поморцев: доказывал возможность существования Церкви без священства и исполнения ряда таинств (в частности, крещения и исповеди) «по нужде» простыми мирянами, выбранными из народа. Особо рассматривался вопрос о таинстве причастия: по мнению поморцев, таинство причастия хотя и относится к «нужнопотребным», необходимым для спасения таинствам, однако после раскола Русской Церкви и отступления иерархии от истинной древлеправославной веры нет возможности совершать это таинство видимым образом. Старообрядцы не могут обращаться к «великороссийской» церкви, поскольку в ней отсутствует правильное священство. Что касается теоретической возможности существования священства и правильности исполнения им таинств, то «Поморские ответы» полностью ее не отрицали. Вместе с тем излагалось учение о духовном причастии, которое понималось как мистическое общение с Христом: «неимущии где причаститися, за неимение священника, чрез веру и добродетельное житие духовно причащаются, и тояжде (той же. – К. К.) благодати сподобляются»[113]. На это есть многочисленные указания и в святоотеческой литературе. Так, блаженный Феофилакт Болгарский в «Благовестнике» так толкует слова Евангелия от Иоанна: «И ты можеши не токмо по тайному причащению ясти и пити плоть и кровь Владычню, но по иному образу».

«Поморские ответы» быстро разошлись по всей России в большом количестве списков. Вместе с интересом к книге возрастал и авторитет ее авторов, сумевших в глухом северном краю в течение всего шести месяцев дать богословски выверенные, документально точные и в то же время дипломатичные ответы на специально сочиненные в Синоде вопросы, порой носившие прямо провокационный характер (в частности, вопросы о «благоверии» императора). Не потеряла книга своей актуальности и в наши дни. Поэтому остается только повторить вслед за известным старообрядческим начетчиком Ф. Е. Мельниковым: «„Поморские ответы“, заключающие в себе основы староверия, остаются не опровергнутыми»[114].

«Мудрости многоценное сокровище»

«Ты един был еси всем вся по Апостолу: был еси алчющим пища сладкая, жаждущим сладчайшее пиво: болящим врачевство драгое, немощным сила непобедимая, унывающим утеха чюдная и печалным веселие неизреченное был еси. Стены неимущим общежителем, стена адамантная: и покрова не стяжавшим державный покров: был еси во время зимы теплота: во время жара прохлаждение, во время бури глубокая тишина, был еси темным о свете солнце незаходимое и о мудрости ненаказанным наказатель изрядный».

Иван Филиппов, «История Выговской пустыни»

Выговская киновия разрасталась. Теперь Андрею Денисову все чаще по различным общежительским нуждам приходилось иметь дело с различными чиновниками и светскими властями. Он был знаком и пользовался расположением приказчика Повенецкого завода Г. Традела, начальника всех заводов А. С. Чоглокова, а позже – и коменданта В. И. Геннина. Во время заключения своего младшего брата Семена Денисова в новгородской тюрьме (1713—17), когда угроза нависла не только над братом, но и над всей Выговской пустыней, Андрею Денисову пришлось изрядно похлопотать и в столице, и в Новгороде, так что в это время он почти не жил на Выге.

Приходилось Андрею Денисову общаться и с высокими особами. При нем сложилась практика поднесения высоким лицам (в том числе императору Петру I и царице Прасковии Федоровне во время их приездов на Марциальные воды) «писем и гостинцев». В качестве «гостинцев» обычно преподносились олени и птицы (как живые, так и стреляные), лошади, а также (в соответствии с духом времени) «морские курьозы» для частных кунсткамер. Достаточно близкие и теплые отношения сложились у Андрея Денисова с царицей Прасковьей Федоровной. Вдова царя Ивана V Алексеевича царица Прасковья как-то случайно узнала от одного из строителей ее нового московского дворца (олонецкого старовера) об Андрее Денисове и о его умении толковать Священное Писание. Царица Прасковья Федоровна происходила из рода Салтыковых, тесно связанного со старообрядчеством. Воспитанная еще в традициях старого московского благочестия, она была женщиной очень доброй и набожной. Царица Прасковья не пропускала ни одной церковной службы, участвовала в крестных ходах, посещала монастыри и делала в них вклады, раздавала милостыню нищей братии и колодникам. При дворе ее всегда во множестве жили разные богомольцы и юродивые, призревались вдовы, сироты и странники. Это не могло не раздражать Петра I, который с неприязнью говорил о ней: «Двор невестки – госпиталь уродов, ханжей и пустосвятов».

