Между тем старик начал что-то быстро говорить. Алан еле успевал переводить:

– Начинается место, которое зовется «пасть шайтана», – надо быть ко всему готовым, так как у шайтана много способов погубить правоверных.

И действительно, скоро плот попал в узкую горловину, образованную подступившими вплотную отвесными скалами. Будто сорвавшийся с привязи, несся он в ревущем, пенном потоке. Затем внезапно остановился и перекрутился, зацепившись о подводные камни. Общими усилиями плот с трудом удалось снова столкнуть в воду. Старик с беспокойством посмотрел на сбившихся в тесную кучку баранов и перевел взгляд на быстро темнеющее серое небо, по которому чертили круги похожие на черные кресты грифы.

– Гюрджи, из Аравии идет красный самум! – прокричал Вахид и показал на дрожащих от страха баранов. – Бараны в кучу сбились – самум идет!

Алан перевел слова старика. Сарматов помрачнел:

– Похоже, из огня да в полымя, мужики! Красный самум – это серьезно!

– Как песчаная буря в Сирии, что ли? – поинтересовался Бурлак.

– Сложи десять таких бурь вместе, тогда, может быть, получится нечто похожее! – ответил Сарматов и скомандовал: – Снимайте все с себя и заматывайте оружие, не то век его не отчистите!

Алан и Бурлак тут же стянули с себя куртки и тельники и замотали в них оружие, а старик расстелил коврик и начал молиться.

Вверху, в разрыве между скалами сначала появились длинные мечущиеся косы. Овцы, люди, зеленые копны сразу стали красными от похожего на пудру песка. А мечущиеся косы заполнили всю горловину реки, и через мгновение не видно было ни неба, ни скал, ни реки… Под тяжестью песка плот все глубже и глубже погружался в воду. Закончивший молитву старик еще пытался управлять им, но в кромешной ревущей темноте это представляло собой явно бессмысленное занятие. Песок, всюду красный песок. Сарматов чувствовал, что еще мгновение – и он задохнется. Разум постепенно погружался в зыбкий туман.

Американец дернул Сарматова за руку и показал подбородком на браслет. Сарматов, собрав последние силы, отстегнул его, и янки, стряхнув с себя песок, начал молиться.

– Сармат, смотри – янки-то вроде бы крестится по-нашему, по-православному! – заорал в ухо Сарматова Бурлак. И это было последнее, что слышал майор.

Летит куда-то плот, рев самума и рев реки сливаются в одну леденящую душу мелодию. Засыпанным песком овцам и людям не оставалось ничего другого, как только покорно ждать своей участи.

И в этот момент плот провалился куда-то в бездну. Кипящие, бешеные валы слизывают с него сугробы песка и нескольких овец.

Лишь на один миг показались их головы в водовороте и исчезли во мраке.

В какой-то момент падение прекратилось, но теперь неведомая сила потянула плот куда-то вверх. Через несколько минут движение приостановилось, и сразу на людей обрушилась тишина.

* * *

– Мужики, где мы – ни зги не видать! – разломал тишину голос Бурлака.

– В аду, наверное! – ответил Сарматов. – Куда нас еще пустят, с нашими-то грехами!..

Вахид что-то сказал Алану, и тот, выслушав его, перевел:

– Он утверждает, что Аллах проявил к нам великую милость и направил плот в ответвление реки, идущее к людям горы…

– А на чьей стороне они воюют? – спросил Бурлак.

– Они вообще не воюют… Вахид сказал, что глупые люди зовут их шайтан-бала и обходят стороной это место, но он клянется Аллахом, что люди горы – добрые люди, только они не похожи на нас и у них свой бог.

Старик снова что-то горячо сказал Алану.

– Моджахеды считают, что убить стольких курбаши и украсть американца могли лишь шайтан-бала, то есть эти люди горы. Но Абдулло не верит этому, потому что он не верит ни в Аллаха, ни в шайтана…

– Блин, опять этот Абдулло! – чертыхнулся Бурлак.

Медленное течение уносило плот дальше и дальше, и уже совсем не было слышно грозного рева самума, лишь доносился плеск воды меж расшатанных бревен.

– Свет, мужики! – раздался возглас Бурлака.

И действительно, впереди обозначилось дрожащее зарево, масляно отражающееся на спокойной поверхности воды и вырывающее из кромешного мрака молочно-белые сосульки сталактитов, свисающие со свода тоннеля. Внезапно где-то рядом родился непонятный гул, который постепенно нарастал. И вот уже прямо на плот неслись какие-то тени.

Сарматов едва успел остановить вскинувшего автомат Бурлака:

– Не стреляй! Это же летучие мыши, Ваня!

– Чтоб им пусто было! – чертыхнулся тот. – Я уж думал, что это из «мухи» по нам врезали!..

Тем временем мерцающее зарево приближалось все ближе и ближе, и вот уже становилось понятным, что оно исходит от укрепленных на стене тоннеля факелов, освещающих кованую железную решетку. Решетка перекрывала тоннель, перегораживая подземную реку. Когда плот приблизился, решетка поднялась вверх и, пропустив его, так же бесшумно опустилась.

– Не по нутру мне все эти игры! – проворчал Бурлак. – Из одной мышеловки в другую угодили!..

– Ну, что, ребята, ничего нам не осталось, как только поручить наши грешные души ихнему Аллаху! – усмехнулся Сарматов и оглянулся по сторонам. – Такое чувство, что нас вовсю просвечивают рентгеном!..

– Странно, но мне тоже так кажется! – присоединился к нему Алан.

– Главное – не дергаться! Спокойно, ребята! – предупредил майор.

Подземная река уходила куда-то в сторону, и на самом повороте плот прибило к причалу, вытесанному из камня. Едва Сарматов, американец, Бурлак, Алан и старый Вахид сошли с плота, как раздался многократно отраженный эхом приближающийся собачий лай. Огромные лохматые псы стаей вылетели из-за поворота. Бойцы схватились за оружие, а американец в ужасе прижался спиной к стене. Когда псы были совсем близко и начали лязгать острыми зубами, откуда-то сверху раздалась повелительная команда на непонятном языке, и собаки сразу потеряли враждебность. Дружелюбно виляя хвостами, они окружили оцепеневших людей, а их вожак, бросив Сарматову на плечи мощные, когтистые лапы, старательно вылизывал его лицо.

– Е-е-е мое-е-е!.. – только и мог выдавить из себя Бурлак.

– Спокойно, ребята! По-моему, к нам пожаловали хозяева этих милых собачек, – шепотом предупредил Сарматов.

По парапету шла группа странных, обнаженных по пояс и вооруженных до зубов людей.

Алан, глядевший на них широко открытыми глазами, вдруг взволнованно воскликнул:

– Ваня, это же марсиане!..

– Как бы твои марсиане опять козлами не оказались! – драматическим шепотом ответил тот.

– Господи, в жизни ничего подобного не видел! – вырвалось у Сарматова. Он повернулся к Вахиду, как бы требуя у него объяснения происходящему. Тот успокаивающе потряс белой бородой.