Пока она приводила в порядок себя и корабль, «Росинант» дьявольски далеко ушел – разминулся с входящим в систему торговцем, миновал газовый гигант и выскочил за врата так стремительно, что уже не стоило наращивать скорость в надежде его перехватить. В какую бы систему ни направлялись, они окажутся там раньше, чем «Ястреб» выйдет в пространство колец. А вот свет они не обгонят. Она послала вперед сведения о подписи двигателя и маскировочном силуэте корабля, уведомила все системы, где не вышибли за последнее время лаконские трансляторы. Куда бы Холден ни утащил девчонку, люди Танаки будут его высматривать.

Вдруг да повезет.

Или не повезет.

Долгие дни она коротала за просмотром отчетов по другим своим распоряжениям. Отчет научного директората по яйцевидным объектам с Лаконии сводился к представлению о внеинерционном средстве передвижения. Сейчас там искали способ к нему подступиться. Одна из гипотез предполагала, что корабль-«яйцо» может оставлять за собой след из свободных нейтронов. Танака отвлекла директорат разведки территорий от всех прочих дел, затребовав описания всех известных объектов чужаков во всех системах. Дуарте, если покинул планету, почти наверняка объявится на каком-то из них. Активизация одного из объектов подсказала бы, с чего начать. Но пока что радоваться было нечему. Директорат разведки, которому она приказала проверить ближайших сотрудников и бывших любовниц верховного консула – не посещал ли и их, как Трехо, призрак беглеца, – напоролся на хитросплетения бюрократии и множество тупиков.

Ее это все злило. Хорошо. Гнев успокаивал. Был привычен. Это она понимала.

Она в точности помнила минуту, когда в последний раз жалела себя. В одиннадцать лет, они тогда жили в Иннис-Дип. В тот год умерли родители. Мать узнала о муже что-то такое, чего не смогла пережить, и, испортив домашнюю систему подачи воздуха, покончила во сне с собой и с ним. Танаку на ту ночь отправили к тете Акари. Если тетя и знала, что привело мать в самоубийственную ярость, она никогда об этом не говорила.

Танаке пришлось сменить школу, и в сочетании с необъяснимым уходом обоих родителей перемена давалась ей тяжело. Однажды тетя застала ее сидящей на кровати и плачущей. И стала допытываться о причинах. Танака призналась, что одна девочка в школе дала ей пощечину, унизила.

Тетя Акари опустилась перед ней на колени. Она была в чине капитана флота Марсианской республики и, как все женщины Танака, высока ростом. Алиане тетя в безупречном флотском мундире представлялась богинейвоительницей. Девочка ждала, что та прижмет ее к себе и, пообещает все уладить, как делала раньше мать.

Вместо этого тетя Акари спросила, по какой щеке ее ударили. Когда Алиана показала, тетя ударила ее по той же щеке с такой силой, что из глаз снова брызнули слезы.

– Ты грустишь или сердишься? – мягко, но настойчиво спросила тетя Акари.

– Не понимаю… – начала она и получила еще одну пощечину.

– Грустишь или сердишься?

– Зачем?.. – Третья пощечина не дала ей договорить.

– Грустишь или сердишься?

Она утирала мокрые глаза и боялась слово сказать в страхе перед новым ударом. Она уставилась в прекрасное, но суровое лицо тети и не нашла в нем ни жалости, ни сочувствия.

– Сержусь, – наконец выговорила Алиана и с удивлением поняла, что сказала правду.

– Это хорошо. – Тетя встала и подняла Алиану с кровати. – С гневом я знаю, что делать. А грусть, страх, жалость к себе, колебания… Это все направлено внутрь. Они запирают тебя в тебе. С них никакого проку. Гнев направлен вовне. Гнев требует действия. Гнев полезен. Ты готова его использовать?

Алиана кивнула. Так казалось безопаснее, чем подавать голос.

– Тогда я тебя научу. И она научила.

* * *

Мугабо, заложив руки за спину, стоял перед ней со своей привычной ничего не выражающей приятной полуулыбочкой.

– Мы уже достаточно близко к кольцу, и штурманам неплохо бы знать, куда направляемся.

Танака откинулась в кресле. Голова у нее болела, но чуть меньше обычного, поэтому она не приняла медикаменты. И не примет, пока это не станет необходимо для работы. Ныли нарастающие кости, ткани щеки понемногу затягивали дыру. Зубам понадобится больше времени: им нужна более надежная опора. Это все ничего.

Почти наверняка самым правильным было бы вернуться на Лаконию, но это означало бы признать поражение. До сих пор Танака с этим тянула и гнала от себя даже мысль о возвращении. Она пальцем тронула разбитую глазницу, примерилась, сильно ли можно надавить до появления боли.

– На данный момент, – начала она, – будем исходить из предположения, что дозаправка корабля…

У нее загудел сигнал связи. Внеочередное сообщение из системы Лаконии. От адмирала Трехо. Оставив незаконченную фразу висеть и умирать в воздухе, она перевела взгляд на Мугабо. Тот на миллиметр приподнял бровь – прямо официант в дорогом ресторане дожидается одобрения поданного вина.

– Давайте вернемся к этому позже, капитан, – сказала она.

– Конечно.

Он четко, деловито кивнул. Если и был обижен, что его дело опять откладывается, то ничем этого не показал. Ей представлялось, что с ним можно до бесконечности тянуть и уходить от ответа, а он будет вежливо соглашаться и час спустя возвращаться с тем же вопросом. Насколько она могла судить, страсти были ему неведомы. Он точил Танаку, как вода точит камень.

Закрыв за ним дверь, Танака поставила систему в режим «не беспокоить», обезопасившись от вторжения. Сообщение Трехо было коротким, но с приложенным файлом. Сообщение в сообщении.

Трехо на экране постарел куда больше, чем на несколько недель. Все дело в оттенке кожи и бледности губ. А вот глаза остались блестящими, взгляд – острым, и голос принадлежал человеку лет на тридцать моложе. Она задумалась, не принимает ли он стимуляторы.

– Полковник, – начал он, глядя в камеру, – я посмотрел ваш доклад и… думаю, мы оба признаем, что могло быть лучше. Мы потеряли в этом деле несколько человек, и цели вы не достигли. Но я не уверен, что остались с пустыми руками. При прочих равных я бы ожидал, что Нагата будет держать девочку поближе к флагману главы подполья, под прикрытием его пушек. Но раз уж она решилась сложить все яйца в одну корзину, для нас открываются кое-какие возможности, которых в ином случае не представилось бы.

Танака почесала рану сквозь повязку. Ощутила только легкий нажим, а зуд ничуть не унялся. Трехо шевельнулся в кресле и пропал с крана. Вместо него возникло зернистое изображение корабля – снимок с телескопа. Просто темное пятно на фоне собственного дюзового выброса.

– Я посылаю вам это. – Голос Трехо звучал спокойней, чем чувствовала себя Танака. – Это снято с «Дерехо». Командующий им Боттон командирован в систему Фригольд. Анализ трафика показал, что они до сих пор прячут там «Предштормовой», и Боттону поручено его выкурить. В систему вне графика вошел корабль – в период, укладывающийся в ваши расчеты. Тоннаж соответствует «Росинанту», а подпись двигателя… ну, не вполне совпадает, но достаточно, если допустить, что они, сбивая нас со следа, загрязнили работу двигателя. С термическим профилем та же история. Достаточно близко, чтобы счесть за маскировку. И силуэт весьма похож. Он назвался…