновение. Потом их пути могут разойтись, а пока надо наслаждаться.

– Ты заставляешь меня хотеть тебя. Возможно, там, где дело касается страсти, нельзя говорить, правильно это или нет. Но в данный момент есть только ты и я, и больше мне ничего не надо.

Вложив всю свою страсть в поцелуй, Слейт вошел в нее. Рейвен все больше распалялась по мере того, как он проникал все глубже и глубже, пока не погрузился полностью в ее горячую плоть. Потом он остановился, и на мгновение, показавшееся Рейвен вечностью, оба застыли на краю экстаза. Когда он начал двигаться, удовольствие от глубоких и мощных ударов его плоти показалось Рейвен почти невыносимым.

Она инстинктивно стала подстраиваться под ритм его движений. Их тела слились в единый клубок неистовой страсти, которая виток за витком вела их все выше и выше…

– Что ты со мной делаешь, Рейвен? Но я без этого не могу жить!

Он ускорил темп, увлекая ее за собой, пока их страсть не взорвалась, превратившись в яркий красный цветок. Рейвен вскрикнула, вонзив ногти ему в спину, и они оба погрузились в обжигающую глубину наслаждения.

Слейт еще долго держал ее в своих объятиях, потом, не отпуская, перевернулся на бок и убрал с ее лица влажные волосы.

– Ты красива, Рейвен, но ты еще прекрасней, когда ты моя.

– И когда же это бывает?

– Сама знаешь, когда. Когда мы растворяемся друг в друге. Мы с тобой соединились, и ты по-настоящему моя.

– Значит, и ты мой?

– Конечно. Я же сказал, что не могу без тебя жить.

– Но твоя работа заставляет тебя все время скрываться.

– Ради тебя я мог бы найти другую работу.

– Но не сейчас?

– Нет. Мне надо кое-что довести до ума. И Сейди нам надо освободить.

– А что потом?

– А ты согласна подождать?

– Ты делаешь мне предложение выйти за тебя замуж?

– Нет.

– Тогда зачем мне ждать?

– Я думал, ты не хочешь выходить за меня.

– А я и не хочу. Я просто хотела выяснить, во что ты пытаешься заставить меня поверить.

– Только в то, что я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину в своей жизни.

Она была бы рада в это поверить, но всего несколькими этажами ниже – или выше – в отеле готовилась к выступлению Маргарита.

– Ты ведь веришь мне?

– Это имеет для тебя значение? Ты же сказал, что надо жить одним днем, одним мгновением. Кто знает, что может произойти завтра.

– Имеет значение. – Он сел, нахмурившись. – Мое слово крепкое. Можешь мне поверить, Рейвен.

Она бы поверила, но уж слишком многое ей было известно.

– Зачем мне в это верить? Я ведь лежу с тобой в постели, чего же еще?

– Твое тело говорит «да», но твой разум меня отвергает. Разве я не прав? А мне ты нужна вся, и я не успокоюсь, пока ты не будешь принадлежать мне без всяких оговорок.

– Бери то, что дают, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.

Он и не подозревает, что уже почти завладел ею полностью. Если он это поймет, у нее не останется пути к отступлению.

– Проклятие! Я снова забыл, что ты бессердечная янки с Востока, которой нужны только деньги!

– А я иногда забываю, что ты преступник.

– Ну мы и парочка, ты не находишь?

– Ага.

– Но тебе понравилось? Признайся, понравилось?

– Сам знаешь.

– Хочешь попробовать еще раз?

– А сможешь?

– А ты погляди.

Рейвен не смогла удержаться и погладила торчащую твердую плоть. Она делала это осторожно, пока он не показал ей, как ему приятнее всего. Застонав, он притянул ее к себе.

– Господи, Рейвен, ты знаешь, как приятно сознавать, что сейчас ты вся моя.

– Но не всегда.

Он снова бросил ее на смятые простыни и стал гладить ее бедра.

– И что же?

– Помни, тебе неподвластны мои мысли.

– Вряд ли это имеет такое большое значение. Ведь мне принадлежит твое тело.

Неожиданно тихо скрипнула входная дверь в номер. Они замерли, прислушиваясь к осторожным шагам, которые раздавались все ближе.

Слейт потянулся было за «кольтом», но вспомнил, что оставил его в своем номере. Проклиная собственную глупость, он набросил на Рейвен покрывало и соскользнул с постели, стараясь не попасть в поле видимости открытой двери.

– Я знаю, что ты здесь, техасец, – услышали они грубый мужской голос.

У Рейвен ёкнуло сердце. Хэнк. А она забыла предупредить Слейта о том, что Хэнк угрожал ему, когда они были на вокзале.

– Убирайся из моего номера! – крикнула Рейвен.

– Ты задал ей жару, а, техасец?

Слейт натянул брюки, жестом показав Рейвен, чтобы она оставалась в постели.

– Она вскрикивала, когда ты показывал ей, для чего ее создал Бог, техасец?

– Убирайся, – снова закричала Рейвен.

– Никуда я не уйду, распрекрасная девушка Харви. Я застал твоего техасского любовничка там, где надо. Я при оружии, а он гол, как младенец. Когда я разделаюсь с техасцем, он уже тебе не пригодится. – Голос Хэнка все приближался.