Ясно, что без помощи она не справится, а помочь ей может лишь один человек – отец, который сейчас в Англии. Но где он остановился в Лондоне, знала только мать и старый его друг, проживавший в Париже. Беатрис помнила, как отец рассказывал, что с тем другом, сэром Нойнером, он когда-то вместе участвовал в Крестовом походе и что с тех пор их дружба крепка, и они ведут постоянную переписку, несмотря на то, что живут под властью двух не редко враждующих между собой королей.

Оглядевшись, Беа увидела над изголовьем распятие. Опустившись на колени перед ним, она с замиранием сердца спросила Бога – способна ли дойти одна, через всю разворошенную, словно улей, страну до столицы Франции? То, что пойдёт одна, – не подлежало сомнению. Тристана она за собой точно не потащит. Она несёт за него ответственность и обязана его защищать.

Каким образом она защитит его – Беа уже придумала. У неё была тётка в Лавале, настоятельница аббатства Нотр-дам д'Авениэр матушка Клеменция, которая была для Беатрис тем идеалом, к которому она всегда стремилась. С ней она могла не опасаться оставить Тристана – уж там он будет в большей безопасности, чем на дорогах Франции. А она… продолжит дальнейший путь, только уже совершенно одна. Она не знала, где именно живёт сэр Нойнер, однако верила в справедливость поговорки «у кого есть язык, тот дойдёт до Рима». Главное – попасть в Париж, а уж после этого найти друга отца – не столь тяжёлое задание. Она справится. Затем напишет письмо отцу, который, несомненно, сразу же приедет, и жизнь станет почти, как прежде.

На несколько секунд Беатрис задумалась – почему бы ей не остаться у своей тётки? Там же она может принять постриг… она так давно этого хотела. Казалось бы, судьба; так зачем тогда она собирается в Париж? Но, твёрдо посмотрев на распятие, Беатрис решила не поддаваться этим мыслям. Были причины, по которым она обязана предупредить отца, – он должен знать о судьбе своей семьи; а от кого же ему всё узнать, как не от собственной дочери, что была очевидцем в тот день… Да и теперь, когда никого из их семьи не осталось в деревне, кто-нибудь запросто сможет захватить принадлежащие им земли, а отец узнает об этом, лишь когда вернётся… Нет, она должна пойти в Париж и выполнить свой дочерний долг.

Как бы страшно ей ни было при мысли о предстоящем «приключении»…

Следующий день прошёл тихо и мирно, как и все дни, когда она жила дома. Тристану она позволила несколько часов побегать по двору, но всё это время не отходила от окна и настороженно осматривала улицу. Тристан, свободу которого так резко ограничили, дулся на неё весь остаток дня и более охотно разговаривал со своим, как он говорил ей торжественным тоном, новым другом Клодом. Под вечер они даже скрылись в довольно просторной конюшне, внутри которой обитала лишь одна лошадь, и Клод стал обучать мальчика некоторым боевым приёмам. Поначалу Беатрис попыталась возразить, но в итоге махнула рукой. В конце концов, Тристану это когда-нибудь пригодится. Глядя на его удаляющуюся к конюшне спину, она задумалась, каким он вырастет, как будет выглядеть, останется ли таким же добрым и отзывчивым, как сейчас?…

Спала Беатрис спокойно всю ночь, помолившись перед тем и попросив у Бога заступничества, когда она отправится в путь одна.

Однако следующий день она встретила с тревожным чувством в груди. Приподнявшись на матрасе и щурясь, Беа огляделась вокруг, но не заметила ничего, что могло бы оправдать её беспокойство. Да и что можно было заметить? Она была в доме Клода, который не желал им с Тристаном зла. Да и в любом случае – сразу после завтрака она покинет это место… Беатрис чуть расслабилась, поняв причину своего волнения, – это всё оттого, что она не знает, как пойдёт её жизнь дальше.

Она встала, оделась и, отдёрнув занавесь, на цыпочках вышла в другую комнату. Мартина уже ставила на стол миски с салатом и варёными яйцами. Тристан сидел тут же, временами зевая и ковыряя ложкой в миске, поставленной перед ним.

– Доброе утро, – улыбнулась ему Беатрис.

Мартина, полуобернувшись, внимательно поглядела на неё. Подождав, пока Беатрис усядется, она и перед ней поставила миску с едой, а затем сразу же исчезла. Беа не обратила внимания на странную молчаливость женщины.

– Ты помнишь, что сегодня мы уходим отсюда? – спросила она мальчика.

Тот бросил на неё угрюмый взгляд и кивнул.

– Поэтому поешь хорошенько, – продолжала Беа, глядя, как он без энтузиазма ковыряется в еде.

Тристан снова кивнул, но совету не последовал. Отчего-то Беатрис опять стало тревожно; да и Тристан себя вёл как-то не так.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Нет.

– А где… Клод?

Тристан как-то неопределённо махнул рукой, ничего не ответив.

Завтрак они закончили молча; вошедшая под конец Мартина убрала миски со стола и поставила перед гостями небольшие кувшинчики с парным молоком.

– Я собрала вам провизию в дорогу, – сказала она Беатрис. – Вы отправляетесь прямо сейчас?

– Да, – ответила Беатрис, вставая. – Спасибо вам большое за всё, – благодарно улыбнулась она женщине, чувствуя себя весьма неловко за то, что не может отплатить ей и Клоду чем-то, кроме слов.

Мартина, заметив её смущение, слегка улыбнулась и придвинула ближе котомку, в которую сложила всю снедь.

Ещё раз поблагодарив, Беатрис обернулась к Тристану и протянула тому руку.

– Мы даже не подождём Клода? – недовольно спросил он.

– Я уверена, Мартина передаст ему нашу горячую признательность, а больше задерживаться не имеет смысла. Пойдём же.

Взяв его за руку, она вышла из домика и быстро спустилась с крыльца. Отчего-то тревога вновь нахлынула на неё, стоило закрыть за собой калитку, отделяющую двор от одной из улиц Нанта. Впрочем, попав в водоворот движения, она и думать забыла о странном одолевающем её чувстве.

Она шла, низко опустив голову вниз, крепко держа за руку Тристана и стараясь не наступать в грязные лужи, коих после прошедшего ночью дождя было множество. Стояло раннее утро, но жизнь в городе уже давно кипела. Мимо неё то и дело сновали горожане, изредка проезжали экипажи с благородными особами, но больше всего было купцов и разного рода бродяг.

По правде говоря, она не знала, где находятся ворота. И куда они выходят. Она чуть замедлила шаг, наблюдая за тем, куда направляется основная масса людей, и двинулась в ту же сторону.

Рядом проезжала повозка, и Беатрис не успела вовремя отскочить. Понуро посмотрев на свой теперь уже грязный подол, она пошла дальше. Всё та же повозка, однако, ехала рядом. Правил ей мужчина лет сорока с довольно объёмным пузом и достаточно добродушной улыбкой. Обернувшись, он предложил подвести их с Тристаном, если, конечно, их пути лежат в одну и ту же сторону.

– Нам нужно к городским воротам, – сказала Беатрис.

– Садитесь-садитесь тогда, – радушно махнул рукой мужчина. – Мне тоже нужно выехать из города. Вот, отправляюсь к брату в Анжер…