Я замолчал, потому что дошел до самого тяжелого места своего повествования.

– Что же произошло? Что произошло? – нетерпеливо спрашивала девушка.

Солнце было уже очень низко, его красные лучи светили через стекло в лицо моей гостьи, и от этого она становилась только красивее.

– Хорошо, – вздохнул я. – Но прежде я схожу погулять с Керберосом. Еще зайду купить что-нибудь на обратном пути. Мне надо подышать.

Она нехотя согласилась. Я вышел во двор. Керберос был занят тем, что грыз что-то перед своей будкой. Завидев меня, он принялся радостно подскакивать. Ясно было, что ему очень тяжело сидеть целый день на цепи. Я развязал его и позволил немного побегать по саду. Подождал, пока он вволю пороется в земле в поисках червей. В тот момент я разглядел, что же грыз Керберос. Это была какаято блестящая вещица желтого цвета. Я поднял ее, вытер платком и положил в карман, чтобы рассмотреть дома.

Мы с Керберосом гуляли по берегу моря примерно полчаса. Вечерело. Море было покрыто темно-синим безмолвием. Шагая, я размышлял о гостье. С чего это я вдруг взялся рассказывать девушке историю брата? Какое ей было дело до страданий Мехмеда? Как бы то ни было, пути назад уже нет, все зашло далеко. Девушка ни в чем не виновата. Я сам вызвал у нее интерес, я сам поощрял ее страсть. Правда, я так и не мог понять, зачем это мне. Возможно, именно способность рассказывать истории делает человека человеком.

На обратном пути я купил у соседа несколько сэндвичей. Усатый бакалейщик поинтересовался:

– Девушка все еще у тебя?

– Да. Наверное, останется до тех пор, пока нога не заживет. Еще денька два.

Сосед укоризненно посмотрел на меня:

– Девушка и здесь могла бы побыть это время. Ей, наверное, у нас не так комфортно.

– Поначалу она хотела остановиться именно у вас. Она долго звонила, но никто не открыл.

– Тьфу ты! – махнул рукой бакалейщик. – Мы ездили в деревню Яссыджа на свадьбу к шурину! Там ночевали. Должно быть, тогда она и приходила. А свадьба, машаллах, вышла на славу!

Я был не в состоянии слушать рассказ соседа о свадьбе его шурина, поэтому сменил тему разговора и спросил его, не слышал ли он чего нового о расследовании убийства.

– Видит Аллах, ну теперь-то уж давно все ясно! Это все болгарка, ее дело передают в суд по уголовным делам. Как жаль погибшую бедняжку… Ее уже, конечно, не вернуть. Каким бы ни было наказание, преступления уже не исправишь.

Насытившись его болтовней, я вернулся домой. Мы съели сэндвичи, которые я принес. Я захотел открыть красное вино: в наших краях производят очень хорошее, к тому же дешевое. Я предложил вино девушке, но она отказалась, от лекарств ей и так спать хотелось, а если бы она еще и вина выпила, то сразу бы уснула, – а между тем намеревалась во что бы то ни стало дослушать конец истории.

В Москве есть большой аэропорт, называется Шереметьево. Там, кроме очень строгих таможенников, работали еще и агенты КГБ. В общем, трудно было и приехать в Советский Союз, и уехать из него.

Мехмед с тремя девушками именно в этот аэропорт и полетел. Там он должен был пересесть на самолет в Сочи. Паспортный контроль первой прошла Людмила, затем Оксана, а следом за ней и Ольга. Очередь дошла до Мехмеда. Таможенник очень долго разглядывал этот паспорт с полумесяцем и звездой, потом смотрел в глаза Мехмеду, потом снова в паспорт и снова пристально Мехмеду в глаза. Дело затянулось. Девушки стоят за паспортным контролем и ждут, но Мехмеду все никак не разрешают пройти. Невозмутимый таможенник открыл какие-то бумаги, внимательно прочитал их, а потом начал куда-то звонить. После его звонка сразу пришли двое в штатском и на глазах у растерянных девушек увели Мехмеда.

Мой брат пытался что-то возражать, пытался что-то крикнуть девушкам, то и дело оборачивался, но, конечно же, от него ничего не зависело. Девушки испугались. Выйти они не могли, так что им волей-неволей пришлось улететь в Сочи, поехать в отель, провести в нем оплаченное время, а на следующий день вернуться.

В общем, они вернулись, потому что в минском аэропорту встречал их я. Тем вечером, когда они прилетели в Сочи, Людмила сумела дозвониться до меня по междугороднему телефону, хотя ей пришлось ждать несколько часов, пока нас соединят, и рассказала мне о произошедшем. Я сразу сообщил обо всем Динчу, тот – генеральному директору фирмы, директор – знакомым в Москве, точнее сказать, в посольство Турции, но все безрезультатно. Участь Мехмеда была неизвестна.

На Ольгу было больно смотреть, она все время плакала. Мы все были потрясены и использовали все связи и все возможности, я даже ездил в Москву. Когда я прибыл в посольство, рабочий день закончился, мне сказали, что посол уже уехал в резиденцию. Я с большим трудом раздобыл его адрес. Московский офис нашей компании помогал мне, как мог. Они прислали машину с водителем – русскую «ладу».

Турецкий посол жил в красивом особняке, построенном еще в царское время. Мы поднялись на второй этаж по огромной деревянной лестнице. У посла были гости, но, увидев мое состояние, он внимательно выслушал меня, связался с Министерством иностранных дел, задал какие-то вопросы.

Он тоже не сумел ничего добиться. Провожая меня в вестибюле особняка, у лестницы, он посоветовал не волноваться, набраться терпения: посольство будет заниматься делом исчезновения моего брата, они это так не оставят и попытаются выяснить судьбу «господина инженера». У него был грустный и понимающий вид.

Когда я ехал из резиденции турецкого посла в Шереметьево, водитель попытался развлечь меня, рассказав интересную легенду, связанную с особняком. В царское время там жил богатый купец, который торговал сахаром. Особняк он построил для своей любовницы. Пока его строили, она ни о чем не знала, потому что купец задумал устроить ей сюрприз. Когда стройка была окончена и особняк уже стоял во всем великолепии, он взял свою подругу и повез показывать ей подарок, но прежде завязал ей глаза шелковым платком. Так он привел ее на верхний этаж дома и там снял повязку.

Любовница, видимо, рассердилась. «Ах, какое уродство!» – воскликнула она. Купцу от этих слов кровь в голову ударила, и он дал ей хорошую затрещину. Женщина не удержалась, скатилась с лестницы, сломала шею и сразу умерла.

Вот тебе еще одно убийство из-за любви!

Ладно-ладно, я больше не отвлекаюсь. Не сердись, не надо сразу хмуриться…

В Шереметьеве я через переводчика пытался расспросить таможенников, но все было тщетно, мы так ничего и не добились. О Мехмеде никто ничего не знал. Да, понимаю, что звучит это странно, но все произошло именно так.

Прошло много месяцев; стройка в Борисове закончилась согласно графику. Дома для офицеров были торжественно переданы заказчику, в торжественной церемонии принимали участие высокопоставленные лица обеих стран. Приехали даже русский и турецкий министры, мы им рассказали о нашем несчастье, попросили помощи, но вновь не получили никакого результата.