Случилось и самому Денисову в ту пору быть в Москве. Царица велела передать выговскому киновиарху, чтобы он безбоязненно пришел к ней во дворец. Через некоторое время Денисов пришел и был представлен царице, которая начала спрашивать его о роде, местожительстве и цели пребывания в городе. На это он «толь сладостно, и толь благоучтиво и премудро отвеща, яко учини себе весма царской оной высокой особе, в великую привести милость».

После продолжительного разговора царица Прасковья приказала принести старопечатные книги (Кормчую, Кирилла Иерусалимского, Ефрема Сирина и другие) и просила Андрея Денисова читать отдельные места из этих книг с толкованием. В течение многих часов она вместе со своими дочерьми (среди которых была будущая императрица Анна Иоанновна) слушала «сладкие словеса» поморского философа. «Недоуменное же что им, разрешаше риторственно пространнейшим толкованием, благоразумнейший отец, и зело сладкоречением своим внимательных их учиняше». С тех пор Денисов стал часто бывать во дворце, читая царице древние книги и растолковывая непонятные места. А когда он отправился назад на Выг, царица хотела пожертвовать на нужды общежительства хлеб из собственных хранилищ, однако Денисов от хлеба отказался, сославшись на дальность пути и дороговизну перевозки. Тогда царица, у которой наличных денег было не так много, пожертвовала на нужды киновии сто рублей.

Впоследствии царица Прасковья Федоровна продолжала оказывать благодеяния Выговскому общежительству. Об этом свидетельствует ее переписка с Андреем Денисовым. В свою очередь, выговцы присылали в подарок царице живых оленей и других редких животных. Вот одно из писем Прасковьи Федоровны: «Андрей Дионисьевичь. Благодарна за вашу любовь что прислали ко мне от еленей, и паки благодарствую, и впредь прошу о лебедях и о журавлях, буде можно промыслить. Да послала я к вам денег пятьдесять рублев в милостыню. При сем царица Парасковия».

Приезжая с царевнами на Марциальные воды, царица Прасковья не раз вызывала к себе из пустыни Андрея Денисова, проводя с ним в беседах многие часы, причем во все время ее пребывания на водах он вынужден был жить на Петровских заводах, никуда не отлучаясь. Однако он понимал, что проводит время не впустую. Его беседы с царицей и царевнами не прошли втуне. Впоследствии, когда одна из дочерей царицы Прасковьи – Анна Иоанновна – стала русской императрицей, на поклон к ней от всей Выговской пустыни приехал стряпчий Стахий Осипович. Когда выговского посланца допустили до императрицы, она, взглянув на него, спросила: «Не ты ли, старичок, часто похаживал к покойной матушке моей Парасковии Феодоровне, и книги читовал?» На это Стахий Осипович отвечал, что не он, но их настоятель Андрей Дионисьевич. Тогда Анна Иоанновна сказала: «Я помню его: ибо часто видывала еще в девицах у матушки». Все это она произнесла «весма приятным видом и веселым гласом при многих господах».

Случилось тут быть и одному архиерею господствующей церкви, который в присутствии императрицы попытался спровоцировать выговского посланника: «Почему, – спросил архиерей, – вы раскол с нами учиняете?» Стахий спокойным голосом отвечал: «Мы не учиняем расколу никакого: но точию (только. – К. К.) молимся Богу по древлепечатным книгам». На это архиерей надменно произнес: «Да какие старопечатные у вас книги? Что врешь? Книги все есть одни». Здесь уже не выдержала императрица Анна. «Никак ты архиерей, – сказала она, – и старинных книг не знаешь, а в спор входишь. Есть старопечатные книги те, которые при первых царях печатаны: и сих у покойной матушки моей много было. Я сама видала и читывала, из коих одна псалтырь и теперь есть у меня в кабинете: в ней же напечатано креститься двумя перстами – так, как они крестятся». И при этом она указала на Стахия с товарищем. Архиерей же, как повествует Житие Андрея Денисова, «весма обробел, и великом от оного постыждения не знал, что более и говорить: но немы быша, по писанию уста его». Императрица Анна изволила пожаловать выговцев деньгами и платьем и отпустила их с миром. Известно было также 18 писем императрицы к Андрею Денисову.

Несмотря на огромный груз хозяйственных и организационных забот, который