Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва успели перекусить, как начался дождь. Поначалу лилось немного, но потом разрядился настоящий ливень. Вместо того, чтобы отсидеться в кустах, все заторопились в путь. Возчики запрягли пять пар волов, уложили в телеги тех, кому было тяжело идти, а остальные, превратившись в гуртовщиков, быстро сбили оставшихся животных в колонну и бодро зашагали по горной дороге, распевая песню:
— На поле маги колдовали,
И орки шли в последний бой,
А молодого некроманта
Несут с пробитой головой.
Дракон твой пламенем объятый,
Вонзился в землю и поник,
Вокруг теперь земля примята,
Источник огненный возник.
— Зачем ты, мастер, торопился,
Зачем дракона быстро гнал?
Или джоддока[1] испугался,
Или ты Шенку задолжал?
— Джоддока я не испугался,
Кого бояться мертвецу?
Я к пастве хладной торопился,
А это было ни к чему!
Поднимут эльфы мое тело,
А люди острый кол возьмут,
Удар киянкой — и готово,
И будет мне совсем капут!
Данут уже где — то слышал нечто подобное. Уж, не у гномов ли? Кажется, она была посвящена молодому гному, торопившемуся прорубить штрек и, обвалившему часть забоя. Ну да, какая разница? Если песня хорошая, ее обязательно переделают. А тут, судя по всему, песню сочиняли орки, а люди подхватили. Тоже бывает. Главное, что под песню народ шагает быстрее и, даже волы переставляют копыта бодрее.
В Армакод пришли быстрее, чем планировали. Оно и понятно — волы без возов идут гораздо быстрее, чем с возами. Но по мере приближения Данут видел, как меняются лица соратников — вместо радости от встречи с жильем, наползали личины озабоченности, потом откровенного недоумения, а то и страха. Да и самому Дануту это что — то напоминало. Кажется, возвращение в родной поселок. Точно также молчали собаки, не было слышно далеких детских криков.
— Стой! — крикнул Данут, хотя в этом и не было необходимости, потому что люди и так принялись останавливаться и сдерживать волов.
Глава 12
Сражение с мертвецами
Все стояло на месте — дома, сараи, даже постоялый двор с навесом, куда пристраивали свою живность верховые, колодцы с длинными дубовыми колодами для скота, но не было самого главного. Не было людей. А были двери, распахнутые настежь, с торчавшими кое — где обломками засовов, окна выбиты или выломаны вместе с рамами, внутри домов — развал, запустение. Раскиданные постели с серыми от пыли простынями, поломанная мебель. Не было ни живых, ни мертвых.
— Данут, посмотри в сарае, — хрипло выкрикнул выскочивший откуда — то молодой возчик и, отойдя к углу дома, согнулся. Парня тошнило.
«Что это он?» — удивился про себя Данут. Нивент был не из чувствительных натур. Дрался хорошо — хоть с лягухами, хоть с черепахами. Но когда сам Данут заглянул в сарай, почувствовал, что сейчас его самого вывернет наизнанку. Запах гнилого мяса ударил в нос раньше, чем он увидел жуткое зрелище — в хлеву, в куче навоза, лежали распухшие туши коров. По ним бегали серые крысы, а в воздухе жужжали отвратительные трупные мухи. Закрыв нос рукавом и, стараясь не дышать, Данут выскочил во двор, на свежий воздух. На улице уже собрался народ. Все были изрядно озадачены.
— Недели две минуло, — решил Карагон. — Судя по всему, напали на рассвете.
И хотя все и так поняли, почему на рассвете, возчик начал перечислять:
— Скот выпустить не успели, постели раскиданы. Посуды не видно — завтракать не садились. Сонными всех взяли.
— И ничего не сгорело, — добавил Данут.
— Не сгорело? — переспросил Карагон, хмуря лоб.
— Если бы затопили печи, то где — нибудь да случился пожар.
— Ну, это не обязательно, — заспорил кто — то, но Данут вскинул руку, жестом заставляя спорщика умолкнуть. В сущности, не столько важно, когда напали. Хоть ночью, хоть на рассвете. А важно — куда подевались тела? И почему нападавшие не ограбили мертвых, не угнали их скот?
Одно точно, что это были не норги. Здесь до моря далековато будет.
Как народ ни мечтал переночевать под крышей, но оставаться в мертвом поселке никто не хотел. Быстро пройдясь по дворам и домам, забрали с собой все съестное, что еще не успели сожрать мыши и крысы. То есть, найти ничего не удалось, кроме соли. Взяли еще что — то из вещей, оружие, ну и, конечно же, телеги. Судя по всему, жителям Армакода уже ничего не понадобится.
Поначалу Данут не хотел участвовать в том, что ему казалось мародерством. Но и он не удержался, когда увидел около одного из домов тяжелый арбалет и связку болтов, оказавшихся, почему — то, неиспользованными. Утешая себя тем, что он не в доме шарил, а вроде, как нашел, парень пристроил оружие за спину, пообещав, что вернет его хозяину по первому требованию.
До Бегенча осталось всего пара дней пути. И, если первый день прошел в томительном ожидании, в разговорах и догадках — что же случилось с жителями, не нападет ли на них это самое, неизвестное, а от этого, еще более страшное чудовище (или чудовища), то на второй день народ успокоился. Опять слышались сальные шутки, скабрезные песенки, от которых Дануту хотелось заткнуть уши, но приходилось терпеть, помалкивать и даже улыбаться. В конце-концов, лучшее лекарство от страха, это смех!
Наконец — то обоз подошел к Бегенчу. У ворот города, обнесенного высокой деревянной стеной и окруженного рвом, пришлось остановиться.
— А раньше такого не было, — раздумчиво хмыкнул Карагон, кивая на ров.
И впрямь. Если стена сложена из старых, давно потемневших бревен, то ров был новеньким. Отвалы земли желтели свежей глиной, трава не успела пробиться, да и воды было курице по колено. Надо думать, со временем натечет больше, но и такая защита — очень даже неплохо. Если бы вместо обычных створчатых ворот добавить подвесной мост и надвратные башни, то городок напоминал бы настоящую крепость.
— Чего надо? — донесся из — за ворот чей-то голос, а потом за ними показалась и голова.
— Бахмут, ты что, своих не узнаешь? — заорал возмущенный Карагон.
— А, это ты, — разглядел старика охранник. — Ну, подожди, сейчас за контом пошлю, он решит — пускать вас, или нет.
— Какой конт? — обескуражено