Наконец он успокоил себя тем, что сумел убедить жену в необходимости лечения сына. По крайней мере, это ему удалось. Назойливый голос в его голове, впрочем, сыпал соль на рану: слишком поздно, слишком мало… Но Джимми отмахнулся от него и поспешил покинуть дом. Пусть вещи сына укладывает Синтия. У нее это все равно лучше получается.

Через час он сидел под кайфом и работал над длинной колонкой цифр. Сейчас только цифры помогали ему держаться на плаву. Прямо-таки спасательный круг для утопающего, который готов ухватиться за соломинку.

На следующее утро Винсент О’Кейси ждал Габби у ворот школы. При виде любимого сердце учащенно забилось в ее груди.

— Как дела?

Ему было не все равно, и девочку это порадовало.

— Я сегодня свободна. Мама отвозит брата в больницу для шизиков в Кенте. В школу я не пойду. Можем погулять где-нибудь вместе.

Винсент понимал, что не следует принимать это предложение, но уж слишком сильно он соскучился. Никогда прежде он не испытывал подобного накала чувств. Габби залезла ему под кожу со всем пылом юношеской страсти и не собиралась его от себя отпускать. Конечно, семья девочки не из тех, с кем можно безнаказанно шутки шутить, и Винсента это, по правде говоря, немного пугало, но он все равно не мог забыть ее. Она заполнила собой его дни и ночи, подобно вирусу проникла во все поры его организма, и Винсент подозревал, что и Габби чувствует по отношению к нему нечто похожее.

— У меня за углом машина. Я одолжил ее у Питера, своего приятеля. Он, кстати, работает на твоего дядю Джонни. Думаю, он даст мне работу. Хочу заняться банковским бизнесом.

Габби гордо заулыбалась. Усевшись в довольно побитый, дребезжащий «Форд Капри», она закурила и спросила:

— В каком банке ты будешь работать? «Барклиз-банк»?

Винсент улыбнулся и с ноткой озорства в голосе сказал:

— Зависит от того, какой банк мы будет грабить.

Габби рассмеялась, но ледяные пальцы страха сдавили ее сердце, и она постаралась отогнать от себя неприятное предчувствие. Винсент старше ее и знает, о чем говорит, лучше, чем она. Впрочем, что-нибудь менять все равно поздно. Винсент проник ей под кожу, просочился в кровь, и Габби казалось, что она будет любить его, что бы он ни совершил.

— Как? С оружием?

Винсент кивнул. «Форд» въехал в поток машин.

— Конечно, с оружием. Глупо пытаться ограбить банк, вооружившись леденцом!

— А если тебя поймают?

— Меня не поймают. Это легче легкого… Ладно, давай прекратим этот разговор. Куда поедем? Парк имени королевы Виктории? А как насчет Баркинг-парка? Мы сможем покататься на лодке.

Габби застенчиво улыбнулась.

— А можно поехать в Саутенд-он-Си? Я люблю Саутенд-он-Си.

— Хорошо.

Они поехали по автомагистрали А-13. Несколько минут она молчала, потом сказала:

— Знаешь, Винс, моя мама — тяжелый человек…

Винсент рассмеялся.

— Чертовское преуменьшение! Она круче большинства мужиков. Понимаю, что ты должна ею восхищаться. Она с легкостью расправилась с Кевином Брайантом и спасла жизнь твоей тете.

Габби не ответила. Она слышала эту историю не однажды, и каждый раз по-новому. Она уже достаточно хорошо знала жизнь, чтобы понимать, что правда скрыта глубоко в прошлом, но догадывалась, что Синтия способна на что угодно, в том числе и на самое плохое. В голову Габби иногда закрадывалось подозрение, что Винсент встречается с ней из-за ее семейных связей, — многие люди испытывали нездоровый интерес к Джонни Паркеру и тем, кто его окружал. Эта мысль ее расстроила. Не считает ли молодой человек, которого она любит всей душой, что сможет воспользоваться знакомством с ней, чтобы войти в дело? Габби испытывала неловкость. Надо было что-то сказать.

— Я не особо верю всем этим рассказам, Винс. Мама — тяжелый человек, и она тебя недолюбливает. Если ты надеешься через меня пробиться к дяде Джонни и попасть в дело, забудь об этом. Мама считает, что ты плохо на меня влияешь.

Винсент посерьезнел.

— Послушай, Габби! У меня дела с другими людьми. Они не имеют никакого отношения к твоему дяде, не говоря уже о твоей маме. Я знаю, что твои родители не встретят меня с распростертыми объятиями. Я подожду, пока ты достигнешь возраста, когда сможешь сама принимать решения. Тогда мы поставим их перед фактом. Хорошо?

Габби почувствовала, как солнечный свет вновь озаряет ее жизнь. Винсент встречается с ней, потому что она ему нравится! Она успокоилась и прибавила звук радио. Группа «Симпли рэд» исполняла песню «Помни первый раз».

Оба заулыбались.

— Наша запись?

Габби рассмеялась. Ей нравилось быть рядом с ним. Девочке хотелось забыть о том, что она прогуливает школу, забыть о матери. Сегодня пусть будут только она и он. Надо веселиться и радоваться жизни.

Джонни понравилась идея аферы с виллами. Все, с кем он ее обсуждал, склонялись к тому же мнению: сейчас самое время для подобного рода операций. Туристические путевки, включающие проезд, проживание и питание, стали теперь доступны большинству населения страны. Испанию сотрясает бум туризма. От Кальпы до Марбельи британцы роятся, словно пчелы. И все они не прочь заполучить хоть частицу солнечной Испании в собственность. Бенидорм, или Дорм, как между собой называют его британцы, девять месяцев в году представляет собой нескончаемый парад отдыхающих. Жизнь там отличается дешевизной, а это как раз то, на чем можно ловить потенциальных жертв мошенничества.

По дороге к дому Синтии Джонни просто дрожал от счастья. Ему казалось, что он непогрешим и не способен совершать ошибки, что все, к чему он ни прикоснется, должно превращаться в золотые монеты. На этот раз деньги будут не в фунтах стерлингов, а в песетах, но какого черта?! Джонни радовался, что на этот раз они встречаются в ее доме. Оттуда рукой подать до его дома, а он так устал.

Подогнав автомобиль к двери дома любовницы, Джонни почувствовал приступ мучительного предвкушения. Последнее время Синтия стала все чаще и чаще заводить разговор о будущем их «отношений», как она называла то, что между ними происходило. Джонни подозревал, что еще немного и Синтия захочет наложить лапу на его брак. Этого допустить никак нельзя. Но Джонни Паркер был оптимистом. Он надеялся, что ошибается. В конце концов, безумный секс до сих пор оставался той основой, на которой зиждились их «отношения». Мысль о том, на что способна Синтия, все еще возбуждала его, хотя он все более и более ясно понимал, что играет с огнем. Но в этом-то и заключалась вся соль! Впрочем, Джонни был уверен, что, если дело зайдет слишком далеко, он, не колеблясь, скрутит Синтию в бараний рог, а если понадобится, пошлет людей, которые заставят ее замолкнуть навсегда.

Войдя в дверь, Джонни замер от неожиданности. Синтия сидела на столе, широко разведя ноги в стороны. На губах — блаженная улыбка.