— Я говорю о других человеческих сыновьях и дочерях.

— О моих друзьях? Они пока спят. Так что у нас с тобой мало времени. Сразу предупреждаю, будет непросто, но я придумала, как переместить тебя отсюда, не переломав в труху. — Стиви Рей перевела дух и пересилила желание начать нервно грызть ногти. — Ты ведь можешь идти?

— Я сделаю все, что мне будет нужно.

— И как прикажешь это понимать? Неужели трудно ответить «да» или «нет»? Сможешь идти? Это очень важно!

— Сссссссмогу.

Стиви Рей невольно поморщилась от этого шипения и подумала про себя, что она явно поторопилась с предположением, будто этот крылатый тип на слух может показаться нормальным парнем. Нормальные так не шипят!

— Вот и ладушки. Тогда идем.

— Куда ты меня ведешь?

— Видишь ли, я долго думала над тем, что мне с тобой делать, и решила переместить в какое-нибудь укромное и безопасное местечко. Здесь тебе больше нельзя оставаться. Очень скоро тебя найдут. Надеюсь, ты не унаследовал папочкину фобию насчет земли? Не боишься подземелий?

— Я предпоччччччитаю небо, — злобно прошипел пересмешник.

Это было уже слишком! Стиви Рей подбоченилась и спросила:

— Значит, под землю ты не полезешь?

— Не хотелоссссссссь бы.

— Вот как? Тогда подумай хорошенько, чего больше тебе хотелось бы — быть живым под землей или мертвым здесь?

Пересмешник так долго молчал, что Стиви Рей впервые задумалась над тем, хочет ли он жить. Возможно, он прав… Ради чего ему жить? Родные братья бросили его умирать, а современный мир слишком непохож на тот, в котором он жил когда-то, наводя ужас на черокские поселения.

Сколько же вреда она ему причинила, не позволив умереть?

— Я выбираю жизнь.

Судя по выражению лица пересмешника, это решение стало для него не меньшей неожиданностью, чем для Стиви Рей.

— Отлично. В таком случае, нам нужно перетащить тебя в другое место. — Стиви Рей шагнула было к пересмешнику, но вдруг остановилась. — Дай слово, что будешь вести себя хорошо.

— Я слишком слаб, чтобы представлять опасность, — процедил раненый.

— Хорошо, будем считать, твое прежнее обещание остается в силе. Постарайся быть умницей, и тогда у нас все получится. — Стиви Рей подошла и присела перед ним на корточки. — Дай-ка мне взглянуть на твои повязки. Может, их стоит сменить или потуже перевязать перед выходом?

Она тщательно осмотрела раненого, не переставая приговаривать за работой, как заправская медсестра:

— Смотри-ка, наш мох отлично справился с делом! Крови почти нет. Опухоль с ноги не спала, но теперь мне кажется, что перелома все-таки нет. Все кости целы.

Стиви Рей заново перевязала ногу раненого и потуже затянула остальные повязки, оставив изуродованное крыло напоследок. Здесь требовалась гораздо более серьезная работа.

Перейдя к осмотру и перевязке размотавшихся бинтов, Стиви Рей даже болтать перестала, а Рефаим, не проронивший ни звука во время всего осмотра, громко застонал от боли.

— Ой, божечки! Прости меня, прости. Я знаю, что это просто кошмар.

— Перевяжи в несколько слоев. Потом туго-претуго примотай крыло к туловищу. Иначе я не смогу идти, — прохрипел пересмешник.

— Постараюсь, — кивнула Стиви Рей.

Она разорвала на полосы еще одно полотенце, а Рефаим с трудом наклонился вперед, чтобы ей было удобнее перевязывать его крыло.

Стиснув зубы, Стиви Рей старалась сделать все как можно быстрее и аккуратнее, обливаясь холодным потом каждый раз, когда пересмешник дергался и сдавленно стонал от боли.

Закончив, она налила в ковшик воды и напоила раненого. Дождавшись, когда птицечеловек перестанет дрожать, Стиви Рей протянула ему руки.

— Вперед, ковбой.

Рефаим посмотрел на нее с выражением недоумения, выглядевшим совершенно неуместно на его чудовищном птичьем лице.

Стиви Рей невольно улыбнулась и сказала:

— Это просто такое выражение. Означает — вставай и делай то, что должен делать, как бы тяжело тебе ни было.

Молча кивнув, Рефаим подался вперед и вцепился в ее руки. Напрягшись всем телом, Стиви Рей осторожно потянула его на себя, давая время рассчитать нужное усилие и собраться с силами.

С болезненным хрипом пересмешник поднялся и замер, пошатываясь, стараясь не наступать на больную ногу.

Не выпуская его рук, Стиви Рей стояла и ждала, давая пересмешнику время привыкнуть к вертикальному положению. Несмотря на ужас перед тем, что Рефаим сейчас хлопнется в обморок от боли, она невольно поразилась тому, какие у него теплые и совсем человеческие руки.

Странно, она всегда думала, что лапы у птиц должны быть холодными и противными. Честно говоря, она никогда особо не любила птиц. Мамины куры и цыплята своим идиотским писком, кудахтаньем и хлопаньем крыльев пугали Стиви Рей до обморока.

Однажды, когда она была еще маленькой, мама послала ее собирать яйца из-под несушек, и одна тупая жирная курица бросилась на нее и клюнула прямо в лицо, чуть не угодив в глаз.

Стиви Рей содрогнулась от отвращения, и Рефаим тут же отпустил ее руки.

— Все в порядке? — спросила она, чтобы нарушить неловкое молчание.

Он коротко хмыкнул, но кивнул.

— Держись, ковбой! — кивнула в ответ Стиви Рей. — Давай-ка поглядим, нет ли здесь чего-нибудь, что поможет тебе идти.

Она обвела взглядом садовый инвентарь и, наконец, нашла отличную лопату с крепким деревянным черенком.

Отступив от Рефаима на шаг, Стиви Рей смерила его оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнула, а потом одним молниеносным движением вырвала черенок из лопаты и подала пересмешнику.

— Вот тебе вместо трости. Обопрись на нее, чтобы не утруждать раненую ногу. Я подставлю тебе плечо, но когда войдем в туннель, тебе придется идти самому, так что палка очень пригодится.

Рефаим взял протянутую «трость».

— Ты очень сильная.

— Полезное свойство.

Опершись на палку, Рефаим сделал робкий шаг, потом еще один и еще. Идти он мог, однако Стиви Рей видела, что каждое движение причиняет птицечеловеку ужасную боль. Тем не менее Рефаим самостоятельно добрался до двери сарая и остановился, выжидательно глядя на Стиви Рей.

— Сначала я заверну тебя вот в это. Надеюсь, нас никто не увидит, но на случай, если кому-нибудь из сестер приспичит выглянуть в окошко, я хочу, чтобы они увидели только то, что я веду кого-то, закутанного в одеяло.