— Понимаю. А случаи кражи в вашей практике были?

— Ничего официально доказанного. Но случается, конечно, что предметы пропадают.

— Но ведь это не безделушки какие-то! Получается, люди просто берут и уносят вещи, которым тысячи лет. А полиция куда смотрит?

— Их это не особо заботит. Не знаю ни одного полицейского, кто бы занимался пропажей археологических находок. У них есть дела поважнее, — фыркнул Рондаль. — Простите, но мне нужно идти.

Юхан поблагодарил за разговор и повесил трубку. Слова Рондаля сбили его с толку. Неужели кто-то безнаказанно ворует ценные находки?

Репортёр набрал номер приёмной университета и попросил к телефону кого-нибудь из археологов. На месте был только преподаватель, читавший теоретический курс, по имени Арон Бьярке.

Юхан рассказал ему о только что прочитанной заметке и о разговоре с Эскилем Рондалем. Бьярке отчасти подтвердил, что сложившаяся в голове журналиста картина верна:

— Может случиться, что отдельный предмет прихватят с собой, а никто и не заметит, но эти мелкие кражи — далеко не самое страшное. Авантюристы, которые приезжают на Готланд в поисках сокровищ, — вот настоящая головная боль. Пару лет назад вышел закон, призванный остановить расхитителей, и теперь на острове действует запрет на использование металлоискателей без особого разрешения областной администрации. В прошлом году полиция поймала с поличным двух англичан.

— Куда девается краденое?

— Коллекционеры со всей планеты готовы заплатить кругленькую сумму за какой-нибудь серебряный браслет или монету, которым тысяча лет. Не говоря о красивейших украшениях эпохи викингов. Для всех этих вещей есть целый рынок, и деньги там ходят немалые.

— Кражи продолжаются до сих пор?

— Да, я уверен, хотя полицию это всё не очень интересует.

— Вы можете указать на конкретный случай, о котором вам известно?

Арон Бьярке вдруг замкнулся.

— Нет, боюсь, сейчас не смогу.

Прошло почти две недели после кражи в Фурнсалене. Полиции так пока и не удалось найти ни убийцу Мартины Флохтен, ни злодея, расправившегося с лошадьми, ни вора, стащившего ценный экспонат. Кнутас на всякий случай попросил держать его в курсе расследования кражи, хотя, в общем-то, не думал, что между этими тремя делами есть связь. Правда, их объединяло одно: казалось, раскроют их ещё не скоро.

Комиссар решил, что не может присоединиться к семье, отдыхающей в Дании, пока убийца Мартины Флохтен не обнаружен, но это не мешало ему мечтать об отпуске, о том, как он будет играть в гольф, поедет на рыбалку или усядется на веранде с книгой и бокалом вина. Он устал, был измучен, и его уже начинало охватывать отчаяние, потому что всё шло не так, как он рассчитывал. Кнутас думал, что в расследовании произойдут определённые подвижки после этого случая с лошадиной головой у дома Гуннара Амбьорнсона, но ошибся. Лине и дети вернулись домой загорелые и отдохнувшие, а у него для них радостных новостей о расследовании не было.

Полиция по большому счёту до сих пор топталась на месте. Те немногие из соседей Амбьорнсона, кто был дома в тот вечер, ничего особенного не видели и не слышали. Одна дама, правда, заметила какую-то незнакомую машину. Марку и год выпуска она назвать не смогла, сказала только, что автомобиль был красного цвета и довольно большой.

Возможно, машина принадлежала как раз преступнику, ведь он вряд ли пришёл пешком и принёс с собой лошадиную голову. В полицию так и не поступило никаких сообщений о пропаже лошади или о найденном изуродованном трупе животного. Кнутас не понимал почему. Он знал только одно место на Готланде, где лошадь могла исчезнуть без следа и это бы не так скоро заметили, — лесная пустошь Лойста, заповедник для готландских пони. Загвоздка лишь в том, что голова принадлежала не пони, а лошади другой породы.

Следователи не хотели официально объявлять о поисках животного, поскольку тогда все факты вышли бы наружу. Насаженная на кол лошадиная голова в саду у высокопоставленного политика — такая новость, без сомнения, способна посеять панику и среди местных, и среди туристов. В худшем случае она стала бы последним ударом для проекта по строительству гостиничного комплекса. Иностранные спонсоры могли принять решение выйти из проекта, а это Готланду не по карману. Кнутас принял участие во встрече с начальником областного полицейского управления, губернатором и председателем муниципального правления, все единогласно поддержали идею о том, что всё нужно сохранить в тайне.

К счастью, журналисты каким-то чудесным образом пока ещё не пронюхали о происшествии. Возможно, всё дело в отпусках — многие местные репортёры, располагающие обширной сетью контактов по всему острову, отправились на отдых, а вместо них назначили не столь опытных заместителей. Комиссар был приятно удивлён тем, что все, кто знал о лошадиной голове, сдержали обещание молчать о случившемся.

Однако успехи коллег в расследовании радовали его гораздо меньше. Что касалось дела о жестоком убийстве Мартины Флохтен, они до сих пор блуждали в потёмках. Полицейские уже допросили всех немногочисленных знакомых девушки на Готланде, в том числе владельца отеля Якоба Далена. Он, к сожалению, не смог сообщить им ничего нового и утверждал, что этим летом Мартину не видел.

От специалистов из Центрального управления тоже не было особой пользы. Агнета Ларсвик уехала на выходные в Стокгольм, а вклад Кильгорда, несмотря на то что полицейский из него хоть куда, был пока, мягко говоря, незначительным. Одна вещь, правда, ему хорошо удавалась: Карин взбодрилась, с тех пор как он приехал, и заметно повеселела. Иногда Кнутасу даже казалось, что между ними роман, но наверняка он всё просто выдумал и сказывалась его излишняя мнительность, как всегда, когда дело касалось Карин и её личной жизни.

Юхан с Пией закончили работу над серией репортажей о перегретом рынке недвижимости в Висбю, получив хороший отзыв из стокгольмской редакции «Региональных новостей». В разгар лета сложно было придумать стоящий сюжет, не затронув тему туризма, ресторанного обслуживания или состояния пляжей.

Гренфорс ушёл в отпуск, и его замещала журналистка, которая обычно выручала в отсутствие редактора. Она не стремилась дотошно контролировать работу Юхана. Из-за того, что назначение на Готланд было временным, полноценный отпуск раньше сентября ему не полагался, сейчас он мог взять лишь несколько дней. Юхан осторожно завёл разговор с Эммой о том, не съездить ли им куда-нибудь вместе. Она сомневалась. Элин, наверное, ещё рано брать в самолёт.

Временами Юхана охватывало раздражение. Он устал оттого, что Эмма никак не может решиться и позволить ему переехать к ней. Его бы, конечно, не устроило поселиться в доме, где раньше жила Эмма со своим бывшим мужем, но на первое время он пошёл бы и на это. Ради Сары и Филипа он бы смирился. К тому же он давно был готов жить вместе. Жалобы Эммы на сложность и запутанность положения утомили его, просто-напросто стояли поперёк горла. А о нём она подумала? Он ведь всем пожертвовал ради неё! Работой, квартирой, друзьями — всей своей стокгольмской жизнью, для того чтобы поселиться на острове, где почти никого не знал. И он не пожаловался ни разу, хотя и чувствовал, что для него как будто здесь места нет.