«И то, что моя кузина потеряла память, — спросила Дженнифер противным голосом, — это тоже удача?»

«Ты сама сказала. Она бы иначе со мной не осталась, так ведь? А тут, когда я обнаружил, что она ничего не помнит, мне было только очень приятно, что она не спешит в Испанию. Я сказал, что она моя жена. В деревне могли выдумывать другие сказки, но она никогда не уходила с фермы, а ко мне никто не лезет».

«И вы ей сказали, как я поняла, что она замешана в ограблении банка в Бордо?»

«Конечно. Я должен был дать ей какую-то причину, чтобы держать ее при себе. Притом я думал, что это правда. Я не сказал, что там было убийство, только достаточно для того, чтобы она хотела держаться в укрытии и не желала быстро уезжать… А когда выяснил, кто она на самом деле, не видел причин менять версию. В конце выходило то же самое, так ведь? Она осталась здесь со мной, хотя, видит Бог, жизнь здесь должна казаться ей тяжелой и немного странной, а я — не совсем таким, к каким она привыкла… — Он улыбнулся Дженнифер, выпрямляя большое тело. — Я так и думал; что тебя это шокирует, мадмуазель англичанка… Маленькая снежная английская королева, у нее тоже такой вид… Меня это… возбуждает. — Улыбка расширилась. — Нет, не смотри на меня так, сейчас у меня другие вещи на уме». Он отвернулся и выдвинул ящик стола.

«Вы отвратительный!» — сказала Дженнифер пораженно.

Он достал из ящика фонарь и засунул в карман. Безразлично пожал плечами. «Ты так думаешь? Похоже, я ей достаточно нравлюсь».

Она спросила хрипло: «Куда вы ее ведете?»

«Где ты ее не найдешь».

«Они пойдут по вашим следам».

«Нет. Не по тому пути, который я выберу. — Он коротко засмеялся. — Как, по-твоему, меня так долго бы не могли поймать пограничники, дорогуша, если бы у меня не было своей дороги в Испанию?»

«Вы дурак! — закричала Дженнифер. — Даже если сейчас вы убежите, то не сможете прятаться всегда».

«Нет? Испания большая страна. Мои деньги тала, и у меня есть друзья».

«Она придет в себя, — сказала Дженнифер сурово. — Она вспомнит. Неужели вы воображаете, что она и тогда с вами останется?»

«Почему нет? Я хорошо с ней обращаюсь».

Она сказала в отчаянии: «Вы сумасшедший! Никогда ничего не поймете!»

Он повернулся к ней, неожиданно снова прорвалась его прежняя манера. «Заткнись, ты, идиотка! Думаешь, я рисковал, удерживал ее, чтобы отпустить сейчас? Можешь уже начинать экономить силы, petit anglaise. Она пойдет со мной».

«А я?» — спросила Дженни тихо.

Он оценил ее взглядом. «Останешься здесь. Но не сможешь свободно шпионить, в какую сторону мы пойдем. Сказал, что не обижу, и не буду. Но вынужден лишить активности на какое-то время, дорогуша. Они не сразу догадаются искать тебя здесь, тогда мы будем уже далеко». Он поднял моток веревки со спинки стула и двинулся к ней.

Прежде, чем он успел сделать шаг, дверь коттеджа опять открылась. Дженнифер рванулась к ней, надежда расширила ей глаза и приоткрыла рот. Но это была всего лишь Джиллиан, запыхавшаяся от порывов урагана, ее бледные до сих пор щеки раскраснелись. Она сказала: «Мул готов, Пьер».

«Хорошо. Бери пальто. Выезжаем».

Джиллиан вбежала во внутреннюю комнату. Буссак с веревкой в руке прошел вокруг стола к Дженнифер. Она отшатнулась назад и, когда он ухватил ее за руку, вывернулась и побежала вокруг стола, встала к нему лицом, задыхаясь. Он выругался и бросился за ней, поймал ее рукой за рукав, но она вырвалась и отскочила за стол. Как дикий детский стишок — игра в догонялки с монстром вокруг озера света, разлитого на столе. А за спиной пляшут огромные тени, вертятся на стенах и потолке. Почти тишина, только шорох ног и быстрое тяжелое дыхание, да еще часы в углу тихо отсчитывают секунды… Дженнифер почти молилась, молча: «Стефен! Стефен! Стефен…» Он придет, должен прийти, обязан прийти…

Жуткая игра продолжалась.

Тень изогнулась и прыгнула, хозяин бросился через стол, вытянул длинную руку, чтобы схватить. Девушка отпрыгнула назад, он потерял равновесие и тяжело упал вперед. Лампа закачалась. За секунду, пока он лежал на столе, Дженни успела отбежать в тень, к двери. Ее рука был на засове, когда он поймал ее, мощно обхватил сзади руками и потащил обратно. Она сопротивлялась, впав в дикое состояние от ужаса, брыкалась, била его по ногам. Он опять выругался и перехватил руки. Одна рука плотно обхватывала ее тело, другая держала руки. Неразборчиво, от охватившей ее паники, она услышала голос Джиллиан: «Пьер!» — и его запыхавшийся, почти суровый ответ: «Иди. Я догоню тебя через секунду. Ты знаешь дорогу до водопада».

«Но девушка?»

«Я не могу допустить, чтобы она преследовала нас, ты знаешь. Должен ее запереть. Теперь, ради Бога, Мари…»

«Хорошо».

Дверь открылась, ветер ворвался в комнату. Дженнифер закричала: «Джиллиан! Не уходи!» Его рука зажала ей рот. Дверь захлопнулась. Через секунду, заглушаемый ветром, раздался стук копыт.

Дженнифер почувствовала, что его мускулы немного расслабились. Она дернула головой и яростно, слепо, укусила руку, как животное, загнанное в угол. Кожа порвалась под зубами. Он с проклятием отдернул ладонь, опять крепче сжал свою жертву. Она оказалась совершенно беспомощной: одной рукой он крепко держал ее, другой — поднимал голову за подбородок, пока она не встретилась с ним глазами. Ослабев от ужаса, она увидела, что он смеется.

«Снежная королева, да? Значит, кусаешься, чертенок? Кто бы мог подумать? Какая жалость, что у меня нет времени научить тебя хорошим манерам». Прежде, чем она поняла, что он собирается сделать, он наклонился и взасос поцеловал ее в губы. Она издала слабый звук протеста, потом тени завертелись вокруг нее, и она потеряла сознание. Это, наверняка, продолжалось недолго, но Буссак двигался быстро. Она обнаружила, что лежит на спине на чем-то похожем на кровать, и смотрит, моргая от слабости, на потолок, где качается от сквозняка лампа. Звук часов раздавался неестественно громко, казался торопливым топотом маленьких копыт…

Джиллиан… Память возвращалась. Дженнифер резко шевельнулась, но в результате только обнаружила, что ее руки не могут шевелиться, удерживают ее. Тело оказалось тяжелым, как свинец, беспомощным, одеревеневшим… Она поняла, что лежит, связанная и с заткнутым ртом, на кровати во внутренней комнате коттеджа.

Прежде всего, она пришла в ярость от того, что кому-то пришло в голову с ней так обращаться. Веревка была завязана не туго, но узлы врезались в запястья и лодыжки, а кляп — это просто был чистый кошмар. Ей что-то засунули в рот, а потом шарфом плотно обвязали нижнюю половину лица. Это давило на язык, сушило рот до боли, а челюсти раздвинулись так, что больше невозможно. Она попыталась издать звук протеста и повернула голову туда, куда тек свет лампы — к полуоткрытой двери. И затихла, наблюдая с расширившимися глазами и отчаянно стучащим сердцем.

Пьер Буссак стоял у порога, не смотрел на Дженнифер. Он стоял очень тихо, все его внимание направилось на что-то в его руке.